Зачем Америке контртерроризм?

 Поговорим о том, для чего Америке необходим контртерроризм.

Она экспортирует сейчас по всему миру свою демократию. Последствием такого экспорта становятся тиранические режимы, какие мы видим в Пакистане да и в нашей собственной матушке-России.

Одни деспоты просто меняются на других. Ответом на их появления становятся вооруженные восстания. Вот это-то Америка и объявляет терроризмом.

Контртерроризм по-американски

Экспорт американской демократии был начат еще в Латинской Америке в 70-х годах, где он вызвал серию антиамериканских восстаний. Все их подавили под предлогом борьбы с коммунизмом. Так произошло в Никарагуа, Чили и других странах, которых заподозрили в социалистическом пути развития. Обвинение в коммунизме было тогда массовым ярлыком, как теперь – обвинение в терроризме. Да и в самой Америке десятки людей были репрессированы под предлогом борьбы с коммунизмом.

После того, как коммунистическая угроза прекратила существование, Вашингтону понадобился новый ярлык, чтобы обозначать им сопротивление своим планам. Этим ярлыком стал «терроризм».

Стали говорить о терроризме как самостоятельном явлении, как о международном терроризме. Хотя террор – это всего лишь проявление борьбы тех сил, которые не обладают для иных методов борьбы соответствующими ресурсами. Обвинять террористов в том, что они террористы – примерно то же, как обвинять слабого ребенка, что он кусает зубами здоровенного вооруженного громилу. Когда я слышу, что среди чеченских повстанцев есть террористы, я спрашиваю: а что им еще остается делать? У них что, есть две-три танковых дивизии, чтобы снести ими Москву?

Террористы – это варвары поневоле. Они просто используют те средства, которые есть у них под рукой, не имея других. У них нет самолетов, чтобы посылать их на Вашингтон и Москву, и бомбить своего врага. Поэтому они проводят секретные диверсионные акции против своих противников, причем, делают это и в отношении военных объектов, и в отношении гражданского населения, чтобы максимально привлечь к себе внимание, вызвать на диалог, в котором им упорно отказывают, усугубляя тем самым их ожесточение.

Говорить о террористах и терроризме как общем явлении, не уточняя, что движет террористами, – это то же самое, что говорить о высокой температуре организма, не поднимая вопрос о той болезни, которая вызывает эту высокую температуру. Я считаю, что люди, превратившиеся терроризм в ярлык, который они навешивают на разные повстанческие движения, являются просто демагогами. Ибо террористом станет абсолютно любой из нас, когда на него нападет огромное государство. Это, правда, не снимает ответственности с террористов за те ужасные вещи, которые они делают, – как не снимает ответственности с военных и политиков, посылающих свои армии для уничтожения чужого населения.

Я считаю, что терроризм – это просто современный вид войны.

Попытка сделать всех демократами ведет к тому, что все становятся империалистами и сумасшедшими. Попытка привнести мир на штыках оборачивается тем, что в мире постоянно идут войны.

Но если в Латинской Америке этот опыт подавления повстанческих движений прошел более-менее безболезненно, то в Евразии – просто в силу геополитических условий и традиционного типа жизни – может вылиться в большую войну.

Как же отвечает Америка на этот парадокс? Очень просто: любое сопротивление своим войскам она называет терроризмом, а любое желание жить по-другому – экстремизмом. То есть, подкладка бомбы под американский танк в боевых условиях будет считаться терроризмом.

Был ли Уленшпигель террористом?

Но если рассуждать с этой позиции, то мы придем к полному абсурду.

В самом деле, можно ли назвать терроризмом Великую Отечественную войну советской армии и советских партизан против немецко-фашистских захватчиков в 1941-1945 годах? Можно ли считать терроризмом национально-освободительное движение Джузеппе Гарибальди против австрийской оккупации, или польские восстания против Российской Империи, или антиосманское восстание греков, в котором погиб поэт Байрон? Наконец, терроризм ли война за независимость самих Соединенных Штатов против английской короны? Террористы ли вольные рейнские города, боровшиеся против княжеской немецкой власти в средние века? Террористы ли вольные итальянские города, которых германские императоры приказывали стирать с лица земли и перепахивать землю солью, дабы ничего на ней не росло после?

Являлись ли террористами польские шляхтичи, разбившие Тевтонский орден в битве при Грюнвальде? Террорист ли Александр Невский, который устроил этим же псам-рыцарям ледовое побоище на Чудском озере? Террористы ли жители Нидерландов, героически боровшиеся против Испанской короны? Можно ли террористом назвать славного Уленшпигеля, бросившего вызов кровавому королю Филиппу? Террористы ли гуситы, боровшиеся против католической церкви, и лютеране, бросившие вызов контрреформации в Германии? Террорист ли Спартак, поднявший в 56 г. до н.э. восстание против римских рабовладельцев?

Эти примеры я привожу вовсе не из любви к истории, а потому, что уверен: в любое время и в любом месте восставшие власть имущими назывались нехорошими словами. Их называли бунтовщиками, экстремистами, уничижительными этническими наименованиями, если восставал целый народ, или чернью, если восставал порабощенный класс. Но проходили века, и мы разбирались с тем, кто есть кто в истории.

Терроризм – ответ на войну?

Сегодня Америка объявляет любое восстание против своего строя терроризмом. Но тем хуже это для самой Америки. Это значит, что у официального Вашингтона с мозгами не все в порядке. А когда не все в порядке с мозгами – то со всем остальным, как показывает практика, тоже не может быть в порядке.

Что же делает Америка и подражающие ей государства, когда встречаются с оппозицией к своей политике? Они формируют глобальные контртеррористические организации и объявляют о терроризме как о глобальной угрозе себе. Для них терроризм становится поводом завести свою машину власти и распространить свое влияние на весь мир, или на отведенные им регионы, как это мы имеем в случае с Россией.

Америка сейчас оккупирует половину Земного шара, и понятно, почему она так боится глобальной террористической угрозе себе. Если вы вторгаетесь в чужую страну и устанавливаете там оккупационный режим, то ждите террористов. Если вы создаете там особый полицейский режим и сажаете своих марионеток, – ждите террористов.

Но не лучше ли понять, почему терроризм возникает, а не пытаться потушить пожар бензином?

Как израильская разведка и ЦРУ людей убивали

Под контртерроризмом здесь понимается не просто средства антитеррористической обороны, которые естественны для любого государства, как, например, естественна служба ПВО в эпоху авиации, но нечто другое – активные контртеррористические действия. Их характер выходит за рамки обороны и предполагает ответные или превентивные меры, направленные на разгром террористов и их баз.

Основоположниками контртерроризма можно считать израильскую разведку МОССАД, которая в 70-е годы, после серии палестинских терактов, развернула по всему миру охоту и возмездие в отношении террористических структур ООП. Характер этого возмездия и методы, однако, мало чем отличались от террористических. МОССАД превратилась в террористическую официальную организацию, что вызвало обеспокоенность правительств тех стран, в которых она проводила свои акты возмездия.

Не меньшую обеспокоенность вызвали действия ЦРУ, которое, пользуясь инерцией холодной войны, в 60-70-х годах организовало во всем мире политические убийства во многих странах мира. Убийства продолжались до тех пор, пока Конгресс США специальным законом не запретил ЦРУ убивать политических деятелей. Однако убийства продолжались и после, в том числе и на территории самих США. ЦРУ превратилась в крупнейшую террористическую организацию, по своему усмотрению отправлявшую на тот свет неугодных людей. Иные сотрудники ЦРУ до того обнаглели, что, находясь в Праге, сбрасывали людей с высотных домов.

Я вспомнил глубокомысленное замечание государственного секретаря США, заявившего, что есть люди, которые пользуются свободой и сбрасывают других с крыш домов. Он одного не пояснил, что эти люди – агенты ЦРУ. По сути, им разрешалось любое убийство: для этого требовалась либо санкция начальника отдела, либо сам агент принимал решение о ликвидации на месте. Невольно спрашиваешь себя: не было ли это зародышем политических и даже просто уголовных убийств, включая и граждан самих США? Если ЦРУ так легко и свободно убивает людей в других странах мира, то почему оно не может это делать и на собственной территории – в самих Соединенных Штатов? Не имеем ли мы в лице ЦРУ террористическую организацию с очень вольной трактовкой права на убийство?

Десятки американцев – в годы холодной войны – пострадали от действия ЦРУ как внутри самой Америки, так и за ее пределами. Сегодня же холодная война трансформировалась в «борьбу против терроризма». Америка принялась убивать во всей районах мира не только чужаков, но и собственных граждан, заподозренных в связях с «Аль-Каидой», что мне очень напоминает особенности российского «контртеррора».

Говорят, что это необходимо для противодействия террору, но я никогда не поверю, что террору можно противодействовать таким же террором. В советской пропаганде существовал когда-то точный термин того, что делали США на международной арене –

государственный терроризм. Причем, это касалось не только деятельности американской разведки, но и официально объявляемых Америкой военных операций во всем мире. Америка весьма непринужденно чувствует себя на международной арене, громя одно за другим неугодное ей государство. Если это не терроризм, то что это?

Почему в Дании нет терроризма?

Это можно сравнить с обычной противовоздушной обороной и активными компонентами СОИ, которые сами способны становиться средством нападения. Правда, и сама по себе оборона средств нападения является средством нападения, пусть и косвенным. Можно ли щит, который прикрывает меч, считать только средством обороны?

Приведу элементарный пример: на вас идет спецназовец для того, чтобы убить вас, но он при этом одет в кевларовый жилет. Подобный жилет мешает вам убить его, – таким образом, жилет тоже становится средством, способствующим нападению. Эту аналогию я бы распространил на действия России и других стран, воюющих с терроризмом. Если бы они сами ни на кого не нападали, их попытки защитить себя от нападения террористов можно было бы только приветствовать. Правда, здравый смысл нам подсказывает, что в государствах, которые ни на кого не нападают, и терроризма никакого не бывает, кроме разве что бытового? Вы слышали что-либо о терроризме в Дании? А ведь Дания – родина террористов! Это родина викингов! Викинги были ужаснейшими пиратами, которые предпринимали нападения и разграбления целых побережий, они захватывали заложников и убивали всех, даже детей. Между тем, в сегодняшней Дании мы не видим никакого терроризма.

Здравый смысл мне подсказывает, что страна, которая ни на кого не нападает и никого не терроризирует, никогда не станет объектом террористического нападения. Напротив, «контртеррористическая» страна, вооруженная до зубов, убивающая и глумящаяся над местными жителями, скорее всего, окажется объектом нападения. Знаете, как в поговорке: на ловца и зверь бежит. Не будьте ловцами – и зверь к вам не прибежит. Не существует такого зверя на свете, с которым нельзя было бы жить мирно!

Современные чеченцы, какими бы разбойниками они не были, я думаю, все же ничем не хуже древних викингов. Почему с ними невозможно найти общий язык, понять трудно. Наше государство, поощряемое своим народом, начало убивать их в массовых количестве, считая, что это будет решением проблемы. Но это еще более затянуло узел. И он все туже. Как Путин выйдет из этого положения, я не знаю. Все дело в том, что нападение на Чечню привело к гражданскому нападению на Россию. Если чеченцы будут последовательными, то они просто перекинут гражданскую войну, идущую сейчас в их республике, на всю Россию. Путин стремился развязать войну в Чечне, а получил гражданскую войну в России. Нам просто отфутболили нашу собственную логику.

Я считаю, что именно контртерроризм и становится чаще всего причиной террора. Не нужно никого считать дураками, и ни с кем разговаривать с позиции силы. Ибо, начав бить собаку железной палкой, вы получите от нее только новую озлобленность.

Когда нападают на хрупкую женщину

И Америка, и Россия сейчас ведут карательные войны в тылу своих противников, уничтожая их всеми возможными средствами. Применяя для этого пытки и меры психологического воздействия. Это само по себе является терроризмом, причем, государственным.

Армии и разведки великих держав вторгаются куда захотят и делают все, что захотят. Понятно желание вдарить им по самые уши. Другими словами, развязать на территории России такую же войну, какую они развязали в иной точке Земного шара. Терроризм – это умение вести войну в тылу врага. Если на вас нападают, то остается самому напасть. Перенести войну на территорию врага. Раз воюют у вас – надо воевать у них. Это естественная самозащита тех государств, которые не способны вести круговую оборону от внешнего врага. Попробуйте напасть на хрупкую женщину – и вы получите ногой. Всегда слабая сторона будет действовать так, как сможет. И если наша российская армия размесила танковыми гусеницами маленькую Чечню, то теперь чеченские девушки размесят тротиловыми шашками наши города. Перекинут к нам свою гражданскую войну, и эта война начнется у нас.

Я пишу эти строки, когда в России стоит прекрасная погода, потому что с Северного Кавказа к нам пришел антициклон. Но кто знает, может, с Кавказа к нам придет скоро буря… Желая истребить всех волков, не взвоем ли мы сами, как волки?

Демократия – ответственность за действия правительства

Возможно, мне скажут, что мирное население великих держав не должно страдать за действия своего правительства, посылающего танки и пехотные дивизии, куда ему вздумается. Однако посмотрим на общественный строй Соединенных Штатов и России, – мы увидим, что это демократические страны. Это значит, что и там, и там народ выбирает себе руководителей, а значит – и ответственен за действия своих правительств. Демократия – хорошая вещь в мирное время, но при войне демократия – это ужасная штука, ибо превращает народ в соучастника военных преступлений своего правительства. Народы в этом случае должны либо подняться против своих правительств, либо разделить с ним ответственность. Война в тылу демократических государств – это не зверство, а следствие демократического строя этих государств.

Честно говоря, жаль россиян, которые избрали в девяносто девятом году собачьего президента. Он втянул их в эту ужасную войну, которой не видно ни конца, ни края.

Системы раннего обнаружения в Англии и США

Но подобные действия – вовсе не изобретение Владимира Путина. Если мы посмотрим на историю западных государств, то увидим, что вся американская и английская система обороны основана на предупредительных действиях. Контртерроризм у них в крови. Ни Англия, ни Америка никогда не вели войну на собственной территории. За исключением одного случая – когда это были гражданские войны.

Все английские и американские войны происходили за пределами их метрополий, и чаще всего – на водном театре военных действий. Связано это, прежде всего, с геополитическим положением как Британии, так и Америки, с развитием у них военно-морского флота, разведки, систем раннего обнаружения и сил быстрого развертывания. Обе эти державы не имеют крупных континентальных армий, зато имеют огромные, почти паучьи, силы быстрого развертывания, огромные флоты, военно-воздушные армии. Все это является и средством их собственной обороны. Правда, в Америке есть сухопутные силы внутреннего применения, но они не такие большие, как военно-морские силы. Англия же вообще не имеет никаких серьезных сухопутных сил.

В отличие от Англии, США изначально представляли собой очень открытую иммиграционную страну, в которую мог въехать кто угодно, – туда даже беспрепятственно можно было дивизию привести. Да что там дивизию – в принципе, США так устроены, что – под видом туристов – в них может въехать целая армия, внезапно собраться и вступить в бой. Это очень открытая страна – как… колодец. Другое дело, что вражеская армия там делать станет.

Но такой открытый характер Америки обусловил в ней очень важное качество обороны, можно сказать, почти роковое качество – очень сильную разведку, которая одновременно может быть и внутренней разведкой, а также очень сильной контрразведкой. Если у нас разведка была инкорпорирована в систему внутренней безопасности, то в Америке наоборот – там ЦРУ одновременно является и внутренней разведкой, и контрразведкой.

Это единственно возможное решение проблемы с проникновением в страну диверсантов: въехать в США может кто угодно, а дальше они попадают в мешок. На них уставлены камеры наблюдения, за ними шпионят, вас регистрируют каждую минуту (там, кстати, и регистрации никакой не нужно – человека и так регистрируют при любой покупке: можно сказать, права человека соблюдаются только в тюрьме. Именно работа высокотехнологичной полицейской машины, которая и так считывает каждую вашу клеточку, делает ненужным введение какой-либо регистрации. (У нас все наоборот – клеточки не считывают, поэтому пересчитают все ваши кости).

Спрут, сидящий верхом на американцах

Эта необходимость внутреннего постоянного контроля над своими и приезжими очень опасна для американского демократического строя. На Америке в лице ЦРУ словно постоянно сидит спрут. Там все свободны – но только потому, что все контролируемы.

Эволюция этой спрутообразной машины контроля может привести Соединенные Штаты вообще в объятья диктатуры.

Нужно понимать, что массовые институты американского государства довольно молодые, им не больше пятидесяти лет. Политические институты США – такие как Конгресс – намного древнее, им двести лет. Но институты контроля и координации, возникшие в эпоху массового общества – такие, как ЦРУ, ФБР, институты стратегического планирования и масс-медиальные ресурсы, позволяющие схватывать общество точно в паутину – возникли совсем недавно. Есть противоречие между теми и другими. И оно может вылиться в изменение государственного строя. Спецслужбы и институты планирования могут произвести политический переворот в стране. Между прочим, именно это мы сейчас и наблюдаем.

Приведу очень простой пример. Американское ЦРУ имеет, в отличие от нашей службы внешней разведки, очень сильную полицейскую контрразведывательную составляющую (что опять-таки связано со спецификой Соединенных Штатов). Это превращает ЦРУ в очень сильный источник власти и тайных операций не только за рубежом, но и внутри собственной страны… У ЦРУ нет противовеса, за исключением АНБ (агентства национальной безопасности). Если Пентагон уравновешивается ЦРУ, – следящим за тем, чтобы военные не совершили переворота, то само ЦРУ не уравновешивалось долгое время никем. АНБ было создано сравнительно недавно, и при этом его нельзя считать полновесной организацией, равной по силе Центральному разведывательному управлению.

Оперативно-силовой потенциал американской разведки самый высокий в мире. Там есть 16 групп спецназа, готовые вылететь в любую точку мира и уничтожить любого, кто встанет на пути интересов США. Тысячи агентов ЦРУ во всех странах готовы к любым действиям, – им разрешено убивать, взрывать, похищать людей, и американское правительство даст им любую индульгенцию. Таким образом, американская разведка, – по своим оперативным возможностям, – равна целой армии, действующей во всем мире.

Но теперь ей предстоит точно так же действовать и на американской земле. Причина тому – терроризм.

Кратковременные войсковые операции с участием десантников и разведки предпринимаются обеими военно-морскими империями для предупреждения нападения. Отсюда и контртерроризм этих стран. А иначе они просто не воюют. Их разведки шныряют своими щупальцами по всему миру и уничтожают любого, кто покусится на их суверенитет. И англичане, и американцы исходят из одного простого правила: лучший способ защитить себя – это оккупировать весь мир. Тем самым их разведка превращена в мощнейший буфер обороны, то есть является в то же время контрразведкой . (В России ничего подобного сроду не было – у нас, напротив, гипертрофирована контрразведка и очень плохая разведка. Сегодняшняя же служба внешней разведки – это вообще полное вырождение всякой разведки, хотя есть еще и военная разведка, но и она никудышная).

Американцы – будем говорить прямо – вырастили у себя над головой гигантского осьминога. Он действительно защищает их – пока. Но что там дальше будет, я не знаю. Поскольку все оперативные ресурсы сосредоточены в этом ужасном осьминоге, то он может однажды начать зачищать уже Америку. Самое страшное, что там может случиться – это сращение ЦРУ с ФБР, благодаря чему Центральное Разведывательное Управление может превратится в крупнейшую военно-полицейскую силу внутри Соединенных Штатах. Президент Дж. Буш-младший, кстати, издал секретную директиву, позволяющую ЦРУ и ФБР обмениваться информацией и сотрудничать, что до сих пор было запрещено законом. Создано также Министерством внутренней безопасности Соединенных Штатов, – структура, слишком напоминающая нашу ФСБ, или – кто знает – даже КГБ.

Таких структур никогда еще не существовало в истории Соединенных Штатов. ФБР является только централизованной криминальной полицией, проводящей расследования преступлений. ЦРУ – это централизованная разведка. Другими словами, аналога ФСБ в Америке не было, – если не считать, правда, созданного еще при Рейгане АНБ – Агентства Национальной Безопасности. Его создали специально, чтобы уравновесить ЦРУ, но в итоге в Америке началась серия «бесобизаций» – выстраивания все новых и новых форм безопасности. Поистине кто хочет бесов, – тот их получит.

Могла ли быть Великая Отечественная война в Америке?

Между прочим, американская система раннего предупреждения была связана не с понятием «контрудар» (который возможен на больших сухопутных просторах, где есть возможность для разворота), а с концепцией «превентивного удара». Скажем, вся Великая Отечественная война совершалась на громадном сухопутном континууме – в рамках концепции «контрудара», последовавшего за немецким наступлением. Мы долго раскачиваемся, но бьем хлестко. Советские войска долго гнулись, как лук, но потом перешли в решительное контрнаступление и вытеснили немцев со своей территории. Огромную роль здесь сыграло превосходство в живой силе, географический фактор (немецкая армия попала как бы в огромный пространственный мешок, вклинившись вглубь России) и моральная решимость советского народа, а также его тоталитарная организация, позволявшая Сталину бросать в бой на верную смерть огромные массы людей.

Спросим себя: возможна ли была такая война в Америке или Англии? Это невозможно себе представить. Перл Харбор был разгромлен в течение считанных часов, а Брестская крепость, как мы знаем, продержалась два месяца, хотя ее бомбили и штурмовали не меньше. Американцы показали тем самым слабость сухопутной обороны: если бы японцы напали не на Перл Харбор, а на саму Америку, начав бомбить Калифорнию, то в США началась бы паника. Еще никогда Америка не оборонялась на своей земле против иноземного нашествия, и в ней нет, по большому счету, никакой сухопутной обороны.

Америка обороняет себя с помощью огромного военно-морского флота и такой же мега-разведки, распростершей щупальца по всему миру. Это уникальная система обороны, которая есть только еще у Англии, а в античные времена была разве что у Древнего Рима. Но как только завоеватели вторглись в сам Рим, то есть на италийскую землю, метрополия была разгромлена. Если бы Наполеон вторгся в Англию и высадил в Британии большой экспедиционный корпус, то кто знает, может быть, он разгромил бы и Англию, которая представляет череду непрерывных завоеваний и колонизаций. Немецкий фюрер также одной ногой стоял в Ла-Манше и, завоевав Скандинавию и Францию, мог запросто вторгнуться в Британию и начать в ней сухопутную войну. Англичане не смогли бы вести войну внутри Англии и были бы разгромлены уже через пять лет. Только шотландцы сумели бы оказать немцам сухопутное сопротивление.

Контрудар был положен и в основу последующей ракетно-ядерной безопасности СССР в годы противостояния со всем Западом. Хотя мы говорили, что не будем первыми применять ядерное оружие, но зато добавляли, что ответный удар стал бы катастрофой для Запада. Внешне это казалось более гуманным, чем западная концепция, допускавшая превентивный, но локальный удар. То есть, мы готовились применить ядерное оружие ответно, – но так, что камня на камне не осталось бы. Запад же наоборот: допускал превентивное, но локальное и «гуманное» применение ракетно-ядерного оружия. Кстати, по этой причине мы отказались от тактического ядерного оружия, тактических ядерных снарядов малой мощности и многого другого (например, от нейтронной бомбы, что по нашему мнению, было аморальным). Но не аморальным – по нашему мнению – было другое: в случае необходимости нанести ядерный удар по всем городам Европы и Америки. То есть, ответный удар мы превратили бы в глобальную катастрофу. Если это не терроризм, то что это?

Ведь мы как бы говорили всему западному миру: «Только нас троньте, и взлетит в воздух у вас все. Мы запустим свой потенциал на полное истребление». Теперь понятно, почему русские не планировали никаких «ограниченных ядерных войн» и никаких операций в Европе: им достаточно было всеобщего ядерного Армагеддона. Это был натуральный терроризм, – между прочим, до сих пор наша военная машина основана на принципах государственного терроризма. Стоит у нас непонятно кому взорвать два дома, и мы готовы разнести в клочья целую республику. На маленькое и локальное нападение боевиков мы отвечаем массовыми «контртеррористическими» зачистками, а их нам потом попросту отфутболивают и начинается уже внутрироссийская гражданская война.

Американцы пошли по другому пути – они допустили возможность превентивного удара и «ограниченных войн» (в том числе ядерных), но стремились при этом сделать войны более рациональными и управляемыми. Это относилось и к проведению ими малых войн – в отдалении от своей территории. Единственное, что они не могли предусмотреть, был терроризм.

Сравним русское вторжение в Афганистан 1979-1989 гг. и американскую войну в Афганистане 2002 года. (То же самое – русское вторжением в Чечню по принципу «мы камня на камне не оставим» и затянувшаяся американская операция в Ираке, которая, впрочем, пока не вызвала катастрофических последствий, кроме как для тех, кто ее начал).

В то же время, если в самой Америке разгорится хоть одна война малой интенсивности, то Америка не сможет ей противодействовать. Вернее, она будет противодействовать ей с учетом опыта войны за независимость 1777 года и Гражданской войны между Севером и Югом. Но этот опыт относится уже к далекому прошлому и вряд ли может быть повторен в современных условиях. В частности, система фортификационных сооружений, маленьких фортов, мобилизации масс уже не применимы к сегодняшним условиям. Развитие же континентальной американской военной организации, а также сращение ЦРУ с ФБР, превратят Америку просто в тоталитарное государство современного типа.

Путин копирует израильский опыт оперативной контртеррористической войны 

Есть и еще один опыт ведения войн – израильский, сочетающий американский оперативный опыт (в частности, опыт действия разведки и малых войсковых операций израильской армии) с сухопутными условиями, очень напоминающие российские.

Американцы отделены от театров военных действий тысячами километров океана, российская метрополия от Кавказа – сотнями километров. А израильская Палестина не отделена от Израиля вообще никак – там почти камерный масштаб. Если мы никак не может провести границу между Российской Федерацией и Чечней, как же израильтяне умудрились провести такую границу? Израильский опыт можно назвать «американским опытом» в сухопутном малом формате: это оперативный опыт молниеносной войны, – постоянного анти- и контртерроризма, – осуществляемый в условиях, которые можно считать типично российскими.

Именно израильский опыт оперативной войны и берет сейчас на вооружение Путин, когда создает в России «антитеррористическую СОИ». Ставка делается не на саму армию, а на спецназы и систему раннего обнаружения. Проще говоря – на разведку и контрразведку.

Между тем, наиболее подходящая структура для совмещения того и другого в российских условиях – наши пограничные войска, которые способны быть как разведчиками, так и прекрасными контрразведчиками, а также – в случае необходимости – и внутренними войсками, и партизанами, внутренними диверсантами.

Лучшей структуры для «антитеррористической СОИ», чем пограничники, у Путина нет, если их понимать в широком смысле, разумеется. Но этот «широкий смысл» меня смущает больше всего, потому что, наблюдая за тем, как развивается военная контртеррористическая машина России и как власти совершают один «контртеррористический акт» – иногда хуже, чем террористический – за другим, я спрашиваю: к чему же мы идем? Ко всеобщей гражданской войне?

Народные террористы

У нас и американцев лежат в основе очень разные подходы к войне, хотя задачи между ними сходные. «Рационализированная» война по-американски, на мой взгляд, представляет больше опасности для человечества, чем русская война «ударом по всему». Американцы готовы вести оперативные войны, рационализируя свои ресурсы, – но именно это дает основание считать, что их война будет хроническим явлением. Русская война происходит «проще и сердитее». Хотя в последние десять лет русские начали перенимать от Америки кое-какой опыт и методы, но оперативную войну они так и не создали. Русская война не оперативна по определению. Русские вообще не воюют – они мочат.

Рассмотрим другой тип войны. Исламский. Война «с помощью террора» по форме оперативна, а по содержанию иррациональна. То есть, исламским оперативным штабам удалось совместить качества русской, американской и израильской войны. По форме они воюют как американцы и израильтяне, то есть проводят одну операцию за другой. Каждый теракт – это операция. Но по содержанию, – по сути, – все они воюют как Александры Матросовы, Гастелло и Зои Космодемьянские – жертвуя собой. Хотя их и называют международными террористами, но я бы подобрал другое слово, – они НАРОДНЫЕ террористы. По содержанию – это русская героическая война, по форме –оперативная рациональная война.

Хотя в ней очень много и непонятного. Мусульмане то начинают ее, то прекращают. Они то совершают какие-то акции, но не переводят их в постоянную войну, – в перманентную войну, как сказал бы Троцкий, хотя такая война, ведись она правильно, могла бы принести много больше ущерба. Хотя вспомним, как средневековые мусульмане воевали с рыцарями – их война носила вялотекущий характер, и они не стремились к победе как таковой, их интересовала война как таковая. Ту же самую «войну зачарованных» мы имеем и сегодня. Хотя в нее вовлекаются тысячи террористов-смертников, но она ведется не совсем понятно нам.

Американская и российская стратегические обороны

В России есть свои смертники, но только по-другому. У нас никто не жилец. Мы воюем иначе. Героизма русские солдаты, не проявляют, – пока им только в одно место запал не вставить. Поэтому ставка – на систему типа СОИ (учитывая масштабы России) и на израильский антитеррористический опыт, учитывая интенсивность терактов.

Концепция раннего обнаружения и превентивного удара, ее составной части, легла в основу американской Стратегической оборонной инициативы, – своего рода военно-философской мечты покойного Рональда Рейгана. Ее быстро назвали фантастической, но она отвечала духу американского философского мышления. Причем, дело тут не только в ПРО-обороне, но и в широкой системе безопасности.

Сейчас в Америке выстраивается своеобразная «контртеррористическая СОИ», только роль лазеров здесь, видимо, возьмут на себя оперативные и политические агенты Америки. Америка будет также пытаться отвести от себя опасность исламского терроризма, отбросив его на Евразию. С этой целью она создает ассоциированных членов своей военной организации из числа европейских, а в перспективе – российского и азиатских союзников, надеясь, что они, как и форпост Америки в Ближней Азии –

Израиль, отведут и примут на себя опасность исламского терроризма.

Поскольку мы не видим, чтобы исламские террористы взрывали что-либо в Латинской Америке и Канаде, то существуют расчеты, что они также ничего не будут взрывать и внутри Соединенных Штатов.

Что касается России, то ее классическая оборона состоит в совершенно других принципах - в охране государственной границы, в создании засечных полос и заградительных эшелонов, в очень сильных сухопутных войсках и в значительно меньших десантных.

Разведку для предупреждения нападения Россия применяет очень редко. Разведка у нас вообще ниже любых оценок, это все знают. Есть другое, правда, важнейшее качество – сильная контрразведка и милицейские войска быстрого развертывания, но – внутри собственной территории. Это особый род войск – партизанские и контрдиверсионные войска, а также пограничники, менты, феэсбешники – все они уподобляются сейчас силам внутреннего быстрого развертывания.

Десантных хороших сил мы так и не создали – они у нас в теплушках ездят, – но нашими подлинными десантниками являются пограничники и внутренние войска, – не случайно Путин именно полковникам внутренних войск дал командование отрядами милиции специального назначения – нового вида милиции, только что появившегося в Российской Федерации.

Вот в соответствии с этим будет строиться, очевидно, и вся стратегия нашей контртеррористической обороны. Наш менталитет основан на том, чтобы делить страну на квадраты и округа. Чистить и прочесывать их – как, наверное, только собака прочесывает вшей на собственной шкуре. Правда, террористы – это не вши. Диссиденты, инакомыслящие – вши. Они кусают, сидя в собачей шкуре, причем, кусают все сильней. Поэтому гнев Собаки придется именно по ним. Но проблему терроризма все эти полковники внутренних войск, ставшие у руля милиции особого назначения, не решат. Поэтому, борясь с террором, Собака будет все более истреблять себя. Она будет кусать себя и постепенно превратится в бешеную собаку. Накал же внешнего терроризма будет только усиливаться.

Российское государство выстраивает свою «контртеррористическую СОИ раннего обнаружения и превентивных ударов», но, я бы сказал, на фэесбешно-погранично-ментовский манер. Скажем, те 13 групп оперативного управления, которые Путин создал на Северном Кавказе после недавней трагедии в Беслане, представляют собой расширенный вариант пограничной полосы. Или – что то же самое – буферной зоны. Использование же оперативных ресурсов внутренних войск и милиции превращает такой вариант засечной полосы в разновидность внутренней оккупации.

Между тем, все эти меры бессмысленны, если террористы будут стремиться к делокализации своих нападений. А, начав нападать по всей России, они вызовут появление точно таких же – системных – контртеррористических мер в масштабах всей страны, которые очень скоро превратятся в систему организационного управления страной. И отдельными ее регионами будут командовать полковники внутренних войск. В итоге – мы получим очередной ГУЛАГ.

Знаете, где лучше всего порядок? В тюрьме. Но и там вши кусают…

Андрей Новиков, независимый аналитик, для Чеченпресс, 06.11.04г.