Будущее российского режима

Я думаю, сегодняшний демократический режим протянет не больше 20 лет.

Всякий режим, достигая конечного своего апогея, до предела обостряет те системные качества, которые закладывались в него изначально. Так советский режим к концу своего существования ввел карточки, как в 17-ом году. Едва не возник голод. Едва не случилась гражданская война. То есть, были обострены все системные качества, возникшие в самом начале его становления: продразверстка, карточки, социальная антагонистика… Другое дело – в каком-то маразматическом виде. Можно сказать, что 91-й – это кошмарная пародия на 17-й.

Мы выходили из социализма той же самой дорогой, какой входили в него: по тому же самому дребезжащему мосту, но на этот раз сгнившему, по которому шел отряд 12-ти из поэмы А. Блока. И даже катьки-шлюхи бежали вслед за этими вернувшимися матросами. Хорошо помню, как октябрьской ночью шел по Москве и видел эту закручивающую метель. В ней было что-то революционное. Духи революции на короткое время вошли в политических персонажей 90-х и исчезли безвозвратно.

И я думаю, нечто подобное будет к концу российского, или как правильней сказать: эр-эф-исткого режима, сложившегося на обломках советского строя. К концу своего существования он обострит ту антагонистику, которая закладывалась в него в 92-м году, когда он создавался.

Какие это качества? А вспомните, что тогда было. Нехватка денег. Безудержная манипуляция общественным мнением. Стремительно возникший элитизм, – выросший, извините за сравнение, как цветок на дерьме. (Кратия прилагалась).

Вроде начали-то с демократических свобод, а закончили элитистским общество!

Сейчас этот элитизм достиг настолько уже фантастических размеров, что общество просто разделилось на два класса: на элиту и не-элиту. Для обычных людей припасена виртуальная демократия. Им говорят: выбирайте, звоните, участвуйте, высказывайте. Но – это все равно, что яблоко с экрана телевизора сорвать. Это иллюзия, фантомы. Реальные права и возможности – для немногих, фантомы и красочная виртуальная реальность – для всех остальных.

Все дальнейшее существование режима, вплоть до уничтожения, будет состоять в поддержании этого элитисткого образа жизни. Элита будет сидеть на нас, как гигантская спрут, и сосать, сосать. Делать из нас чучела, снимая с нас скальпы, подмигивая нам глазом Сванидзе, водя хороводы с Долиной, поддавая горячим веником (не то лопатой) с Газмановым, выводя Ротару; (…) в три мочи – Пугачеву. Надувая надувных зайцев и давая им летать возле самого потолка.

Привозя из сумасшедшего дома – для съемок – Дубовицкую, и делая ей перед съемками укол, чтоб поменьше хихикала, идиотка. Подкладывая овсу танцующему Винокуру.
Свихнувшийся экран – это кляп, который вставляется в рот народу. (Если можно вставить кляп, то потом вставляют уже и другое). Это «смеющаяся маска», через которую нам льют в глотку смолу.

И чем дальше эта элита будет замыкаться сама в себе, тем более примитивными формами стает она воздействовать на общество. Дальше элита будет и дальше, вплоть до введения в стране чрезвычайного положения и свертывания демократических свобод. Конец демократии может ознаменоваться полной отменой демократии и переходом к элитистскому управлению страной (например, через партию).

Другое имманентное качество демократического строя, заложенное в него изначально, в момент его создания, – это бессовестное использование информационно ресурса, манипуляция общественным мнением. Постепенно она, манипуляция, достигла таких масштабов, что приобрело вид виртуальной реальности.

Переиграно все – забастовки, деятельность историков, роман писателей, – не говоря уже о самих политических партиях. Можно представить, что к концу режима, через десять- пятнадцать лет, эта удавка достигнет кошмарного состояния. Общество будет жить в атмосфере мнимых и реальных террористических актов, каких-то разоблачений, постоянно возбуждаемых уголовных дел, приходящих и уходящих президентов тузиковых. И еще – непрерывно разыгрываемого «фактора катастроф».

Это – когда будут специально поджигаться общежития, чтобы укреплять режим противопожарной безопасности. Специально взрываться дома, чтобы чистить города от реальных или мнимых террористов. Пожалуй, в этом – важнейшее отличие грядущего «застоя» от того, что был при Леониде Ильиче Брежневе. Потому что тогда информацию о катастрофах тщательно скрывали (впрочем, скрытие ее вело к тайному обнаружению и смакованию этой информации обществом, и постепенно это привело к упоению катастрофами), то теперь катастрофы будут, напротив, вводиться стране под кожу, как наркотик или как парафин.

Я уже писал об этом «управлении через катастрофы», об этой атмосфере «чрезвычаек», то есть чрезвычайных ситуаций, захлестнувших экраны, об этом вливании гавваха, страданий других людей, приобретших уже массовый характер в нашей стране. Как посохом железным, гонят народ катастрофами – от одного правителя к другому. От одной беды – к следующей. Черти правят бал в монтажных телестудий, в редакциях газет, в органах по чрезвычайным ситуациям. И поистине: недалек путь от чрезвычайных ситуаций до ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ!

Не в том ли задача наших «катастрофистов», чтобы ввести в стране режим чрезвычайного управления?

Следующее имманентное качество российской демократии – геополитический кризис. Хронический, вялотекущий, мало замечаемый обычными людьми, но иногда взрывающийся в виде больших событий – например, внезапного крушения СССР. Или внезапного отпада Ленинградской области, которая скоро упадет, как высокий берег в быстротекущую реку.

Российская демократия воцарилась в 91-м, питаясь энергией геополитического распада. Она воцарилась на обломках собственной страны, которую назвали империей. Ее источником было крушение пространства. И можно предположить, что ничего другого наши демократы – постдемократы не придумают. Они будут и дальше использовать этот фактор геополитического кризиса.

Я думаю, будет сдана Калининградская область, затем последует обвал «ленинградского мола», затем – присоединение Украины к НАТО и вступление, не исключено, польских войск в Смоленск. Затем – отделение Чечни. Затем – крошение Юга России и разлом Сибири; уплывание, точно огромной льдины, Дальнего Востока. Затем будет инспирирован новый парад суверенитетов и созданы микрогосударства в самой России. Вступление немецких войск в Петербург… Вот к чему мы идем.

Демократическая власть будет участвовать во всех этих комбинациях, и черпать из них новую и новую энергию для своей легитимности. Ведь нет государства – нет проблемы, можно бесконечно тасовать карты, заменять одни комбинации другими, и так получать новую и новую легитимность.

А кончится же все тем, что российский народ окажется …в лагерях для перемещенных лиц. Причем в своей же стране!

Откроются демографические шлюзы и хлынет поток переселенцев. Кстати, знаете, кто мы такие для Китайской Народной Республики? Дикий Запад… Не верите – взгляните на карту.

А экономическим фактором демократии станет супержестский монетаризм в сочетании с нехваткой денег. Он тоже закладывался в нее изначально, вспомните 92-й, время правления Гайдара. И он будет продолжен.

Предшествующий строй – социализм – основывался на нехватке продуктов и жесткой распределительной системе. Это был его имманентным качеством, заложенным сразу после революции. И оно прошло через всю его историю. Вся история социализма – это история карточек. Очередей. С тем или иным послаблением.

Капиталистический (правильней его назвать: государственно-капиталистический) строй, утвердившийся с демократией, основан на сверкающих (можно сказать, почти виртуальных) прилавках, полных товаров, которых невозможно купить, и …отсутствии денег у населения.

Население не может купить эти товары. Они тоже стали разновидностью телевизора. Но вот сами деньги теперь становятся товаром номер один! И за этим товаром стоят в очередях. Почти – в давках.

Вообразите алкогольную очередь 80-х, где идут по головам и готовы растерзать за бутылку водки. Только тут – вместо водки деньги. Но по головам идут точно так же. В морду дают точно так же! Готовы продать, предать, зарезать – точно так же. Монетаризм – это не что иное, как капитализированный социализм. Это превращение Денег в главный ди-ф-цит, как говорил товарищ Райкин. (А там, где ди-ф-цит, там и до греческого зала недалеко).

Проблема в том, что при государственном капитализме деньги не «зарабатываются», а распределяются. Или, если хотите – выигрываются. Как в тендерах. То есть мы имеем тот же социализм, только предметом распределения служат не товары, а деньги. А так –
можно хоть карточки вводить.

И вот карточки, я боюсь, действительно введут. Только это будут другие карточки. Магнитные карточки. Страну переведут на электронные деньги, а дальше начнется хлопанье нулей. Один нуль отнимут, другой нуль отнимут, поменяют шило на мыло. А потом, глядишь, и вовсе придут обнуленные счета, как из Пенсионного фонда России.

Знаете такой анекдот про Вознесенского. Приходит к Андрею Андреевичу счет из пенсионного фонда. Смотрит – а в нем одни нули. «Вот и крестики, – говорит себе старый Вознесенский, – поменяли на нолики».

Ничего, Вознесенский, – будет тебе и крестик! Будут тебе и розы. И мимозы. Твою жизнь превратят в нули!

Андрей Новиков, публицист, для Чеченпресс, 24.07.04г.