В чем была ошибка Бен Ладена?

Он указал и обозначил себя как виновника терактов в Америке, тем самым вызвав на себя гнев всего мира. Участь его предрешена хотя бы потому, что контртеррористов намного больше в мире, чем террористов, и террорист, который не может действовать анонимно и делокально (не ограничиваясь одним участком земли), рано или поздно погибает, – просто в силу того, что против него создается колоссальный заряд ненависти, которую не может перебить его собственная ненависть против этого мира. Тем самым он проиграл информационную войну. А она в наши дни решает и исход настоящей войны.

Попробуем между тем представить себе совсем другую ситуацию: в Америке один за другим происходили бы теракты вроде 11 сентября, но при этом никто не знал бы о причинах происходящего. Допустим, догадывались бы и спецслужбы, и правительство, но у общественности не было бы точных данных о причинах происходящего.

Цель спецслужб в таких условиях была как можно быстрее раскрыть сущность преступлений и указать на их виновника. И даже если бы они не смогли бы сделать это реально, они все равно указали бы на какой-нибудь придуманный ярлык, вроде «международный терроризм», «коммунисты», «красные бригады» и тому подобное. Патологическая идея создавать ярлыки для обозначения неясных явлений вытекает из этого качества специальных служб (да и вообще людей): всему давать название. На всем ставить метку. Пусть условное, но обозначение. Ведь обозначенное, названное видится намного лучше, чем необозначенное никак.

Информационная война – это своего рода магия. Ее задача в том, чтобы назвать явление, а затем уничтожить. Уничтожить информационно, символически, после чего идет физическое уничтожение. Поэтому, когда происходит какое-либо необычное преступление, на нем обязательно ставят ярлык. Любую метку, вроде «террористы», «пианисты», «экстремисты – дело даже не в точности, а в факте наличия подобной метки. Как только на предполагаемом преступнике поставлена метка, его намного легче ловить.

Особенность информационной войны в том, что к ней подключаются силы общества. Широких общественных слоев, которые также «ловят преступника», пусть хотя бы тем, что постоянно думают о нем. Им тоже необходимо знать, «кто взрывает небоскребы». Все они хотят ему чего-то оторвать. У всех них, как правило, уши большие. Если не будет имени – не будет и информационной войны. То есть, не будет постоянной ненависти сотен тысяч людей в отношении преступника.

Преступника как бы медленно пережевывают в этой ненависти, и рано или поздно его ловят. Можно сказать – почти всегда ловят. Это – закон больших объемов, поглощающих меньшие. Все малое, если оно обозначено и к нему привлечено постоянное внимание, рано или поздно обнаруживает себя. Иголку в стогу сена рано или поздно находят, если известно, что она – иголка и колется. Если не известно – тогда не находят.

На этой особенности больших объемов, между прочим, построены милицейские планы «перехват» и психология масс, передающих из уст в уста информацию о разыскиваемом преступнике. Причем те, кто ловит, могут совершать минимальные движения, а вот тот, кого ловят – мечется из стороны в сторону и выдает себя. Поэтому поимка сбежавшего или обозначенного преступника в больших, – организованных информационно, – объемах становится делом времени.

В малых городах типа Рыбинска преступников находят очень быстро, поскольку информация о происшествии по всему городу распространяется почти мгновенно, путем трансляции слухов. На преступнике сразу ставится метка, которая мгновенно выделяет его из толпы. Его тактикой в таких условиях может быть либо побыстрее смыться из города, либо поставить на себя как бы контр-метку, – то есть начать своего рода контринформационную войну.

В противном случае его быстро находят, причем, как будто без особых усилий, поскольку те, кто ищут, тратят минимальные силы, а преступник – максимальные… В крупных городах к этому подсоединяются средства массовой информации, но и там любителей посудачить и попередовать слухи – хоть отбавляй.

Невозможно судачить только о том, о ком ничего неизвестно. Если нет метки – нет и информационной войны. Нет информационной войны – общественное сознание не мобилизовано, и тогда поимка преступника целиком ложиться на плечи спецслужб. Поэтому задача, я думаю, такого человека как Бен Ладен, проводящего террористическую войну против столь могущественного государства, как Соединенные Штаты Америки, должна заключаться в том, чтобы не засвечивать себя раньше времени. Делать себя множеством. Не говорить про себя «я – Бен Ладен», а говорить: «Мы, Бен Ладены, нас много». Общественное сознание стремится локализовать и персонифицировать Бен Ладена, но Бен Ладен предпринимает обратную тактику: он деперсонифицируется и максимально делокализует себя. Общество сужает вокруг него круги, – а он эти круги разрывает и превращает их во множество маленьких кружков. Иди, ищи, Америка, коль нас – тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами.

Таким образом, колоссальной ошибкой Бен Ладена было то, что он указал себя как виновника террористического нападения на Америку одиннадцатого сентября. (Если, конечно, это не является специальным ходом).

Плохо и то, что фокус общественного внимания сосредоточен весь на Аль-Кайде. Представим себе, что в мировом сознании не было бы никакой Аль-Кайды и никакого Бен Ладена. Были бы группы и группки террористов, проводивших один за другим террористические акты в Америке. Взрыв одного небоскреба, другого, третьего, десятого. Кто их проводит? Никто. Кто виновник? Никто. Шла бы война, в которой было бы не видно воюющего. Был бы не один Бен Ладен, а сотни, тысячи Бен Ладенов.

Допустим, нашли бы одного террориста и казнили на электрическом стуле: что бы это изменило? Ничего. Казнили бы следующего, – тоже ничего. Ибо невозможно казнить множество. Это прекрасно показали когда-то коммунисты. А вот когда стоило Аль-Кайде собраться в Афганистане, их всех там быстро замочили. Можно сказать: почти замочили, потому что круги вокруг них все более сужаются, и «террорист номер один» уже силами медиа-манипуляторов общественным мнением словно посажен в «информационную клетку».

Кстати, точно в такую же клетку был посажен когда-то Шамиль Басаев, но потом он исчез из фокуса общественного внимания и все стали делать вид, что его не существует. Однако после Беслана, взяв на себя ответственность за теракт, он снова упорядочил стихию рассеянных, безадресных, – и потому безвредных, – информационных ударов и слил их в мощную силу, направленную против себя. Он проиграл, а его противник выиграл. Теперь Басаев персонифицирует собой зло, его имя стало ярлыком этого зла.

Я, кстати, пишу обо всем этом не потому, что поддерживаю терроризм и теракты, а потому, что каждому из более менее неординарных людей, живущих в наше время на нашей планете, приходит бороться как бы со всем обществом, со всем человечеством, со всеми его спецслужбами и средствами пропаганды. Такова участь всех, кто борется со спящим разумом человечества, порождающим химеры. Терроризм является лишь крайней, а потому неприемлемой формой такой борьбы. Но есть и другие, более цивилизованные, методы. Наша цель – взорвать информационные небоскребы России и Америки, медиакратию, погрузившие мир в искаженную реальность.

Андрей Новиков, политолог, для Чеченпресс, 05.10.04г.