В Ингушетии вновь похищают чиновников, а в Чечне - гибнут журналисты

Ведущий Олег Кусов

Олег Кусов: Среди жителей Ингушетии утверждается негативное отношение к работе российских спецслужб на территории республики. Подтолкнула к такому выводу людей не только недавнее нападение вооружённых группировок на Назрань, Карабулак, Орджоникидзевскую. И без того в адрес УФСБ по Ингушетии звучит немало критики. Так, например, бывший депутат парламента Ингушетии Борис Оздоев считает, что сотрудники этой спецслужбы имеют отношение к пропаже его сына, занимавшего должность старшего помощника прокурора Ингушетии. Рашид Оздоев пропал в первой половине марта сего года. Его отец Борис утверждает, что собрал материалы, проливающие свет на это дело. Рашид Оздоев курировал в республиканской прокуратуре работу Управления службы безопасности. Своему руководству он, по рассказам Бориса Оздоева, неоднократно докладывал о многочисленных нарушениях в этом ведомстве. Поскольку всё это оставалось на бумаге, Рашид Оздоев в начале марта лично отнёс свой отчёт на Лубянку, в здание Федеральной Службы Безопасности, другой вариант передал депутату Госдумы от Ингушетии. Рассказывает отец Рашида Оздоева Борис.

Борис Оздоев: Когда мне стало известно, что Рашид написал представление на беззаконие со стороны УФСБ, у меня была с ним беседа: "Верно ли, что ты написал такое представление?" Он говорил: "Да, это правда". Я сказал: "Рашид, напрасно ты это сделал. Это такие органы, которые могут любую пакость для тебя сделать. Ты знаешь, что ты прекращаешь рост своего брата, который работает офицером ФСБ". Мне был дан ответ, на который я возразить не смог: "Ты знаешь, отец, если ты хочешь, я могу уволиться с этой работы. Но я единственный человек, который по закону наделён полномочиями официально реагировать на безобразия, которые чинятся в этих органах. Ты даже не представляешь, что там творится". И на мое предложение: "Рашид, я тебя прошу, не осложняй, потому что у меня только двое сыновей, переходи на работу судьей арбитражного суда", он согласился с этим, сдал экзамены. Но, видимо, судьбе было угодно вскоре направить его в Москву на курсы повышения квалификации. И будучи здесь, он отдал на 11 печатных листах на Лубянку, по ее информации, в Генеральную прокуратуру и депутату Государственной Думы Кадзоеву Баширу.

Олег Кусов: После возвращения в Ингушетию, Рашида Оздоева направили в командировку в столицу Кабардино-Балкарии, в город Нальчик. С этой поездки старший помощник прокурора Ингушетии домой не вернулся.

Борис Оздоев: Вечером 12 марта ко мне позвонил неизвестный человек и на чисто русском языке спросил: "Вы Оздоев Борис?". "Да, я", "Вы знаете, что автомашина Рашида находится в гараже ФСБ?". Я спросил: "Кто это?". Положили трубку. И на следующее утро мой сын Рустам, являющийся офицером ФСБ кинулся в поиски. Действительно, было установлено, что машина находилась, за два часа до этого она исчезла оттуда.

Где-то на 16 день мы обнаружили ингуша по национальности, офицера ФСБ по республике Ингушетия, который принимал участие в захвате моего сына Оздоева Рашида. И спросили у него: "Ну-ка расскажи, как ты захватывал моего сына Оздоева Рашида?". Он обстоятельно рассказал: "Мне показали "тяжелых", - как он выражался, - это мобильный отряд МВД России". Он рассказал нам, что ему был предложен этот мобильный отряд на трех автомашинах, все эти три машины выдвинулись в район Верхних Ачалуков, недалеко от заправочной станции, они стояли и ждали нашу машину. "Нива" произвела встречное столкновение, из этой машины выскочили два человека, мой сын Рашид, он возвращался оказывается, в город Малгабек где-то в 9 часу вечера после приезда из Нальчика, вместе с ним находился некий Тичеев Тамерлан. До сих пор я не знаю, были ли они знакомы с Рашидом или он случайно его взял, а у нас это очень часто практикуется. Тут же скрутили обоих лиц, закинули в "Газель". Потом выдвинулись в район Магаса, заехали в гараж ФСБ и после этого его прогнали из этих гаражей, поскольку ингуш по национальности, и сказали: "Все, твоя миссия закончена". Я предложил Руставелу по нашему национальному обычаю собрать своих стариков близких, я тоже привезу двух-трех самых близких родственников стариков, он будет вынужден в присутствии этих людей рассказать все, как было. Действительно, на следующий день этот парень добросовестно в присутствии своих родственников сказал все это.

Олег Кусов: Но эти показания делу не помогли. Да и само уголовное дело по факту пропажи сотрудника прокуратуры сама прокуратура заводила, как утверждает Борис Оздоев, неохотно.

Борис Оздоев: Только на четвертый день, благодаря моей настойчивости, может быть, и связям, органы прокуратуры возбудили уголовное дело по похищению моего сына. Я дал официальные показания в прокуратуру и просил их вызвать Руставела и допросить. Два с лишним месяца они тянули. Неделю примерно назад меня пригласили на очную ставку с Султыговым. И когда я посмотрел как представитель потерпевшего на его показания, которые он дал днем ранее, было сказано, что никаких операций он не проводил, что Оздоев все выдумывает. На очную ставку, конечно, он не пришел.

Олег Кусов: Бывший депутат парламента Ингушетии Борис Оздоев утверждает, что почти все жители республики беззащитны перед спецслужбами.

Борис Оздоев: Штыками можно, действительно, завоевать, но на штыках удержать невозможно. Тем не менее, наше некоторое и политическое руководство, в особенности силовые структуры пытаются противодействовать и доказать, что эта аксиома не имеет права быть. Было заявлено, что у нас только семь похищенных. Семь похищенных - это по делам прокуратуры республики. Посмотрите, сколько заявлений в районных прокуратурах, в городских прокуратурах. Имеется список объемный, это страшные цифры - 132 человека.

Олег Кусов: Влиятельная правозащитная организация "Международная амнистия" в своём очередном докладе о положении дел на

Северном Кавказе рассказала о пропаже Рашида Оздоева. С фрагментом доклада вас познакомит мой коллега Арслан Саидов.

Арслан Саидов: По информации, полученной "Международной амнистией", Оздоева, возможно, перевезли во Владикавказ, Северная Осетия, а оттуда в штаб Объединенной группировки федеральных войск на Северном Кавказе в Ханкале. В мае 2004 года отец Оздоева сообщил "Независимой газете", что его сына, возможно, перевели в Москву, где он содержится под другим именем. Очевидно, что Оздоев пренебрег советами тех, кто говорил, что он подвергает свою жизнь опасности, собирая материал о незаконной деятельности ФСБ. 27 мая в "Новой газете" опубликовано заявление на имя генерального прокурора Российской Федерации, якобы написанное сотрудником ФСБ по Ставропольскому краю. В этом заявлении некий Игорь Онищенко сознавался в причастности к похищению и нанесений увечий некоему прокурору, которым, как установила "Новая газета", являлся Рашид Оздоев. По словам автора заявления, "лично я с Сергеем искалечил более пятидесяти человек, закопал около 35".

Олег Кусов: Борис Оздоев и ряд правозащитных организаций продолжают поиск старшего помощника прокурора Ингушетии Рашида Оздоева. На помощь правоохранительных органов они уже не надеются.

Процессы на Северном Кавказе по-прежнему остаются в центре внимания западных политиков и журналистов. Однако в последние годы западные журналисты в силу различных причин всё меньше посещают зону конфликта. О противостоянии в Чечне миру всё больше рассказывают чеченские журналисты, сотрудничающие с западными изданиями и телекомпаниями. Корреспондент московского представительства информационного агентства "Рейтер" Адлан Хасанов рассказывал о событиях в Чечне с 1995 года. Его материалы можно было услышать в том числе и в программе "Кавказские хроники". 9 мая сего года на грозненском стадионе "Динамо" Адлан Хасанов погиб от того же взрывного устройства, что и Ахмад Кадыров. В московском представительстве агентства "Рейтар" побывала наш корреспондент Белла Калоева. Об Адлане Хасанове рассказали его коллеги. Слово главе фотослужбы "Рейтер в СНГ" Григорию Дукору.

Григорий Дукор: Адлан начал работать у нас, наверное, с конца 90-х, когда началась вторая война в Чечне. Сначала он не был фотографом, у него была только она мечта, очень сильная - стать фотографом. То есть это то, что хотел для себя больше всего. Даже когда работал видеооператором, такое тоже бывало, он у нас был человек-оркестр, всегда приходил к нам и говорил: "Так, это временно. Я все равно фотограф". У него был хороший глаз, и он хотел учиться. Наверное, он больше, я так думаю, хотел работать не в Чечне, ему нравилось работать в Москве. Он снял Красную площадь, он увидел ее по-другому. Он, наверное, не смотрел на нее так часто, как мы на нее смотрели. Если не знать, что это снял Адлан, то можно легко подумать, что эта фотография сделана где-то в 50-х годах, то есть с таким настроением, такое сказочно-задумчивое. Очень хорошая. А когда он приезжал в Москву, буквально каждый день ходил, что-то искал. Не ходил, не снимал официозы, которые снимают наш фотографы, а он все время что-то придумывал, что-то выдумывал, ездил в зоопарк, например, снимал животных, ему очень нравилось. Любил снимать показы мод.

И один курьез у нас как раз был связан с тем, как Адлан пошел снимать очередной показ, я уже даже не помню, какая коллекция и кто был модельер, он с большим энтузиазмом всегда ходил на все показы. Тема благодатная для фотографа, потому что на подиуме модель, которая уже сама по себе выигрышная, она интересная, плюс так коллекция, которая представляется на суд зрителя. Модельер старается, свет хороший, необычный свет. Снимай - не хочу, есть возможность сделать интересную фотографию. Вечером я заехал в офис, я уже ушел с работы, потом вернулся, и застаю здесь в офисе такую картину: сидит фоторедактор, обирает какие-то фотографии, и стоит Адлан весь в крови, рубашка в крови. "Адлан, что случилось?" "Ничего не случилось, просто упал с подиума во время съемки моды". Видимо, так увлекся, кто-то попросил его пройти, и Адлан рухнул со всей аппаратурой вниз со страшным грохотом, разбил себе голову. А фотографии получились хорошие. Слава богу, та шишка зажила.

За несколько дней до того, как он пошел снимать парад Победы, он сказал, что теперь я за старшего буду. Я буду много работать, потому что я отвечаю за свою семью. Бывают разные обстоятельства, можно не сделать хорошую фотографию, не сложилось, не получилось. Что касается вообще по жизни, Адлан был человеком, к которому можно легко повернуться спиной и ни о чем больше не думать, ты точно будешь знать, что сзади у тебя все прикрыто.

Олег Кусов: Корреспондент агентства "Рейтер" Дмитрий Соловьёв подчёркивает, что общение с Адланом Хасановым опрокидывали все негативные трафареты, которые все эти годы навязывают российские власти своим согражданам.

Дмитрий Соловьев: Весть о его смерти была огромным шоком для всех для нас. Адлан был первый чеченец и первый чеченский корреспондент, с которым я плотно работал на протяжении нескольких месяцев. Постоянно общались, зачастую жили в одном номере в гостинице. Я просто хочу сказать, что все те негативные моменты, все те стереотипы, которые навязывает российская пресса, зачастую по поводу чеченского народа, они просто рассыпались как карточный домик, развеялись как дым под влиянием самой натуры Адлана и его рассказов.

Человек он был вполне непредвзятый. Мы с ним очень долго говорили и дискутировали на разные темы. То, как он сам по-журналистски объективно относился к тому, что происходит у него дома, в его родной республике, про то, что есть бандиты-отморозки, есть нормальные люди, которые страдают от бомбежек, зачастую от неправомерного использования оружия федеральными войсками. Это все мелькало в наших беседах и создавало вполне нормальный объективный имидж целого народа. Мне казалось, что он критично относился к личности нынешнего президента российского, он как-то замолкал. Как-то он упомянул о каких-то бомбардировках каких-то сел. Скорее всего, он знал больше, чем другие, не в его характере было навязывать свою точку зрения. Адлан никогда не предпринимал ненужные и неосознанные риски. Он всегда с большой теплотой, любовью и ответственностью вспоминал о своих многочисленных родственниках в Чечне.

Олег Кусов: Адлан Хасанов не ограничивался в своей работе темой Чечни. Его тянуло и в другие опасные регионы. Продолжает Дмитрий Соловьёв.

Дмитрий Соловьев: Мы с Адланом познакомились, это была весна 2001 года, на курсах того, как выживать в сложных условиях войны, стихийных бедствий. Конечно, тогда шутили, веселились в свободное время и не думали, что наш друг Адлан когда-то, пройдя курсы и две чеченских войны, не защищен от слепого случая. Незаметно пролетели несколько месяцев. После событий 11 сентября в США нам с Адлам пришлось несколько недель мотаться по всей Центральной Азии фактически, в основном это был Узбекистан, Таджикистан, Казахстан. Там, конечно, мы попадали в разные переделки, я чуть меньше, Адлан чуть больше, потому что он был на виду.

Мне рассказывали, как Адлан с цифровой видеокамерой и наш фотограф алма-атинский, как они пытались обмануть узбекских милиционеров. Как пили ведрами зеленый чай, который, наверное, возненавидели на всю оставшуюся жизнь в какой-то придорожной чайхане под неусыпным взором кордонов, милиции узбекской. Когда только показался самолет, делающий круги над базой Ханабад, они тут же выскочили из чайханы, сбросили маску приличия, отщелкали, отсняли и на виду у изумленных узбеков и уехали.

Мы очень долго жили в Душанбе одно время, ездили на погранзаправу к российским пограничникам. Когда нас вместе с пограничниками обстреляли талибы с другого берега реки Пианши. Конечно, Адлан был самый спокойный из нас, шутил. У него была одна излюбленная шутка, он выучил фразу типа: "Девушка, мне нужно куриное филе и поскорее" на английском языке. И он это говорил таджичкам. У нас была чайхана в центре Душанбе, где мы обычно сидели веером на открытой веранде. Он показывал рукой на нашего коллегу, настоящего англичанина и говорил, притворяясь, на ломаном русском: "А это мой друг. Он вылитый чеченец". У меня складывалось такое впечатление, что как журналист он хотел всегда быть на острие, снимать хорошие репортажи, объективно отображать действительность.

Олег Кусов: Рассказывает фоторедактор московского представительства агентства "Рейтер" Кирилл Иорданский.

Кирилл Иорданский: Адлан был феноменально трудолюбив. Это был единственный человек, которого я знаю, который никогда не спрашивал, идя на съемку, зачем это нужно. Он наоборот сам предлагал пойти, сам вызывался, сам шел снимал. Постоянно что-то искал. Жутко обижался на меня, когда полтора часа торчал на съемках, я у него не брал карточку и не объяснял почему. Дальше шли споры, иногда соглашались, иногда нет. Но Адлан всегда искал что-то новое, он не искал проторенных дорожек, пытался разыскать что-то свое. Каждый раз у него возникали мысли, и он их пытался осуществить. Более того, если у него не получалось с первого раза, он не стеснялся пойти еще раз и все-таки добиться, что он хотел. С этой точки зрения, он, конечно, был человек уникальный. Он безумно любил фотографию. Хотя, я знаю, он на телевидении много работал на нашем, но фотография для него была отдельной темой и очень любимой.

За пару недель до майских событий мне начальство сказало, что поездка в Канны, что нужно купить смокинг, что в Москве штука не актуальная. Мне Адлан говорит: "Пойдем в ЦУМ сходим, мне надо посмотреть ботинки, я там видел безумную распродажу". Идем на эту распродажу и находим смокинг, который мне нужен, за действительно смешные деньги. Адлан мне говорит: "Только ты обязательно снимись в Каннах в этом смокинге, я хочу увидеть фотографии". Я пообещал. И буквально потом за пару дней до отъезда в Чечню Адлан приходит ко мне в гости, он хотел жене подарить букет цветов, не знаю почему, букет он не нашел, подарил горшок с цветами, очень забавные цветочки ярко-желтого цвета. И потом Адлан уезжает в Чечню, 9 числа происходят все эти ужасные события. 10 я улетаю. Первое, что я вижу в Каннах - то, что весь Дворец фестивалей уставлен именно такими горшками именно с этими цветами. В течение этих двух недель я Адлана вспоминал просто ежедневно, потому что эти цветы были повсюду. Вот такой странный произошел случай.

Олег Кусов: О друге и коллеге рассказывает редактор Северокавказской службы Радио "Свобода" Хасин Радуев.

Хасин Радуев: С Адланом я познакомился летом 95 года, когда в Грозном начались первые переговоры при содействии ОБСЕ. Адлан тогда снимал происходящее на фотокамеру, кажется. Он работал для местных газет и одновременно являлся фотокорреспондентом информационного агентства. Впоследствии, когда мы не раз встречались на дорогах войны, наши пути часто пересекались, и постепенно он тоже начал входить в тот пул небольшой, в котором пытались держаться вместе. Впоследствии я наблюдал за ним, он всегда работал, не жалея ни времени, ни сил, всегда камера была при нем. Он пытался первым заснять что-то, донести до своего агентства.

Когда началась вторая война, Адлан до последнего работал в Грозном. Потом в силу определенных причин, может быть, коллеги сказали, что на время надо покинуть театр военных действий. Много работал с беженцами. Часто бывал на территории Чечни и делал оттуда фоторепортажи. Все, кто работает с камерой, все, кто имеет дело с техникой, знают, как тяжело во время войны проходить через многочисленные блокпосты. Тем не менее, Адлану это как-то удавалось, он был достаточно толерантным человеком. Но все, кто имел либо телефон, либо иное оборудование, эти люди всегда были под пристальным вниманием военных, независимо с чьей это стороны, российских военных, чеченцев, которые воевали. Адлану, как и другим журналистам, приходилось нелегко.

В этот день 9 мая, конечно, находясь в Грозном, он не мог не быть в центре событий. Тот факт, что он погиб, лишний раз доказывает, что он ни на минуту не прекращал работу. Я не совсем знаком с семей Адлана Хасанова, я знаю, что у него больная мать, которая недавно скончалась. И он, собственно говоря, вернулся в Чечню и работал там именно из-за того, что хотел быть поближе к своей матери, которая и в первую, и во вторую войну оставалась в своем доме на окраине Грозного.

Олег Кусов: Об Адлане Хасанове - чеченском журналисте, погибшем на стадионе "Динамо" 9 мая чего года, рассказывал его друг и коллега журналист Хасин Радуев.

"Радио Свобода", 02.08.04г.