Выбор пути человеком?

В жизни всегда найдется повод быть недовольным, но не всегда учитывается, что и ты персонально виновен, что данные обстоятельства сложились именно таким образом, а не иначе.

В мире всегда происходит события разнохарактерные и разного уровня. Одни из них носят глобальный характер, и их фиксирует и анализирует наука история. Это то же, что в физике – изучение физических свойств материального мира, что служит объектом изучения классической физики. Как и в физике, изучающей макромир и микромир, так и в обществе происходят события разноуровневые. К примеру, для истории неуловимы отношения личности и общества, соседей, мужа и жены, взрослых и детей, различного рода предпочтения: вкусовые, цветовые, музыкальные, пищевые, фасона и покроя одежды, устройства жилища, правила приличия, детские игры и т. п. – все это трудноуловимая для истории сфера бытовой культуры. Подобные факты изучает «этнология».

У этой науки есть свои объективные методы описания фактов, их анализа и обобщения, т.е. серия процедур через которые исследователь идет к своей теории. Но и в этнологии мало внимания обращалось до недавнего времени на то, что предмет ее исследования – народ, сам выступает в роли этнолога, наблюдая самого себя, своих соседей, все окружающее. Народ также создает свои теории, старается применить их на практике, которые из-за этого в какой-то мере постоянно изменяются. Творчество народа, как творчество коллективного этнолога, предпочтительно называть этническим менталитетом.

Например, всем религиям Писаний /или другими словами, ханифитов/ известны этапы сотворения Сущим этого мира бренного. Общеизвестен факт, что после сотворения Адама, ОН призвал ангелов и джинов к себе и потребовал от них преклонения перед Человеком. Факт известный и признаваемый, но чеченцы /конечно, речь идет о предках/ на этом основополагающем фундаменте пришли к выводу, что всякий, кто не будет относится к себе подобному без должного «ларам» - почтения, будет отлучен от Всевышнего, как и Иблис. Таким образом, факт рассматривается не просто в качестве одномоментного происшествия, а как урок всем будущим поколениям. Поэтому «ларам» как одна из основополагающих человеческих ценностей лег в основу чеченской Ценностной шкалы.

Не остался без должной интерпретации и поступок Иблиса. Встал закономерный вопрос перед слушателем: «Что побудило преданнейшего помощника Создателя, служившего Ему верой и правдой многие тысячелетия, повести себя так, как он себя повел?» Сколько-нибудь разумный человек, никогда не углублявшийся в дебри религиозной софистики, всегда ответит: «Гордыня!»

Из этого, опять-таки пришли к выводу, что человек, проявляющий в жизни эту черту характера – не может надеяться на Его благословение. Такой человек будет проклят Им как в свое время был проклят Иблис и безвозвратно изгнан из Рая. Эти два, хронологически следующие один за другим, происшествия определяют два ключевых момента, один из которых Богоугоден, а другой – приводит к отчуждению человека от Творца.

Есть еще и третий момент, которому чеченцы придают такое же решающее значение, как и первым двум.

Сотворив прародителей человеческого рода, Сущий создал им, как известно, все условия для существования. Правда, при этом указал на один из тысяч плодов и сказал, что для них это – «хьарам». Наши предки /еще раз хочу подчеркнуть, что речь идет не о наших современниках, во всяком случае, не о большинстве из них/ сделали из этого факта вполне логичный вывод, что любой человек посягнувшего на запретное – «хьарам», должен ожидать те же последствия, что и их пра-прародителей, а они всем хорошо известны. По-видимому, напрасны надежды наших современников, умилостивить в Судный день Неподкупного разного рода ухищрениями.

Здесь, на мой взгляд, следует задержаться на одном, может быть и не фундаментальном, но все же важном в нашей повседневной жизни моменте. Иблис выпросил у Создателя возможность встать «НА ПРЯМОЙ ПУТЬ», не получил ЕГО соизволения. Возникает естественный вопрос: «Почему?» Как показывает практика, наши предки над этим крепко задумывались. Я в этом вопросе лишь интерпретатор. Дело в том, что он, Иблис, властен над нашим умом – «хьекъал» / не зря же, в конце концов, чеченцы его уподобляют проститутке – «кхахьпа», может быть, из-за того и возник термин «хьер» - мельница и «хьайре» - человек, который умственно не уравновешен/. Ни он сам /Иблис/, ни все его бесчисленное воинство не способно проникнуть в глубь, за пределы этой ступени /им это недоступно/. На самом деле, Творец создал еще две ступени, чтобы человек не поддался соблазну – «кхетам», которое непосредственно восходит к сердцу и, самую высшую – «синкхетам», воспроизводящую саму «святую душу», которая вложена в каждого из нас самим Всевышним. Тот, кто сверяет свои дела с повелениями сердца, а тем более, души – никогда не встанет на извилистый путь не угодный Творцу.

Три приведенных выше постулата, следует знать каждому, неизменны и вечны, как и сам Создатель. По чеченским представлениям о «кривде и правде» = «къа – мел», соблюдением или отрицанием этих трех констант, человек выбирает свой путь к Вечному – «некъа х1утта! – досл.: «встает на дорогу*». Я привожу здесь все это не потому, что над этим мало кто задумывается, а это на самом деле именно так, а потому, что эти выводы легли в основу всего мировосприятия или духовной культуры чеченцев.

Иными словами наш менталитет вне этого нельзя ни понять, ни постигнуть.

Возвращаясь к основным моментам этнического менталитета, следует заметить, что его действие сказывается в избирательном отношении членов этноса к действительности. Избирательное отношение всегда возникает в силу случайных, исторически закрепившихся предпочтений, привычек. Но этнический менталитет все такие особенности превращает в стойкую и весьма важную установку. Реализация этих установок становится этнически значимыми.

Так, например, для русского человека, само по себе незнаково появление на публике с расстегнутым воротом или не подпоясавшись. Но это невозможно для чеченца. Русская этническая традиция позволяет современному человеку погреться на солнышке или ходить у себя дома, среди близких в майке и в трусах. Все это недопустимо для чеченца.

Русской традиции свойственен контакт лиц разного пола в обществе: приветственные жесты, касания в танце и т. п. В чеченской традиции любые телесные контакты крайне ограничены, это культура большой телесной дистанции. Зато с русской точки зрения вызывает недоумение чеченские обычаи не снимать в помещении головных уборов, строгое разграничение полов, многолюдные собрания по разным жизненным поводам.

Обычаи этноса разнообразны и могут казаться не только не взаимосвязанными, но и чуждыми друг другу. Вот один из подобных случаев. Напротив дома, где мы живем в Грозном, стоит другой. Иногда на третьем этаже этого дома появляется старушка – чеченка. С тарелок она сбрасывает остатки пищи на маленький огород, находящийся в низу под ее балконом. Систематические появления старушки на балконе и ее действия, приезжему из других регионов, представляются странными и необъяснимыми. Зато с точки зрения чеченского мировосприятия и старушки - еде нельзя пропасть, она должна пойти на пропитание зверям, птицам. Святость пищи в чеченском стереотипе поведения выражается в обычае не съедать ее до конца. Так обычно поступают дома, в гостях, в столовой или в ресторане. Это сочетается с особой чистоплотностью и подтянутостью присутствующих за столом. В их поведении за столом нет и намека на вульгарность с точки зрения самых взыскательных требований. Поведение и действия старушки имеют общий исток.

Примечательно, что сакральное отношение к пище у чеченцев отмечено особым мифом о том, что все социальные установки возникли благодаря желудку. Создатель его сотворил специально, чтобы люди через пищу постигали чувства признательности, взаимной дружбы, уважения, все качества человеческого общежития. И не случайно, что человеческий желудок и желудок животного называется на чеченском языке разными терминами.

Приведенный пример с пищей показывает, что явления, восходящие к одной ментальной структуре может выражаться по-разному:

1) мало осознаваемыми поведенческими актами;

2) мифологическим сюжетом, хранящимся в памяти народа.

Что же представляет собой ментальная (мыслительная) структура пищи в чеченской культуре? У пищи есть пространственное качество: она была где-то произведена, получена человеком, а часть ее отдана им снова в пространство – незнакомому человеку, животным, птицам, растениям. «Человек, пренебрежительно неуважительно относящийся к пище, разрывает цепь, вносит дисгармонию в миропорядок, за что будет наказан и наказание придет обязательно».

Пища постоянно как бы находится в пути. Она приходит к человеку и от него должна пойти дальше. Разыгрывается сценарий древней утопии о приходящем благе, счастье и об избранничестве человека, живущего в золотом веке.

У всех народов мира есть то или иное представление о том времени, когда люди «заботы не знали» (из строки римского поэта Лукреция Кара), было изобилие пищи, и она сама собой являлась к домашнему очагу. Следы такого мифа есть и в чеченской мифологии.

- В старину, во время праздника первой борозды на пашню сама приходила корова. Ее доили и этим молоком окропляли первые три борозды. Этот чеченский ритуал был призван актуализировать золотой век с его благодатью, которая состояла в переносе божественной, нечеловеческой сущности пищи в профанный мир человека. Благодать переходила из космически-сакральной сферы – сперва, на данную территорию, пашню, а затем и в семейный очаг.

В этом состоит высокий смысл пути человеческой пищи – «рицкъа», но она только тогда считается благословенной, если путь человека и путь пищи совпадают. Поэтому в чеченских обычаях принято было за правило не изгонять из дома, даже заползшую туда змею или поселившуюся там ласку. Считалось, что они способствуют размножению скота. Сакрализация всякого блага через идею его внешнего добывания /весьма знаменательно, в ракурсе нашего разговора, что фонема «къа» досл.: и труд, и грех – сама по себе указывает на наличие двойственного характера в способе добывания!/ его приход или усилия по его добыванию лежит в основе всех структур любого этнического менталитета. Для чеченца приложение усилий в одном из направлений строго заказана, тогда как в другом, он – свободен.

В этногоническом мифе предки находят родину, причем они всегда идут к восходу, т.е. к свету. Путь гостя приводит его к хозяину и, после задержки, гость уходит дальше. Приходит в дом невеста, чтобы стать женщиной, которая родит детей, а они, в свою очередь, продолжат род дальше. В чеченской эмбриологии плод в утробе матери возникает от частицы света, попадающей в «родничок», потом плод опускается в «кийра» /полезно вникнуть в смысл этого термина тем, кто считает, что появляется на свет божий из живота/ и наконец появляется на свет новорожденным. Даже у вещей есть свой путь: часто их делают вне дома, даже за пределами этноса, но они находят в конце пути свое место.

Идея пути заключена и в структуре поведенческого акта: нравственный поступок зарождается в сфере невидимых людям недрах личности – «собар» - выдержка, терпение. Он созревает в сфере сознания воспитанной личности «оьздангала», чтобы проявиться в видимых людям правильных /верных/ действиях - «г1илкх, г1улкх».

В чеченских фразеологизмах метафора пути этикетно выражает какое-то дело, озабоченность, с которыми человек может прийти к другому. Положено при встрече хозяина с гостем после взаимных приветствий и общих расспросов, задать конкретный вопрос о деле, но не прямо, а в следующей форме, «хьо х1у некъ лаьцна лела (за последнее время можно услышать и «веана»): «хьо х1у некъ бохьуш веана»?».

В этой культуре дорога, которая пройдена предками, знаменует самую высшую нравственную ценность. Если человек соизмеряет свои шаги с общественными нормами, он «идет по следу» /предков/ «хоршахь ву». Если же он попирает эти нормы, то говорят, что он идет «не по следу – хоршара ваьлла». /Здесь, кстати, знаменательно, что это выражение выводит нас к земледельческому укладу жизни/.

Итак, чеченская культура позволила нам выявить огромную организующую роль идеи пути /дороги/. Это общечеловеческая закономерность, которая может по-разному преломляться. Иногда идея пути доходит до основного ориентира всей культуры, как идея Дао в Китае. На вопрос, почему идея пути играет такую важную роль, можно попытаться найти ответ.

Ещё классиком этнологии англичанином Эдуардом Тейлором /1832-1917/ было замечено - «первобытное мышление не терпит точных определений». Это наблюдение остается справедливым и по сию пору, хотя сейчас стало ясно, что оно относится не только к архаическому мышлению, но и ко всему народному, метафизическому восприятию, умозаключению, мифопоэтическому творчеству. Действительно, если научное познание мира начинается с выявления различий, проведения границ и граней, то иначе обстоит дело в этнографической реальности. Здесь отношения мира и человека сложны – человек не только познает и воздействует на окружающий мир, но делает это, не выделяя себя из этого мира. Здесь человек частица природы и нет между ними резкой границы. Тем не менее, человек традиционной культуры прекрасно ориентируется в окружающем мире. Но как?

Здесь, в место проведения грани человек проходит весь этот путь: из прошлого в настоящее и будущее, из этого света в потусторонний мир и обратно, из космоса в земной мир. Тот путь пищи, гостя и т.д. о котором мы говорили в начале, также есть способ ориентации в мире.

Удивительное свойство народных культур состоит в проповедуемом ими равенстве. Равенство всего сущего, в том числе равенство всех форм жизни, разных сторон жизнедеятельности человека, его восприятия и выражения. Восприятия и выражения жизнедеятельности в народных культурах объединены в один акт. Например: в чеченском языке «нечто увидеть» выражается словами «ударить глазом»- «б1арг тоха»; «осознать» – «сердце созрело, выросло» - «дог кхиъна» и т. д. Серия таких восприятий и выражений, приравниваются друг к другу. Они, реально действуя, образуют последовательность, маршрут, путь. Человек, находясь на пути, вынужденно реагирует на воздействия внешнего мира и его действия автоматичны.

Ввести сознание в такой автоматизм можно остановкой, прерывающей маршрут. Тогда движение распадается на субъекты человека с его активной позицией и на пассивный объект во внешнем мире. В этом случае, внешний мир, наконец, становится природной /внешней/средой. Средой обитания человека, а не активной силой, воздействующей на впечатления человека.

Мы подошли к самому главному. Можно представить весь маршрут как неподвижность, как точку – это то, что мы упомянули в самом начале и происходило Там, в Его присутствии и с Его участием. Тогда разделение на субъект и объект, которое пройдет через нее будет таким: субъектом, со свободой воли, окажется нечто находящееся в начале маршрута, а объектом – то, что в конце его. Иными словами, в такой ситуации возникает изначально сакральная область, где сосредоточена свобода воли, которая через точку /человека, этнос/ переливается в профанную область, лишенную свободы воли. Профанное пространство, без свободы воли, достижимо во всех направлениях, оно дает возможность осваивать его не маршрутно, но реально равномерно. В таком ирреальном пространстве мы живем реально. И на практике мы не задумывались бы о существовании сакрального пространства, если бы нам об этом не напоминали язык, обычаи, мировоззренческие учения. Но без всего этого немыслимо человеческое существование.

Предмет нашего интереса – обычаи. В их функционировании существенна обязанность исполнения. Они аналогичны перцепции во время следования маршруту. Но обычаи - это такие виды действия, когда маршрут как бы сведен в точку, время считается остановившимся. И тогда сакральное, сближается с профанным, и свободно в него переходит.

Таким образом, обычаи строятся на единстве противоречия между автоматизмом действий и сакральностью, как формой сознания. Важная черта сакрального сознания - его коллективность, позволяющее индивиду относиться к сакральному, не пропускать его сквозь свое индивидуальное сознание. Поступая как все, индивид автоматизирует сакральное. Это - вторичный автоматизм.

Вторично автоматизированные действия индивидов в литературе называют этническим стереотипом поведения. Степень автоматизма этих стереотипов невелика, ибо действия индивида /например труд/ всегда адаптивны и творчески. В традиционном обществе действия часто мотивируются тем, что «так делали предки». Степень свободы общества, в самом деле, определяется степенью клишированности «так делали предки», т.е. автоматическим воспроизводством копии старого или возможностью внесения в него чего-то своего, индивидуального. В трудовой деятельности мотивация предками скорее прикрывает индивидуально-творческие решения, т.к. сфера сакрализации здесь существенно ограничена. Перед нами сведение маршрута в точку – в результате трудового процесса. В этом отношении, современный цивилизованный мир более подвержен копированию, чем, так называемые, традиционные общества. И это несмотря на все разнообразие производимого продукта!

В этой работе этническими стереотипами поведения мы не будем заниматься. Зато сосредоточим внимание на таких проявлениях традиции, где ощутима коллективность сакрального сознания, т.е. сейчас мы возвращаемся к тем структурам, которые индивид не подверг еще вторичной автоматизации. Нас интересуют коллективные представления этноса, которые подчеркивают значение пути и перемещения. В пути находятся мифологические предки этноса и все максимально значимые для него символы.

Ценности этноса обретают свое значение в такой остановке маршрута, которая не равна точке. Напротив, остановка этнического маршрута происходит распространением его до границ Вселенной. Этнос сакрализует мироздание, свое прошлое, настоящее и будущее, свою этническую территорию. В той или иной степени священными становятся предметы этнографического быта, пища, жилище и т. п. Знаково отмечены особые категории людей: гость, мужчина – «къонах», девушки – первородки – «мехкари» и др.

Сакрализуя мироздание этнос субъективирует себя, т. е. наделяет выбором и свободой воли. Вот почему столь остро и болезненно воспринимаются в любой среде вопросы настоящей жизни людей, как членов этноса, и их будущего. Пути людей осознающих этническую принадлежность, и сакральные метки этноса во внешней среде – все это сливается в путь этноса, который осознается как сакральный. Поэтому принадлежность к этносу есть и автоматизм, и усилия следовать этому пути. Усилия по познаванию этой сакральности, требует выбора и высокой ответственности. Иными словами, член этноса, выбравшего «путь прямой» не индивид, не персона, а личность с ее неповторимостью и свободой воли. Можно выразиться и иначе, чтобы быть членом этноса необходимы - усилие и воля. Люди, которые находятся вне рамок этноса, при всех их регалиях, должностях, возрожденном имущественном цензе и пр., пр. – быть личностями не могут, ибо они лишь копии, клише кого-то или чего-то, да и о свободе воли, как правило, не может быть речи, так как, по своей сути, они марионетки.

Чеченское общество, в рамках Северо-Кавказского историко-культурного региона, было \ во всяком случае, долгое время обществом порождающим личности, тогда как в Российском обществе личности рождались вопреки общественным устоям. Правда, над этим вопросом мало кто из Российских мыслителей задумываются. Недаром одним из основополагающих констант нашего народа является утверждение: «Чеченцем стать и быть трудно».

Привязанность к определенной территории для этноса явление более глубокое, чем просто хозяйственная деятельность или политика. Произвольное обращение с этническими территориями государственных структур, как правило, в сиюминутных политических интересах, порождает болезненные процессы в этносе. Это такая же естественная закономерность, восхождение небесного светила или его закат, над которым не властен никто, кроме самого Творца.

Выбор жизненного пути человека не предопределен. Мы и только мы ответственны за это. Каждый, кто совершает омовение перед намазам, хотя бы единожды за день, просит Создателя наставить (?) его на «Истинный путь» и, совершив молитву, надеемся, что все грехи, совершенные нами между этими молитвами, спишутся. Не хотелось бы брать на себя роль моралиста, но напрасно. Тем, кто нарушает три первых постулата Всевышнего, могу со всей ответственностью заявить, никакие ухищрения не помогут. Дала ша декъалдинчу тобанах дойла вай.

Аллах1у Акбар.

Сайд-Магомед Хасиев, чеченский этнолог.

Чеченпресс, 25.07.04г.