Армия крепостных рабов

Задумываемся ли мы над тем, в чем основа нашей призывной армии? Мы воспринимаем ее как что-то само собой разумеющееся. Сотни юношей ежегодно отправляются в воинские части «защищать Родину», – хотя прекрасно знают, что стрелять им придется в лучшем случае в бурого медведя, а в худшем – в собственного старшину.

Современная российская армия к «защите Родины» не имеет никакого отношения. Это – гигантская административная машина, функционирующая как один большой колхоз, использующая дармовый труд, создающая для офицеров бесплатных лакеев, убивающая – ни за что, ни про что ежегодно огромное количество жизней, уродующая человеческую душу, растлевающая молодых людей и делающая из них психопатов. По сути – это вторая зона.

Реально «защищать Родину» в этом гниющем армейском колхозе способны только 15-20 процентов боеспособных дивизий, укомплектованные полупрофессиональными войсками. Остальной миллион солдат, существующий непонятно для чего – это рабы.

Отменить эту армию – то же самое, что отменить колхозный строй или крепостное право. Или разрушить Рим. Это – смена общественной формации. Ни одно правительство не сможет этого сделать.

Образовалась эта армия благодаря системе тотальной мобилизации, созданной Сталиным. Призвать человека – значит мобилизовать его. Призывная армия имеет смысл только в том случае, если страна готовится к войне и идет непрерывная подготовка военных кадров. В этом случае все население превращается в потенциальный резерв, через кратковременную военную службу проводится практически вся молодежь. А для того, чтобы молодежь после увольнения не позабыла военные навыки, она должна заниматься в военно-милиционной системе ДОСААФ, регулярно призываться на военные сборы. Кроме того, они и в мирной трудовой жизни должны жить сплоченными коллективами.

Причем, эта система всеобщей воинской мобилизации двойного действия: с одной стороны, она предназначена для тотальной войны ВСЕМИ РЕСУРСАМИ ОБЩЕСТВА (включая даже маленьких детей), с созданием 30-40 миллионной армии и гигантского военизированного тыла, с переходом всей экономики на военные рельсы. А с другой стороны – если опасности войны не существует – созданный таким образом военный уклад общества используется для безвозмездного «героического» труда граждан на благо собственного государства.

В первом случае мы имеем военную мобилизацию, во втором – просто мобилизационную экономику. Это – народ-армия. Она возможна только в условиях полного тоталитаризма. Если рассыпается милиционная система, если не проводятся военные сборы, и, наконец, если нет реальной военной опасности, то призывная армия становится попросту бессмысленной. Государство два года учит человека водить танк, зная, что в дальнейшем ему эти навыки не пригодятся. Учит стрелять из автомата – зная, что, придя из армии, он застрелит кассиршу в пункте обмена валюты. Учит рукопашному бою – зная, что этим рукопашным боем он во дворе передушит потом пять человек.

Мало того, что на ветер выбрасываются астрономические суммы, – таким образом, создаются, по сути, еще и будущие бандиты. (К слову сказать, банды в каком-то смысле заменяют упраздненную систему ДОСААФ, регулярные сборы, тренировки и милиционную систему. По сути, банды и наемники – это ответ общества на рассыпание системы всеобщей военной мобилизации.)

Объективно из этой ситуации есть два выхода: либо возродить недостающие элементы всеобщей мобилизации, существовавшие когда-то в сталинские времена (то бишь: военные сборы, военно-патриотические молодежные отряды, игру «Зарница», обязательную военную подготовку в школах, массовый военизированный спорт, легальные общественные бандформирования – дружинников, систему ДОСААФ, коллективную форму существования российских людей и многое-многое другое), либо отказаться от призывной армии и начать переходить к профессиональной или полупрофессиональной армии.

Реально сейчас в России совершается смешанный вариант. С одной стороны, частично создают профессионально-полупрофессиональную армию (особенностью ее является то, что контрактников в частях ВДВ набирают среди призывников, то есть отказа от призывной системы не происходит). Но с другой стороны, возрождаются прежние элементы всеобщей мобилизационной системы: военные сборы и т.д. Подобная «смесь нижегородского с французским» способна создать очень специфическую армию.

Профессиональная армия – это плоть от плоти культурной традиции каждой страны. В западных государствах, где издревле большое значение придавали частному характеру всех гражданских отношений (а защита Родины – безусловно, форма гражданского долга или, если угодно, гражданственного права), существовала практика наемничества. Это и есть контрактная армия в чистом виде. Но есть ведь и другой смысл термина «профессиональная армия»: «ПОСТОЯННЫЕ войска», «профессиональный характер этих войск», «большой срок службы в таких войсках».

Если подходить с этой точки зрения, то в России когда-то существовала такая «профессионально-недобровольная» армия в виде рекрутского набора. Солдаты призывались не на два-три года, как это стало происходить уже в советское время, а на 25 лет. Очень длительным был и срок службы офицеров – особенно в петровские времена. При этом достигался очень высокий уровень войск, – прежде всего за счет срока службы, поскольку человек, по сути, на всю жизнь делался солдатом. Само собой разумеется, ни о каком контракте или добровольном характере призываемых подобным образом людей не могло быть и речи.

Мне кажется, мы сегодня возвращается к этой системе рекрутского набора. Синтетический вариант комплектования войск, когда к призыву добавляется еще контракт на энное число лет (деньги тут не главное) – это и есть рекрутская система. Экономические условия жизни в стране таковы, что молодому человеку не придется выбирать, служить ему дальше или нет. Подобная система давно уже применяется с прапорщиками и старшинами. От чисто западной ее отделяет то, что претенденты в армию берутся не с улиц, на наборных пунктах, а путем тщательного просеивания контингента призывников. В результате мы получаем как бы еще одно сословие «дедов»-полуофицеров. Это – особый тип военной касты, существовавший и в Советской Армии.

Кстати, стоит задаться вопросом, как государство собирается расплачиваться с этими войсками. Одним из последствий «профессионализации» станет, видимо, увеличение военных пенсионеров – своеобразных помещиков в стране. Это очень давняя традиция в нашей стране. Государство с «профессионалами» расплачивается обычно не деньгами, а квартирами, особым сословным положением. Постепенно эти люди составят, видимо, отдельную касту. Не исключено, что им (именно им, а не кому-либо еще) начнут выдавать оружие для личных целей. Пока об этом говорить рано, но со временем они станут очень влиятельной силой в нашем обществе! (Кстати, первые результаты этой профессионализации уже прослеживаются в кастах ветеранов спецназа, ветеранов-афганцев, а также видовых сообществах типа братств уволившихся в запас десантников-ведевешников. Стоит сказать, что армия оставляет длинный след и в гражданской жизни. И чем больше у нас будет становиться военных-профессионалов, тем сильнее они начнут отпечатываться в гражданском обществе).

Существует и другой момент в профессиональном военном строительстве. Дело в том, что в России всегда существовали очень мощные полицейские войска. Частично они имели и военное предназначение и иногда даже не уступали основной армии. Например, войска НКВД почти ничем не уступали Красной армии. Сегодняшнее 3-миллионное МВД России в два раза превышает всю армию, – хотя, конечно, не все оно состоит из милиционеров, способных воевать. Но все равно, это очень мощная организация. Вся милиция является военным запасом, и, в случае наступления чрезвычайной ситуации (например, войны) все милиционеры обязаны явиться в пункты сбора. Фактом этой организации является формирование на профессиональной основе. То есть, реально мы уже имеет профессиональную армию.

Тех, кто утверждает, что в России не было профессиональных армий, я хочу спросить: а армия опричников – разве не профессиональная армия? А жандармские дивизионы – разве не профессиональная армия? А княжеские древние дружины – разве не профессиональная армия? Да у нас полицейские войска всегда и были профессиональной армией! Все остальные набирались от случая к случаю. Опричники же, энкаведисты, жандармы – были всегда. Сейчас к ним просто добавляются отдельные рода и виды войск типа ВДВ. Но ведь и спецназ у нас всегда был профессиональным. Поэтому начавшаяся «профессионализация» должна коснуться, прежде всего, этих видов. Остальной же армии отведена функция быть «бесплатными рабами».

И здесь я не могу не сказать о другом. В последнее время все чаще говорят об альтернативной воинской службе. Тема эта когда-то была заявлена правозащитниками, но с тех пор подверглась очень сильной модификации со стороны власти. Последняя, похоже, смирилась с альтернативной службой, но какой смысл теперь в нее вкладывается?

Представим себе следующую ситуацию. Огромное число молодежи ежегодно призывают служить в армию, предоставляя им... бесплатно отрабатывать в госпиталях и на строительных площадках. Что это – альтернативная служба? Нет, это, по сути, разновидность барщины. Эксплуатация дешевой рабочей силы. Опять-таки, как и с рекрутским набором, подобная практика давно уже применялась в Советской Армии. Называется она стройбатами и дисбатами. Это малоуважаемая каста солдат, занимающаяся инфраструктурными и черными работами. Фактически – это рабы в нашей армии. Учитывая размах нашего армейского строительства – их огромное число в наших вооруженных силах. Намного больше, чем тех, кто способен воевать. По сути, это второй ГУЛАГ.

В демократических странах, где существуют наемные армии, для этих целей нанимают подрядчиков и специальных рабочих. У нас это разновидность армейского колхоза, бесплатного крепостнического труда. И все это сегодня легализуется под видом «альтернативной военной службы»! Скажите, а если из наших ребят завтра начнут делать проституток, это что – тоже будет считаться «альтернативной службой»?

Я думаю, истинная причина сохранения у нас призывной армии состоит в том, что государству необходимо возродить мобилизационный тип экономики. Это связано просто с огромным тупиком, в который зашло наше общество. Иного способа возродить государство, как создать в стране новую административную систему, видимо, не существует. Вот для этой-то цели и используется «ложное окно» – мнимое возрождение армии. Самой армии всеобщий призыв не нужен – ей нужны хорошие вооружения и профессионалы. Это нужно государству, желающему возродить в стране новый вид командно-административной системы.

Никакой военной необходимости в том, чтобы ежегодно проводить через вооруженные силы пятьсот тысяч человек, нет. Воинами они все равно не станут. А вот возродить рабский труд, пожалуй, можно. Тем более что сформировавшиеся в армии человеческие отношения переносятся затем и в гражданскую жизнь. Ведь каждый директор завода у нас – это генерал. Каждый журналист – это претендент для рытья траншей. У всех нас в запасном шкафу висит солдатская шинель. Все мы – армия.

Но эта армия проигрывает одну войну за другой.

Андрей Новиков, независимый аналитик, для Чеченпресс, 05.11.04г.