Адские всадники войны

Пытки и репрессии – трансцендентная война?

Трудно объяснить, для чего на войне применяются пытки.

Ведь они не всегда бывают связаны с получением информации или проведением боевых действий, что можно считать ожесточением на войне, и поэтому смысл пыток трудноуловим. Трудно объяснить распятие на крестах в Древнем Риме огромного количества людей. (Процесс распятия требовал больших усилий и затрат, а пленников проще было перерезать, или с подрезанными поджилками оставить умирать в диком месте, – не нужно рубить кресты, забивать гвозди и так далее).

Возьмем второй пример.

В Советском Союзе существовали лагеря смерти, в которых люди умирали в течение довольно длительного времени, не принося никакой пользы (просто потому, что не могли работать). На их содержание тратились довольно большие деньги. Намного проще было бы всех этих несчастных попросту расстрелять. Их же заставляли заниматься бессмысленным трудом – переносить с места на место камни. То же самое было в нацистских лагерях.

Третий пример относится к чеченской войне, в которой наша армия отличилась не столько умением воевать, сколько пытать. Военные действия велись с таким расчетом, чтобы воздействовать, прежде всего, на население, и через него – уже на моджахедов. Это привело к массовым репрессиям и пыткам, и превращению самой армии – в «пыточную или мочистскую» систему. Дело дошло до того, что огромное количество добровольцев ехало с одной-единственной целью – «помочить кого-нибудь», и очень удивлялись, когда там приходилось по-настоящему воевать.

Между тем гигантское число садистов существует и в обычных армейских казармах. Это тоже пытки, причем поставленные на государственную основу.

Это угрюмое порождение современной армии. « Деды» и офицеры изощрены в издевательствах над живым существом (словно это какая-то отдельная воинская наука, которой их учат в вооруженных силах), и почти не умеют воевать. Это ведет к самоуничтожению армии. Наша армия представляет собой своеобразный военный ГУЛАГ, который мало подходит для войны и обороны Родины, но зато идеально калечит и убивает тех людей, что попадают в Вооруженные Силы.

Пытками является и наша система образования, – если в нее вглядеться внимательно. Это зачастую бессмысленная рутинная учеба, которой отбивается тяга юного человека к знаниям. Приучающая его к лицемерию и сервилизму. Помню, когда я не перенес эти издевательства, меня попросту исключили из школы. Но не успело пройти и несколько месяцев свободы, как начались другие пытки – психиатрические.

Пытками являются и некоторые виды работы (не всегда тяжкие, но очень часто бессмысленные и оскорбляющие сам здравый смысл). Пыткой является система здравоохранения. Например, в моем Рыбинске, где заболевшего человек заставляют в семь утра занимать очередь в поликлинику, чтобы взять талон, а затем, вернувшись домой, ждать назначенного часа приема.

Непонятно, кто и для чего ввел эту идиотскую систему, но результатом стало то, что люди предпочитают вообще не обращаться к врачам.

Наконец, нужно сказать, что пыткой является вся система бытовой жизни российских людей, которые не умеют быть счастливыми, постоянно ссорятся, издеваются друг над другом, отравляют жизнь постоянным выяснением отношений, наконец, просто калечат и убивают друг друга в ссорах. (Напомню, что большую часть всех убийств в нашей стране составляют убийства на бытовой почве.)

Вообще, если мы посмотрим на жизнь российского человека, то увидим, что она превратилась почти в ад. Семьдесят процентов в этой жизни занимают пытки, или какие-то мучения, двадцать процентов – отдыха, и только пять процентов – удовольствий. (Хотя дошло уже и до того, что и из удовольствий также научились делать пытки).

По международной конвенции, пытка – это умышленное причинение страдания другому лицу. Даниил Андреев в своей известной книге «Роза Мира» считал, что пытки – это поставка особой пищи («гавваха») демоническим силам, которые питаются человеческими страданиями.

Между тем, пытки или организуемые страдания вносят определенный распорядок в жизнь, и поэтому ни одна воспитательная система или ни одна государственная система не может обходиться без специально причиняемых страданий. Как говорили раньше, чтобы сделать человека, нужно хорошо сечь его розгами. Эта формула – традиционная для издевательства над ребенком, которого уже с детства приучают к пыткам. Следует заметить, что современная педагогика – глубоко репрессивна. Она основана на издевательстве и глумлении над человеческой личностью.

А между тем, чтобы создать государство, розгами нужно сечь миллионы людей!

Государство начинается с того, что на людей надевают кандалы. Почти всякое государство окропляет свой алтарь человеческой кровью, и глубоко заблуждаются те, кто считает, что так делали только большевики. Так делали римляне, закапывающие живьем своих сородичей и распинавшие тысячи людей вдоль дорог. Так делал Петр Первый, кладя под бревна свой народ и создав особый пыточный приказ, так называемую Ипатьеву избу, в которой людей пытали с непонятным изуверством. Но так делала и святая инквизиция, «освященная Богом и церковью». Почти вся история государств – это история пыток и издевательств.

Гуманизм возник всего лишь триста лет назад, а распространился он не более ста лет. Между тем, гуманизм порой кажется только маской для страшного и массового людоедства, возникшего именно в современном «гуманном» обществе. Ибо ни одно общество раньше так изощренно не издевалось над человеком, как это делает теперешнее общество. ХХ век, который был веком гуманизма, вместе с тем стал и веком антигуманности.

Массовые войны, которые велись в нем, поглотили столько людей, как все войны вместе взятые в прошлые времена. И даже когда эти массовые войны были прекращены благодаря ядерному оружию, везде начались средневековые войны локального уровня; а там, где их не было – я говорю о самых просвещенных государствах, – преступность изощрилась настолько, что превратилась, по сути, в новый вид войны на планете Земля.

Теперь, когда я пишу эти строки, самым главным видом преступления считается терроризм. Я согласен: ничего хорошего в терроризме, конечно, нет. Но от рук террористов гибнет не так много людей (эта иллюзия активно внушается нам средствами массовой информации, которые активно смакуют террористические акты). А самое главное – терроризм обычно не связан с пытками – даже в случаях захвата заложников, где их просто убивают.

А вот в практике «контртеррора» пытки применяются довольно широко. Причем, под радостное улюлюканье общественности. И гибнет от рук «контртеррористов» намного больше людей, чем от рук террористов. Я установил это лично, соотнося цифры и проводя расследования. Вы удивитесь, если я вам скажу, что от всех террористических актов за последние десять лет погибло не более двух тысяч человек (в России, имеется в виду). В то же время в результате контртеррористических операций погибло…200 тыс. Подумайте над этими фактами.

Конечно, терроризм – зло. И потенциально он может тоже быть очень массовыми. (Что, кстати, вынуждает опасаться, что его может начать использовать сама власть).

Организованный терроризм – это отдельный вид террора.

Его рассматривают в связи с радикальным воздействием на общество путем взрывов или других устрашающих демонстративных действий. Но говорить, что это зло номер один, я бы не стал.

Намного более людоедской является современная цивилизация, которая убивает человека на протяжении всей его жизни.

Согласитесь, что человек, который взрывает дом, действует более прямолинейно, чем тот, кто на протяжении многих лет глумится над вами, отключая то газ, то электроэнергию, то воду.

Терроризм – это попытка поставить знак равенства между открытой войной и лицемерным «гражданским» существованием, основанном, опять-таки, на скрытой войне. Задумайтесь хотя бы над тем, что ваш мозг ежедневно поджаривают на электронной сковородке, именуемой российским телевидением. В вашей кухне установлена волновая печь для мозгов, именуемая «радио России». Допустим, вам придет в голову однажды выкинуть все это с балкона. Терроризм это будет или нет? Вот то же происходит и в других ситуациях.

Я не оправдываю терроризм, но он, мне кажется, порожден отчаянием. Терроризм будет до тех пор, пока будет несправедливость. Конечно, лучше, чтобы мы «ничего не выкидывали с балкона», ничего не взрывали. Но пока есть источник раздражения, будет и это желание все крушить.

Приведу один бытовой пример. Я иду со своей знакомой по улице Москвы. Она заходит в какое-то учреждение, в котором должна получить невыплаченную зарплату, потом выходит оттуда вся красная и явно взвинченная и говорит мне: «Да что их, взорвать что ли?»

Можно ли эту девушку назвать террористкой, хоть и потенциальной? Уверен, так говорят очень многие. Любой, кто сталкивался с вопиющей несправедливостью, встает перед проблемой радикально сформулировать свое отношение к этой несправедливости.

Мне трудно осуждать тех чеченских девочек, которые взрывают себя посреди толпы в Москве. Потому что я хорошо помню, как наш российский народ требовал стереть Чечню с лица земли. Что же им делать в ответ?

Не терроризм – враг общество, а современное общество – вот то, что в массовом порядке порождает террористов. Не терроризм является главной нашей опасностью, а причины, порождающие его.

Трудно понять американских людей, которые пьют апельсиновый сок, наблюдая – в прямом эфире – то, как их самолеты стирают с лица Земли чьи-то деревни. Наверняка, многие из них являются исправными налогоплательщиками и финансируют военно-промышленный комплекс своей страны. При этом они возмущаются, если кому-то придет в голову – также в прямом эфире, – протаранить гражданскими самолетами в их небоскребы.

Хотя в чем, собственно, разница? Почему одна война зовется войной, а другая зовется терроризмом?

Сядьте-ка за калькулятор и подсчитайте, сколько денег на изготовление бомб было потрачено с налогов тех, кто сидел в этих башнях-близнецах. Я думаю, много. Этих денег хватило бы на покупки трех таких самолетов и протаранить ими еще несколько башен.

Российские люди возмущаются тем, что к нам в столицу приезжают террористки- смертницы, обмотанные «поясами шахидов». Но скажите, чем доставка боезаряда на истребителе-бомбардировщике типа Миг отличается от того, что этот боезаряд кто-нибудь привезет на своем теле? Почему в одном случае это называется бомбометание, а в другом – террористическим актом? Бомбу можно навесить хоть на яйца. Но дело не в яйцах, а в бомбе.

Носителем бомбометания может быть истребитель, КамАЗ, груженный взрывчаткой, человек, приехавший на рейсовом автобусе. Какая собственно разница?

Терроризм есть перенесение военного противостояния непосредственно в гражданскую сферу.

Но пытка есть вялотекущая шизофрении войны. Допустим, мне скажут, что они связаны с чувством мести. Но даже местью трудно объяснить те издевательства, которым подвергают во время войны подчас случайных людей, вообще не имеющих никакого отношения к ведению боевых действий.

На самом деле пытки – это способ воздействовать на окружающее пространство. Это действие, достигаемое путем воздействия на тонкие и сопредельные миры, наполняемыми вибрациями наших страданиями.

Стоя на одних лишь материалистических позициях, невозможно понять, для чего нужны пытки. Как трудно понять, например, для чего необходима молитва.

И только вникая в смысл войны, можно понять, что она ведется сразу в нескольких мирах. В верхних, в нижних, в сопредельных.

Всюду человек отбрасывает свою тень. Всюду скачут всадники и рождаются чудовища. Молитва заставляет вибрировать, как гонг, верхние миры. Она рождает сверхчеловека. Пытки же питают демонов, – которые тоже воюют. Вот почему все войны связаны с пытками и молитвами. В исламе сказано так: «Если молишься, то воюй». Но это можно перефразировать и так: «Если воюешь, то – молись». Если воюешь, то причиняй своему врагу как можно больше страданий. (К сожалению, практика показывает, как мало исключений из этого последнего правила. Попытки превратить войну лишь в «полицейскую» операцию с необходимым, но не излишним причинением ущерба противоположной стороне, мало к чему привели.)

Чтобы воевать, нужно лить кровь. И – поначалу – чем больше, тем лучше, пусть это даже кровь собственного народа. Это фундамент победы. Это – адский всадник, который запускается в бой.

Лошадь этого всадника пьет кровь.

Я описываю нижний или демонический уровень войны вовсе не для того, чтобы его пропагандировать. Речь идет об объективных параметрах военных действий, полный объем которых мы не видим.

Нужно признать, что если браки совершаются «в небесах», то войны – в большей своей части – происходят подземных мирах. В этих страшных демонических мирах свои представления о происходящем на земле. Любая драка, не говоря уже о крупных сражениях, привлекает к себе чудовищ. И многие люди бывают захвачены этими адскими всадниками, которые уносят их к гибели.

Все вышесказанное относится к войнам между народами. Они имеют очень давнее происхождение, хотя по большому счету они такое же извращение человеческой природы, как и, скажем, сознательное убийство животных, или любое другое пролитие крови. Между тем, масштаб международных войн удалось сократить, и они хотя и стали в каком-то смысле более ожесточенными, стали более локальными, чем раньше. А вот уровень межчеловеческих конфликтов внутри одной нации, или одной цивилизации, возрос колоссально!

Больше всего людей гибнет теперь не от межнациональных войн, и вовсе не от терактов (как это думает обыватель, подстегнутый средствами массовой информации), а в результате бытовых ссор, преступности, аварий. Такого соотношения никогда не знала человеческая цивилизация. За исключением разве что отдельных рабовладельческих стран, таких как Рим, и то в отдельные периоды его истории, когда там в массовом количестве убивали людей. (Времена Калигулы, Нерона, а также в период подавления восстаний рабов).

Деспотия не что иное, как форма внутренней войны, ведущейся внутри какого-то общества. Один из примеров этому – сталинское общество, где убитых в результате внутренних репрессий в несколько раз больше, чем погибших в результате войн с внешним врагом.

Любопытен, скажем, такой факт: в Гражданскую войну 1918-1922 годов погибло... почти столько же народа, сколько в Великую Отечественную войну солдат и офицеров. Огромное число людей было истреблено и в результате голода и репрессий, – эта цифра также примерно коррелирует с воинскими потерями в период Отечественной войны.

Конечно же, через такие огромные смертоубийства сумел сформироваться отдельный демонический мир, превысивший тот, который сформировался при обороне страны.

Случаев, когда классовые антагонизмы превышали национальные, трудно еще припомнить. Разве что в том же древнем Риме, во время восстаний рабов.

Деспотизм, повторяю, есть частный и самый опасный случай войны. И он имеет свой собственный способ подпитки для власти.

Если нельзя запытать врага, то это делается со своим народом. В пытках все люди сливаются, все становятся людьми.

Пытка – это ни что иное, как ЖЕРТВА. Ее совершают не ради рациональных целей, а ради подпитки демонического эгрегора. На основе которого во многом строится и государство. Это хорошо понимал Сталин, когда уничтожал – причем даже в период войны – свой собственный народ.

Число убитых смершевцами советских людей – огромно. Оно больше всех пойманных шпионов и всех жертв, которые повлекли действия этих шпионов. Здравым умом это невозможно объяснить. Но подойдем к этому с иной точки зрения.

На нас шла огненная волна – из, так сказать, подожженных людей. Немцы применяли массовые уничтожения и войск, и населения. Остановить эту волну можно было только встречной волной. Из таких же подожженных людей.

Звучит все это, конечно, дико, но иначе трудно объяснить, зачем Сталину в период войны понадобилось уничтожать своих же собственных советских людей в тылу, причем в довольно больших масштабах. Это была какая-то непонятная логика войны. Остановил он эту карательную машину только в тот момент, когда людей стало не хватать.

Людей в период войны «мочили» в тылу с такой же легкостью, как и на фронте. Это было возможно только в обществе, основанном на классовой борьбе. Известно несколько восстаний, которые подавили во время войны в Сибири армии НКВД. Причем, некоторые из восставших требовали только одного: чтобы их… бросили на фронт. Вместо этого их всех уничтожили, и задействовали для этого еще довольно большие оперативные резервы. Логики здесь мало. (Так же как и в обезглавливании собственного командного состава накануне войны, и многом другом).

Бей своих, чтобы чужие боялись – так, что ли понимать? Хочешь победить Гитлера – будь сам Гитлером?

Хотя Сталин стал во многих отношениях хуже Гитлера, ибо он уничтожил своих граждан намного больше, чем это сделал Гитлер, который по-своему даже любил свой народ. Сталин же – и это очевидно – не любил свой народ. Этим объясняются его гекатомбы трупов, которые он громоздил на своем пути.

Даже когда людей не мочили – из них делали штрафные роты. Мы, между прочим, единственная страна, кто воевал ГУЛАГом. (Ибо все остальные, включая гитлеровцев, в худшем случае воевали пленными, которых выпускали вперед своих войск, и только мы в качестве «пленных» использовали своих собственных заключенных).

Отчасти это вытекало из немеханизированного характера нашей войны. Мы технику заменяли людьми. Это был наш подход к войне, согласно которому «у нас все сделает солдат». (Кстати, до сих пор мало кто понимает, что означала эта фраза).

Вот только вот – какой солдат. Ведь даже обычный солдат, которому в спину стреляли свои же, превращался в полузаключенного, которому одна дорога – на вражеский дзот.

Замечу, что мы – единственные, кто использовал заградительные отряды. Немцы их не применяли (хотя часто и расстреливали отступивших солдат путем трибунала и заставляли офицеров кончать жизнь самоубийством). Такое было. Но непосредственно во время боя в спину им никто не стрелял. Это делали только мы. Видимо, рассматривая своих солдат как скот, который нужно гнать «железным посохом». И вот что удивительно: практика стрелять в спину осталась до сих пор в российских войсках. Во время боя или учения офицер способен убить солдата. Бред какой-то! Между прочим, из него следует один простой факт: что солдат, которому стреляет в спину его же Родина, может не долго думая, повернуться на сто восемьдесят градусов и открыть пальбу по этой Родине-предательнице, – иначе я ее не называю.

По имеющимся у меня данным, довольно большое количество солдат во время первой чеченской войны погибло именно таким образом: им в спину выстрелил кто-то из их сослуживцев. Говорят, во вторую войну этого было меньше, но зато началось то, что в сознание вписывается с трудом: ФСБ… само стало проводить террористические акты, иногда даже взрывая свои же войска. По этому поводу кто-то из правозащитников заметил: уж если они такое в Чечне делают, то где гарантия, что того же самого они не сделают в Москве?.. Кто взорвал дома?)

Но и то такое возможно в оборонительных операциях. Для того чтобы послать в атаку на вражеский дзот, нужны другие войска – штрафники. Люди, которых не жалко, – потому что жалко, как известно, только у пчелки. И таких людей Сталин производил в огромном количестве во время войны, – именно путем репрессий в своей собственной армии. За малейшую провинность арестовывался солдат, офицер – и переводился в штрафбат. Та же армия, только еще более страшная, чем прежде!

Войну (я говорю о Великой Отечественной войне) мы выиграли следующими соотношениями: 20 млн. погибших военных с нашей стороны – на всего 1,5 млн. погибших немецких. Как вы думаете, война это поражение? Ведь это примерно то же, что взять в доме одного преступника, но истребить при этом весь отдел милиции и заодно весь подъезд.

По сути, мы людей превратили в живое топливо: фашисты не уничтожили их в таких масштабах, как это сделали мы сами. Но в чем смысл этого странного перерасхода людей? В чем причина кошмарнейших репрессий на всем протяжении строительства социализма в нашей стране?

А в чем смысл уничтожения 200 тысяч населения в Чечне при всего лишь 6 тысячах убитых боевиков? По сути, этот тот же самый способ воевать, разве что обращенный на другую сторону.

Но допустим – Бог с этой Чечней. Но и в самой России мы видим абсолютно то же! Во время облав и зачисток в Москве, при взрыве домов, погибло не меньше людей, чем во время террористических актов.

Во время операции на Дубровке от рук самих боевиков погибло только 4 человека, а от рук российского спецназа – 129 соотечественников. Примеры можно продолжать.

Нам трудно примириться с мыслью, что сила противодействия намного больше силы действия. Но это так! И она будет еще больше, еще больше!

В небесах, на земле, под землей ведется эта трансцендентная война, подлинный облик которой мы не видим.

Андрей Новиков, политолог, для Чеченпресс, 22.10.04г.