Последний шанс

Если и можно попытаться найти какой-либо позитив в басаевском заявлении, так это то, что Грузию из-под удара он все-таки вывел. В раскручивающейся спирали антигрузинской истерии, после Беслана уже вышедшей на уровень министров иностранных дел и обороны России, демонстративный удар по Сакартвело был неминуем. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в благодарность за такую услугу оказавшийся «к месту» Армитидж активно способствовал закрытию «Кавказ-Центра» в Литве – еще бы, ведь Басаев вывел из-под удара стратегического союзника США. Хотя, на фоне вызывающего освобождения Буданова после беслановских событий, даже «Кавказ-Центр» может себе позволить немного отдохнуть.

Все нажились на смерти бесланских детей, все до единого, все, кроме нас и самих жителей Беслана. Это к слову – о тех руководителях, которые не первый раз пытаются «на чужом горбу в рай въехать», и чьи заявления о том, что «нам хорошо известно лицо Басаева, отрезавшего головы грузинским гражданам в Абхазии», после Беслана должны были звучать особенно «убедительно».

Басаев проиграл, отсюда и разговоры. Выиграл бы – стал бы героем, как и все, кто находился в этой школе. О Путине, например, через месяц никто бы и не вспомнил, и все, как пробудившиеся после кошмарного сна, с ужасом спрашивали бы друг у друга: как такой человек мог оказаться у руля страны, куда мы смотрели, как могли такое допустить, и т.д. История, к сожалению, не имеет сослагательных наклонений, и поэтому мы имеем то, что имеем. Кто хотел получить «отвязанного» Басаева, тот его и получит. Получит, потому что груз басаевских ошибок после Беслана перевешивает настолько, что у него просто нет иного выхода, кроме как победить. Только победа, брошенная на чашу весов, перевесит их в его сторону, простит ему все ошибки, и это то, что он сам понимает лучше всех. Его противник, конечно, тоже, все надежды связывает с победой над ним, но насколько эти надежды иллюзорны можно было бы увидеть хотя бы на примере Дудаева. Этот поединок Басаева с Кремлем чем-то очень напоминает желание медведя задушить кинжал.

«Судей» у Басаева достаточно. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Адвокатом быть также невозможно, потому что захват детей, которых не обвинишь ни в аплодировании ульманам и будановым, ни в выборах и благословлении Путина на геноцид чеченцев, выходит за рамки Ислама – это самая уязвимая часть позиции Басаева.

Но для того, чтобы стать «прокурором» Басаева, надо постараться хотя бы ненадолго влезть в его шкуру. Получить семнадцать ранений, из которых девять – тяжелые, потерять отца, младшего, такого же, как бесланские дети, брата, родных, двоюродных сестер и братьев, четырнадцать лет беспрерывно находиться на самом острие жесточайшей войны, разрушившей все, что тебе было близко и мило, когда кругом только горе, смерть, кровь и слезы, «а у себя не находил не только близких душ – могил!». После чего спросить себя: вправе ли ты попытаться остановить эту, более чем реально угрожающую жизни твоего последнего ребенка, войну любой ценой? Хотя бы ценой угрозы жизни «соседского» ребенка, со двора которого твой дом беспрерывно расстреливается прямой наводкой уже столько лет (может, сосед не знал, что у меня в доме тоже дети?)? Только угрозу, потому что в захватах заложников с чеченской стороны с тех пор, как сами чеченцы, все, от мала до велика, оказались в заложниках «маленьких победоносных войн» кремлевского руководства, присутствовала характерная особенность – захватывали заложников чеченцы, но уничтожал их Кремль. Ответ очевиден: не вправе, если «горечь персональных потерь не затмила твой разум». Если затмила, то… да поможет тебе Создатель, потому что никто другой тебе ничем не поможет – ты вне Ислама. Ты вправе был воздать «соседу», но не смей трогать ребенка!

Каждый раз, при захвате заложников, направляемое Кремлю «приглашение» призвано было, прежде всего, русскому народу показать истинное лицо его руководства. В Буденновске это «приглашение» оказалось не вполне востребованным Ельциным только потому, что в России еще существовали баланс властей и независимая пресса. В Кизляре оно было принято, потому что заложниками были сами «черные», однако операция по их «освобождению» провалилась. В «Норд-Осте» заложниками были «белые», однако в Кремле сидел другой. Рассчитывать же на то, что за последние два года его реакция изменилась, было верхом близорукости. «Он не отдает себе отчета в том, какую боль причиняет другим» – эта характеристика Путина говорит сама за себя, поэтому говорить «я думал, что Путин менее жестокий человек», не разговор.

На одном из русских националистических ресурсов было подмечено, что власть Путина приобретает маниакальный характер. Подмечено верно, но можно было бы уточнить – не «приобретает», а уже давно «имеет», и состояние это – маниакальный страх. Любые события типа «Курска», «Норд-Оста» или Беслана, Путина интересуют и воспринимаются им исключительно постольку, поскольку угрожают лично ему. Не в том дело, что это, якобы, заложено у него в крови, а в том, что «ОН ТАК ВОСПИТАН». Один лишь факт того, что девятилетний мальчик, испытывая жгучую боль от застрявшего в пальце рыболовного крючка, не бежит со всех ног к дому (там подвыпивший отчим не раз грозился отрезать ему язык), а «стоял во дворе школы и плакал навзрыд», чего стоит.

Состояние Путина – это состояние беспризорника, который с детства укрылся от мира непроницаемой броней, но возненавидел его с тех пор лютой ненавистью. Путин хоть и не формулирует мысли сам, но с детской впечатлительностью чувствует мысли окружающих, он хоть и «не отдает отчета в том, какую боль причиняет другим», но прекрасно осознает, чем его «шутки» грозят ему лично. И поэтому, если есть хоть малейшая возможность вывернуться из-под удара, Путин сделает это с изворотливостью беспризорника, и за ценой, разумеется, не только не постоит, но даже не задумается. Какое ему дело до каких-то там осетинских школьников! Если же тут еще подворачивается и Басаев, который мог промолчать хотя бы потому, что не он первопричина Беслана, то тут Путин не без удовольствия позволит себе даже вырядиться в тогу «спасителя». Госдуму Путин расстреливал бы даже с большим удовольствием, потому что в этом случае восторженных аплодисментов в свой адрес и улюлюканья толпы в сторону депутатов ему было бы просто не избежать. «Человек толпы», заметил про таких Эдгар По.

Так что, чеченской проблемой Путин уже перестал быть, сегодня он больше проблема российская, завтра будет проблемой общемировой.

Басаев же проиграл ему только сражение, но не войну. Кому-то могут быть ненавистны басаевские методы, что вполне естественно, но у кого что есть ему предложить? Кто скажет, как остановить эту войну? Когда? Сколько еще ждать? А чеченские дети что, не из плоти и крови? Да если, подобно гласу вопиющего в пустыне, Басаев в такой ситуации находит в себе силы обращаться к тому же международному праву с требованием немедленного и независимого расследования, он в тысячу раз нравственнее тех, кто возвел это «право» в ранг Священного Писания и тут же, когда им это выгодно, плюют на него. Им на Басаева молиться надо. Даже если с его стороны это и политика, это нравственная политика. Однако, если они, эти откормленные и холеные апологеты международного права, отказывают ему в праве на жизнь, он тем более вправе ответить им тем же.

Но все же, если, тем не менее, он еще раз надумает повторить бесланский опыт, ему лучше пустить себе пулю в лоб.

Итак, что мы имеем сегодня? Это – повязанный кровавыми преступлениями и не на шутку напуганный близостью Басаева Путин, и повязанный Бесланом сам Басаев, которому действительно не остается ничего, кроме буквального выполнения лозунга «Победа или Рай!». Басаев непредсказуем, но вся беда в том, что, хотя ему и терять нечего, и Путин против него беззащитен, последствия следующего его удара не возьмется предсказать никто. Для России, для мира, для всех.

Если воспринимать сказанное не как чеченскую пропаганду, а как слова человека, не желающего своей свободы и независимости ценой сгоревшего «синим пламенем» мира, можно было бы задуматься вот о чем. Если завтра на обуглившихся руинах Евразии мы с почерневшими лицами будем рвать на себе волосы и, посыпая голову пеплом, слать в чей-то адрес страшные проклятия, то виной этому будет только шанс, упущенный нами сегодня, сейчас. Последний шанс к миру…

Да поможет Всевышний тем, кто на праведном пути! Аллах1у Акбар!

Ваха Ибрагимов, Чеченпресс, 21.09.04г.