Бесобизация Российского государства

Теракт в России больше чем теракт! (Собака, член Союза писателей СССР)

После террористического акта в Беслане в России начинается то, что можно назвать «бесобизацией» Российского государства. Речь идет о выстраивании так называемой безопасности Российского государства, которая превышает реальную угрозу и сама может становиться опасностью для общества.

Попробуем понять психологические предпосылки подобной «бесобизации». О внутренней и внешней бесобасности говорят сейчас на каждом шагу, а ведь Россия благодаря этому превращается в черт знает что.

Теракт в Беслане относится к так называемым «резонансным преступлениям». Его раскрутили так, что он затмил собой все. (Подобное относится, между прочим, и к 11 сентября 2001 года).

Российские войска в Чечне в день, бывало, уничтожали и больше людей, и никто об этом не говорил, не созывал Советы безопасности ООН. Здесь же устроили спектакль. Всю страну превратили в похоронную процессию. Прикрыли голыми детьми свой агрессивный комплекс.

Мы не понимаем, что терроризм есть имманентная часть войны, и главная опасность заключается вовсе не в терроризме, а в войне. Терроризм не уносит столько детей, сколько война. Наша армия совершила преступления в десятки раз страшнее, чем террористы в Беслане. И я что-то не слышал, чтобы королева Великобритании осудила то, как полковник Сидоров вырезал дотла чеченскую деревню. Американцы убили напалмом во Вьетнаме тысячи детей, и схватились за голову только тогда, когда подожгли их собственные небоскребы.

Намеренная трансляция трагедии в Беслане привела к поднятию военного бюджета и к ужесточению антитеррористического законодательства. Дума даст – там привыкли давать… Но я что-то не помню, чтобы в Перу, где четыре года назад случился аналогичный массовый захват заложников, кто-то стал ужесточать антитеррористическое законодательство. Не помню я, чтобы и в США под влиянием событий 11 сентября кто-то предложил изменить законодательство.

У нас же что не террористический акт – то изменение в законодательстве, то встряска в обществе и пересмотр всех его моральных норм! Поистине, теракт в России – больше, чем теракт! А нас на каждый теракт куча законодательных актов найдется в высших органах государственной власти – там давно уже правят бал бесы.

Вот один генерал МВД, с рожей поросенка, ныне депутат Государственной Думы РФ, дошел до того, что… призвал менять планировку в школах. Но это, извините, уже полный бред. В самом деле, если изменить планировку школы, то что изменится? Школа превратится в крепость с бойницами, в герметичное помещение, смахивающее на тюрьму. Этого он добивается? Так у нас вон уже все дома в изоляторы временного содержания превратились благодаря проходным и железным дверям с кодовыми замками. Коты не могут к себе домой теперь зайти.

Возьмем еще одно нововведение: появление особых терминалов в местах публичного скопления народа. Везде теперь понаставлены турникеты с металлоискателями, и во что превратятся наши улицы – в средство массового отбирания ключей у населения? Помните, что говорил Остап Бендер Кисе Воробьянинову: мол, Киса, может тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат? Вот то же самое скажите ближайшему милиционеру, который встретит вас с металлоискателем при входе в очередной турникет: вам что, ключи захотелось мои посмотреть? Этим бы металлоискателем у них в мозгах поискать кое-что, а также у всего нашего «военно-антитеррористического комплекса», – этот комплекс сейчас начнет вводить одно нововведение за другим. И я не думаю, что терактов от этого станет меньше. (От этого станет меньше совсем других актов у населения, которое замордуют антитеррористическими мерами.)

Все же прекрасно понимают, что взрывчатку можно и через металлоискатель пронести. Тогда зачем, спрашивается, принимать Закон, по которому ни одно публичное скопление граждан не должно обходиться без прохождение через этот чертов металлоискатель? А вот зачем: чтобы превратить наши площади и улицы в концлагеря-раскладушки. Чтобы города превратить в тюрьмы. Опутать их пропускными пунктами: поставить турникеты на Арбате, при входе на Красную площадь.

Пять копеек бросишь собаке в дырочку – пройдешь на Красную площадь, а застрянет – дашь ему по морде кулаком.

Помните, что сказал не так давно по радио «радиосука-радионяня» – ведущий А. Дементьев: «У нас сейчас и лагерей-то нет…». Будут тебе, сволочь, скоро лагеря…

Следующим же шагом может быть появление... колючей проволоки на митингах. Придут менты, опояшут митингующих колючей проволокой, и там даже металлоискателя не понадобится. Вернее, он там сработает уже на колючую проволоку.

Вот такие «виражи времени» нас ожидают, радиодядя. Вот такую зачистку готовит нам твой поганый путинский режим, которому ты в каждое передаче поешь дифирамбы. Ибо есть очень простой принцип полицейщины: чем больше в обществе терминалов, тем больше контроля. Это паутина Путина, которая набрасывается сейчас на всю страну! И там, где соткана паутина, ожидайте появления и пауков! – Оперативных работников групп управления, которые прилетят, как волшебники, на вертолетах, и бесплатно покажут кино...

Посмотрим же, что это за кино, которое они там собираются показать. Одно кино нам уже показали, поставив нас перед телевизорами на колени, превратили нас в скотов; показали нам чернорубашнечника-президента и сотню обгоревших трупов. Так эти выродки теперь будут реагировать на любой теракт: террористы начнут, а контртеррористы докончат. А доктор Рошаль будет, видимо, достреливать их из своего маузера…Врач или враг?

Вас не смутило, что вся страна – благодаря нашему телевидению – превратилась в похоронные процессии? Из Останкинской башни, точно из трубы крематория, все эти дни шел дым: там сжигали и хоронили здравый смысл.

Сила противодействия в России обычно превышает силу действия. Под предлогом борьбы с терроризм в РФ теперь разворачиваются структуры, которые сами могут стать средством террора.

Но нужны ли они?

Я считаю, что никакой широкомасштабной угрозы терроризма в России сейчас не существует – есть резонансные террористические акты, которые превращаются в события номер один. Есть локальная оперативная угроза, которую решать нужно локальными, в стратегическом же плане – политическими, а не силовыми методами. Силовые методы, как показала практика, лишь увеличивают ожесточение. Предотвратить они не могут ни один теракт, а подавить – так, что камня на камне не останется – могут любой, разумеется. Так ведь терактов от этого меньше не становится! Наши контртеррористы только провоцируют совершение новых террористических актов. Не говоря уже о том, что после них на месте событий ничего живого не остается…

Между тем в России уже создаются новые органы подавления террористических актов на местах. Рассмотрим два вида этих органов.

Первый – так называемые антитеррористические комиссии, создающиеся сейчас во всех городах России. Зачем они создаются? Мне это напоминает создание комитетов обороны во время великой отечественной войны или чрезвычайных комиссий – во время войны гражданской. Никакой пользы от этих комиссий не будет. Это – собачьи комиссии с собачьими полномочиями: громоздкий и бессмысленный орган местного управления, который вряд ли когда-либо будет задействован. В обычной ситуации такая комиссия не нужна, а в чрезвычайной она попросту бессмысленна, потому что подавляет теракт все равно не комиссия, а оперативные группы. Толку от нее – извините, как от пса – молока.

Тогда зачем они нужны? Ну кому придет заблаговременно создавать «антиураганную комиссию» и делать ее председателем мэра? От того, есть комиссия в городе или нет, очень мало зависит… Для чего на Камчатке создавать антитеррористическую комиссию? Для чего у нас в Рыбинске создавать антитеррористическую комиссию, – чтобы такого человека, как я, взять, так для этого, как говорится, достаточно пол-участкового. Никаких штабов и групп оперативного управления тут не требуется.

Мне кажется, подобные комиссии специально создаются для… подготовки нашего общества к введению военного положения. Для объявления дня «Ч». Созвать всех на борт – с борта! Именно они будут издавать какие-то постановления, перемещать людей, разворачивать концлагеря-раскладушки, «зачищать» город и так далее. Это – комиссии-провокаторы, которые откроют дорогу военным. Население городов живет своей жизнью и понятия не имеет, что нужно делать, если вдруг кому-то взбредет в голову ввести военное положение в стране. Для этого данная структура и создается. Она будет объяснять людям, что делать. Она будет кипеть и решать какие-то оргвопросы. Будут разворачиваться какие-то госпитали, какие-то фильтрационные пункты и прочее. Такая комиссия является проституточным органом гражданского управления, которая ляжет в нужный момент под армию.

Первым заместителем председателя комиссии является полковник внутренних войск, руководящий группой оперативного управления. То есть это реввоенсовет местного масштаба. Структура, предназначенная для произвола на месте.

Причем тут обязательно теракты? Эти комиссии имеют универсальное действие, и могут быть приведены в действие при любом чрезвычайном происшествии. Маленькое стихийное бедствие, – и гражданское управления мгновенно заменяется полувоенным. Имитация теракта, взрыв на пустыре – и комиссия начнет работать. То есть, агрессорам нужен только повод, чтобы запустить в стране чрезвычайщину.

Повторю, что на случай реального террористического акта никаких комиссий создавать не нужно. Это, извините, примерно то же, что …создать похоронную комиссию «на всякий случай». Как можно заранее создать похоронную комиссию? Человек еще жив, а ему говорят: а вдруг ты умрешь, давай-ка, мы похоронную комиссию для тебя придумаем. Он говорит: вы рехнулись, ребята? А ему отвечают: во-первых, мы не ребята, а во-вторых, когда умрешь, поздно будет. Давай сегодня.

Мы хотим сегодня, – помните, песенка такая была. Они хотят сегодня погрузить общество в кошмар антитеррора, раздув отдельные террористические акты.

Так вот, это попахивает похоронами демократии: создается орган, предназначенный для того, чтобы подготовить общество к чрезвычайщине и разгулу спецслужбы.

Чем будет заниматься эта комиссия? Я вам скажу чем. Она вам игрушки купит. Много игрушек. И начнет дарить их нашим обалдевшим гражданам. Она скажет: мы для чего тут сидим – игрушки покупать. Нашим гражданам, мол, игрушек не хватает… Она развернет телемарафон по сбору средства на игрушки. И эти игрушки нам потом будут сниться. И собачки, и лошадки, и песики, и черти… Игрушками, как конфетти, засыпят любую гражданскую катастрофу. Мы сами похороним свою демократию, – да кто ее знает, может быть, сам покойник понесет свой гроб. Вот один покойник витийствовал на Васильевском спуске, размахивая руками, как привидение.

Теперь рассмотрим другое нововведение – так называемые группы оперативного управления. Это новая форма военно-милицейской организации во всей России. Милицейские войска быстрого развертывания. Ее можно назвать еще «антитеррористической СОИ», причем местного уровня. Своего рода антитеррористической ПВО. Так вы знаете, как работает наша ПВО – она сбивает собственные самолеты. И антитеррористическая соя так же будет работать. Произойдет один теракт – она убьет сотню людей. Проехал один КамАЗ – они расстреляют десять таких же. За работу, подонки.

Отныне вся страна будет разбита на особые «антитеррористические округа», хозяйничать в которых будут старшие офицеры внутренних войск. Именно им поручено руководить группами оперативного управления. Решение о создании таких контртеррористических округов было принято после того, как в Беслане уничтожили десять офицеров центра специального назначения ФСБ РФ, которые вылетели на место происшествия. Это сыграло определенную роль, но не единственную. Все-таки главная причина учреждения таких групп управления в другом – в создании машины для местного произвола.

Я бы сказал, что мне это здорово напоминает систему ГУЛАГ и лагпункты. Она тоже была разбита на квадраты. И там тоже командовали старшие офицеры внутренних войск. Это – начало широкомасштабной внутренней оккупации страны со стороны российского государства.

Утверждать, что эти группы управления смогут «оперативно» реагировать на возникающие теракты – примерно то же, что утверждать, что пес может летать. Пес не может летать. То есть я хочу сказать, что он может, конечно, полететь, но только при определенных обстоятельствах, если ему помочь в этом. Сам же он никогда не взлетит.

Зададимся вопросом: как вообще можно «более оперативно реагировать» на террористические акты? Любой террористический акт – это мгновенная фотография. Раз – и готово. Тут реагируй, не реагируй, толку все равно будет мало. Подъезжает машина с боевиками, выходят люди с автоматами и все. Среагировать на них оперативно нельзя. Они – либо есть, либо нет. Еще бессмысленнее реагировать оперативно на взрыв. Взорвали объект, и какая может быть реакция?

Поэтому, честно говоря, я не понимаю, чем эти группы оперативного управления будут заниматься: разве что оцеплять места происшествия. Но у нас места теракта оцепляется в течение часа, – они же хвастают, что смогут оцепить его в течение получаса. Так их самих на цепь нужно посадить. С цепи сорвались, церберы.

Подлинная задача этих групп совершенно другая – постоянный произвол, хронический контртерроризм. При их участии может скрываться информация о террористических актах. Они должны принимать решение на месте, а значит, не давать взбудоражить общество. Они же будут пресекать проникновение журналистов на место терактов. Слишком много резонансных происшествий, и власть не заинтересована в них далее. Поэтому цель группы оперативного управления будет подавлять не только сами теракты, но и информацию о них, и способе их подавления.

В промежутках между терактами группы оперативного управления будут работать как обычные отряды СМЕРШ, чистя общество так, что шкуру с него сдерут…Между прочим, одной из статей я предсказал появление особых структур СМЕРТ – смерть террористам, то есть новый вид смерша. И вот – не успел написать, они уже появились! Не влезай – убьет!

Создавая «контртерроризм местного уровня», центральная власть создает тем самым систему постоянного произвола на местах. Что очень, кстати, мне напоминает отделы по борьбе с оргпреступностью, – сейчас же их можно назвать отделами контрпреступности, которые десять лет назад создавались при каждом ГУВД и наделялись особыми полномочиями. Мы помним, что они скоро сами начали совершать преступления. Более ранние отряды конттпреступности – отряды милиции особого назначения ОМОН – тоже превратились в систему произвола и насилия над обществом.

То же самое будет и с контртерроризмом. Местный контртерроризм – это машина местного произвола. Так ее необходимо рассматривать. Мы придем к тому, что конртеррор превратится в хроническое явление для нашего общества. Не исключаю, что в какой-то момент эти отряды даже сами начнут устраивать террористические акты или их имитацию, чтобы оправдать свою деятельность. Вот в дни кризиса железнодорожная милиция сама заминировала вокзал. То есть, контртеррористы постепенно превратятся в террористов; в Чечне они давно уже превратились, но ведь это превращение всей России в Чечню!

Третье нововведение – так называемые ОМСН или отряды милиции специального назначения. Это гибрид внутренних войск и обычной милиции; особые милицейские войска быстрого развертывания.

По сути же это продолжение «войсковизации милиции», которая началась у нас в 80-е годы, когда начали возникать разные ОМОНы, СОБРЫ. Эти полувойсковые подразделения, созданные при обычных ГУВД, имели отдельные базы, особую юрисдикцию, отдельное командование и особую корпоративную организацию, которая резко выделяла их из рамок обычной милиции, к коей они относились формально. То есть мы получили особые милицейские войска, но не внутренние войска, у которых другие задачи, а именно милицейские войска, предназначенные, в основном, для борьбы в условиях города (хотя впоследствии их стали широко применять и в «полевых условиях» в Чечне).

В результате муниципальная милиция начала превращаться в полувойсковую организацию, чего нет, кстати, ни в одной стране. Ни в одной стране мира в полиции нет войсковых формирований. И только у нас ОМОНы, СОБРЫ расцвели пышным цветом. Только у нас подонок, уволенный из обычной милиции, мог оказаться принятым на работу в ОМОН.

Во что это все превратилось, мы знаем. Людей пытали, убивали, арестовывали без суда и следствия. Это была система произвола.

Отряды милиции специального назначения – это продолжение той же линии. Выстраиваются параллельные структуры в органах внутренних дел. Территориальные управления – отдельно, группы оперативного управления – сами по себе. Параллелизм! Как я сказал, особенностью их будет то, что командование ими будут осуществлять старшие офицеры внутренних войск. Внутренние войска как бы будут введение в обычную милицию. Города превратятся в лагпункты.

Легко представить, во что в дальнейшем эти ОМСН превратятся: они выйдут из-под контроля территориальных милицейских управлений и превратятся в отдельную корпорацию. Кстати, кто знает, может быть Путину это как раз и надо – в его борьбе с милицией – создать в милиции, по сути, параллельное управление. Ведь группы оперативного управления будут так же относится к территориальным управлениям милиции, как генеральный штаб – к министерству обороны. Это самостоятельное оперативное управление, которое со временем станет параллельным управлением в милицейских структурах. По мысли Путина, это будет способствовать реформе МВД. Но у Путина, как у двуглавого орла, вечно в мозгах двоится – он только и делает за годы своего пребывания, что создает параллельные структуры. После него одни параллелепипеды останутся.

Дальше группы оперативного управления могут, кстати, уже переданы в прямое подчинение ФСБ, также как, впрочем, и часть внутренних войск МВД РФ. (Разговор о возвращении ФСБ дивизии им. Дзержинского уже идет: ФСБ оттяпывает у МВД и армии силовые структуры). Таким образом, местные отделы ФСБ получат в свое распоряжение очень сильные оперативные подразделения.

Пока местные управления ФСБ очень слабы. Пока Путин усилил только центральный ФСБ. Но местные отделы управления очень слабы, они сами не понимают, что они такое. Это какая-то вневедомственная охрана при предприятиях, или бессмысленная контрразведка. Опергрупп у них нет почти. Поэтому Путин сейчас заинтересован укрепить именно местное ФСБ. Но за счет кого? За счет вот этих параллелепипедов. Отрядов специального назначения, групп оперативного управления, офицеров внутренних войск. Из всех их будут создаваться местные антитеррористические центры, сначала подчиняющиеся МВД, затем не подчиняющиеся никому, а потом подчиняющиеся ФСБ. Вспомните, как ФСБ взяла под контроль управление войсками в Чечне. Вот так же возьмет на себя и наркотические, антитеррористические центры, и другие параллелепипеды

Таков, может быть, план Путина – превратить ФСБ в новый тип полицейского управления, ничем не уступающую Министерству внутренних дел. Хотя, даже если группы оперативного управления и ОМСН не будут переданы ФСБ, само существование этих управлений может создать в стране новую милицейскую организацию. Повторяю, мы получим ГУЛАГ с разбросанными лагпунктами, а командовать нами будут полковники внутренних войск, среди которых мы, быть может, увидим то привидение – артиста Ланового – с Васильевского спуска…

Под видом борьбы с терроризмом они могут захватывать и интернировать людей, у них могут появиться даже собственные следственные органы. Если на Россию набросят эту путину, мы получим общенациональный концентрационный лагерь. Это новая Чечня для всей России.

…Кто знает, может быть, уничтожение этих групп оперативного управления – задача для чеченской разведки? Для особых анти-антитеррористических отрядов?

На ловца, как говорится, зверь бежит.

Так вот: большой зверь к вам бежит, товарищи ловцы. Очень большой. Готовьтесь.

Андрей Новиков, политолог, для Чеченпресс, 20.09.04г.