Чеченская война и теория «бедный юг» – «богатый север»

Рассказывают, что праведный халиф Умар (да будет им доволен Аллах!) попросил некоего мальчишку за один динар присмотреть за его верблюдом, пока он совершит намаз. Мальчишка согласился, но как только халиф Умар скрылся внутри мечети, украл уздечку верблюда и убежал. Халиф Умар, обнаружив после молитвы кражу, послал своего помощника на ближайший базар купить другую уздечку. Тот вскоре вернулся с покупкой, в которой халиф узнал свою пропажу, и спросил помощника, у кого он купил ее. Тот ответил, что купил уздечку у какого-то мальчишки за динар. «О Аллах! – воскликнул халиф Умар. – У этого мальчишки была возможность заработать этот же динар честным путем, но он предпочел получить его через совершение греха!».

В исламе большие и мелкие события предопределены постольку, поскольку вся их цепочка продвигает человечество к главному эсхатологическому Событию, предназначенному Всевышним всем Его творениям – к Судному Дню. Но в потоке всех этих предопределенных событий человеку дана свобода выбирать себе добродетельный или, напротив, греховный, путь. Само событие произойдет вне зависимости от человеческой воли, но человек всегда способен сыграть в этом событии позитивную или негативную роль. Это как в приведенном выше предании: мальчишка был «обречен» заработать динар, но у него были две противоположные – с позиций Добра и Зла – возможности его заработать.

Такое отношение к бытию вырабатывает в искренне верующих мусульманах тот стоицизм перед лицом испытаний, который на Западе ошибочно воспринимают как «фатализм». Ошибочность этого определения заключается в том, что фатализм, как феномен, включает в себя предопределенность не только событий, но и роли каждого человека в этих событиях. Однако такое отношение к бытию коренным образом противоречит духу и содержанию всех мировых религий (и в первую очередь – ислама), одним из фундаментальных принципов которых является Божий суд над человеком и загробное воздаяние.

Ведь человек, чья греховность и добродетели зависят не от него самого, не от его воли, а предопределены Творцом, был бы неподсуден перед своим Создателем, как неподсуден перед инженером робот, заранее им запрограммированный на совершение строго детерминированных действий. Между тем в исламе, как и в любой монотеистической религии, человек подсуден и подотчетен перед нашим Создателем за каждый свой поступок, ибо нравственный азимут этих поступков человек определяет сам, своей свободной волей. Верующий подчиняет свою волю воле Творца, выраженной в Его заповедях; неверующий подчиняет свою волю страстям и прихотям, корыстным интересам и сиюминутным мирским преимуществам.

Современная западная цивилизация руководствуется принципом материальной выгоды, – наверное, нет необходимости лишний раз это доказывать. Многие авторитетные исследователи западной цивилизации приходят к выводу, что его постулаты сформированы под влиянием протестантизма, который считает земное богатство человека или общества «знаком Божьего благоволения». Иначе говоря, чем богаче та или иная страна в материальном смысле, тем больше ей, якобы, покровительствует Бог. Между тем, в исламской религии земное богатство человека или общества не всегда является знаком благоволения свыше. Очень часто обнаруживается, что богатства человеку или обществу даются в виде испытания: сохранят ли человек или общество покорность Богу, или, ослепленные гордыней, начнут нарушать Его заповеди?

«Есть народы, которым Мы дадим (земные) блага, а потом настигнет их от Нас наказание мучительное», – говорит Коран. «Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу попасть в рай», – свидетельствуют христианские Евангелия. Однако эти предупреждения Священных писаний, как и бесспорное наличие в западных обществах добродетельных и сострадательных к чужим бедам людей, почти не влияют на процессы, определяющие характер западной цивилизации. Происходит это потому, что политика в современных западных обществах руководствуется не нравственными канонами Добра и Зла, а прагматизмом, доведенным почти до математического состояния. И хуже всего то, что безнравственность политики уже стала преподноситься как главная ее функциональная ценность.

Впрочем, справедливость требует отметить, что «бедный юг» в сравнении с «богатым севером» отнюдь не выигрывает в нравственном смысле. Дело в том, что очень часто спутницей бедности, лишенной религиозного стоицизма, является зависть, а зависть заставляет людей совершать самые неблаговидные поступки. Поэтому зависть бедняка есть оборотная сторона гордыни богача. Характерно, что многие идеологи Запада склонны объяснять современные мировые катаклизмы тем, что «бедный юг» завидует «богатому северу». И получается, что в мире столкнулись не «Восток» и «Запад», а бедность и богатство, «третий мир» и «золотой миллиард». Точнее говоря, получается, что «бедность», чья агрессивность нашла свое выражение в «международном терроризме», нападает на обороняющееся от этой агрессивности «богатство», воплощенное в «западной цивилизации».

Эта теория «столкновения цивилизаций» предельно упростила все теоретические выкладки Хантингтона, но верна ли она, если вести речь не об обывателях, не о черни, а тех, кто живет осмысленно, подчиняя свои поступки велениям религиозных заповедей? И, конкретизируя этот вопрос: можем ли мы согласиться с тем, что чеченцев заставляет сражаться с российскими войсками «зависть» к той «богатой жизни», которую ведут жители русских городов и деревень? Раз в России и, частично, на Западе склонны считать чеченское Сопротивление частью (по уверениям Путина – так даже «наиболее опасной») международного терроризма, то и главной побудительной причиной чеченского вооруженного противостояния России должна быть зависть «бедного юга» (Чечни) к «богатому северу» (России).

Однако согласиться с таким простым объяснением проблемы мешает то, что к началу войны (1994 год) чеченцы по уровню жизни едва ли уступали не только русским, но и самым богатым республикам постсоветского пространства и странам Восточной Европы. В этой связи российская пропаганда неустанно твердит, что чеченское процветание было основано на «работорговле», на «фальшивых авизо» и т.п. Пусть так. Но зачем тогда той же пропаганде утверждать нечто несовместимое, а именно: что чеченцев заставила вступить в войну с российской агрессией «зависть» к богатствам русских рабочих, месяцами не получавших даже нищенскую зарплату, или зависть к русским крестьянам с их жизнью, полной беспросветной тоски!

И здесь мы вновь возвращаемся к началу этой статьи. Есть поток предопределенных событий, случающихся помимо нашей воли. Всевышний испытывает нас не только богатствами или бедностью, но и более основательным образом, заставляя ставить на карту самое ценное, что есть у человека – его жизнь. Война, несмотря на все ее лишения, опасности и острую боль утрат, есть всего лишь событие, в котором от человека требуется найти свое место, сыграть в нем роль, целиком определяемую его волей, нравственным «стержнем» его духа. Являясь мусульманами, чеченцы верят, что время и место смерти каждого человека предопределены Всевышним. Но только человек выбирает, в каком статусе ему умереть: покорным рабом, предателем, или защитником своей Отчизны. Поэтому и говорят чеченские моджахеды: «Неважно когда умереть, важно – как».

Это отношение к смерти можно назвать подлинной философией стоицизма, проявляемого сильными верой людьми в неизбежных в жизни отдельных людей и целых народов испытаниях. Философия эта, конечно же, далека от всех нелепых и убогих измышлений политической пропаганды. Она представляет собою результат «прикладного» осмысления фундаментальной истины бытия, в соответствии с которой человеческая жизнь есть всего лишь отсрочка смерти, шанс предстать перед Всевышним с «чистым лицом». Эта истина доступна пониманию только искренне верующим людям. И только эта искренняя вера заставляет чеченцев вести свою войну, которая представляется «безнадежной» нищим сердцем и душой «прагматикам», привыкшим измерять Силу числовыми соотношениями.

Алхазур Эрбиев, Чеченпресс, 08.12.04г.