«Без участия спецслужб Кадырова было не ликвидировать»

– Вы с Масхадовым часто общаетесь? Вы знаете, где он сейчас находится?

– Он в Чечне. Общаюсь, как правило, два раза в месяц, по необходимости. Просто мне приходится отчитываться за ту или другую работу, которую мы сделали здесь. При необходимости у него есть возможность в одностороннем порядке выйти на связь. Если бы не было Масхадова, не было бы и Басаева, и всех остальных.

– То есть они общаются? Была информация, что у них серьезные разногласия.

– Безусловно. Все войсковые операции, которые планируются, они координируются. А те отдельные акции, которые периодически проходят, абсолютно бесконтрольны. В результате таких терактов гибнут без вины люди.

Я надеюсь, что больше никто ни на концертах, ни в поездах, ни в метро, ни в городах гибнуть не будет.

– Басаев уже после Ингушетии заявил, что у него список государственных объектов, на которых он планирует теракты, среди которых Госдума, Совет федерации и т. д. Такой список существует?

– Я думаю, что для тех, кто воюет и имеет своего противника, такой список должен существовать. Я допускаю и уверен, что такой список должен быть. Это уже другая логика: если человек на войне, то есть и списки.

– Как вы можете охарактеризовать ситуацию, сложившуюся в республике накануне очередных президентских выборов?

– По последним событиям в Чечне и Ингушетии очевидно, что ситуация не соответствует официальной пропаганде, которую Кремль пытается внушить обществу. Там идет война. Можно называть это партизанской войной, войной сепаратистов. Это неважно. Для матерей, которые теряют своих сыновей, все равно, как квалифицировать эту войну. Итог один: есть жертвы, разрушения и не видно света в конце туннеля.

С 1994 года по сегодняшний день на войну в Чечне потрачено более ста миллиардов долларов. Вы это можете себе представить? И этому нет конца. Спросите рядового гражданина России – ему это нужно? Это абсолютно не решает проблему. Если еще десять лет будем воевать, столько же денег уйдет.

– Как вы относились к Ахмаду Кадырову?

– Никогда наши дороги не пересекались, ничего личного о нем сказать не могу. Но когда он занял пророссийскую позицию, стал простым Иваном Петровичем, который приехал убивать в Чечню, для меня он перестал существовать. Рассуждать о нем как о политической фигуре неправильно, я считаю. Он был исполнитель и проводник той политики, которая спускалась из Кремля. Кстати, он сам признавал, что находится все время на войне.

– Насколько можно судить по действиям Кремля, Кадыров был центральным звеном в системе сдержек и противовесов, действующей в Чечне. Это так? Не случайно ведь после смерти Кадырова все прогнозировали, что в республике начнутся активные боевые действия, поскольку разные группировки сцепятся в борьбе за власть…

– Я вас уверяю, никакой драки за этот пост не будет.

– Потому что должность расстрельная?

– Да, и потому что, кого бы Кремль ни поставил туда, ровным счетом ничего не изменится. Самостоятельной роли Кадыров не играл.

Выборы – это ширма для Запада, для Европы. Вот вы же все уже знаете, кто станет следующим президентом.

– Вы лично знакомы с Алу Алхановым. Что вы можете о нем сказать?

– Ничего, абсолютно ничего, кроме того, что он был начальником отдела милиции во время штурма Грозного в августе 1996 года. На второй или на третий день, когда мы заблокировали город, со мной связались по рации и передали, что чеченские милиционеры внутри вокзала готовы говорить только со мной. Переговоры тогда вел Адаев, тот самый, который идет сегодня на выборы в паре с Алхановым.

– Возвращаясь к Кадырову, у вас есть версии, кто его убил?

– Я склонен думать, что Кадырова убил не Басаев, а одно из подразделений российских спецслужб. Я даже в этом уверен. Я знаю, что такое охрана VIP-персон, я лично руководил охраной между двумя войнами. Я и стадион «Динамо» в свое время восстанавливал и знаю, что туда без ведома охраны ничего нельзя подложить. Тем более из Москвы Кадырову была выписана президентская охрана.

Поэтому представить, что какой-то тракторист или каменщик просто так взял и подложил туда бомбу и посадил Кадырова прямо на бомбу, невозможно.

Хотя, конечно, может быть, это и не совместная операция, но без соучастия спецслужб Кадырова было не ликвидировать.

– Говорят, его убили, потому что он собирался вести переговоры с Масхадовым. Это так?

– С людьми, назначенными Кремлем, Масхадов никогда не будет вести никакие переговоры. Это мечта всех российских руководителей – сделать этот конфликт внутричеченским. Еще во время Ельцина пытались это сделать, когда он был на переговорах между Завгаевым и Яндарбиевым. Но мы никогда на это не пойдем, поскольку все, что сейчас происходит в Чечне, в глазах мировой общественности и европейского права квалифицируется как преступление перед человечностью. Поэтому Кадыров, может, и хотел вести переговоры с Масхадовым, но никогда Масхадов не стал бы вести переговоры с Кадыровым. Это значило бы превратить войну во внутричеченский конфликт и тем самым списать все жертвы. Война идет между чеченцами и российским государством, даже не между русскими и чеченцами.

–Вы считаете, что выборы, организованные федеральной властью в Чечне, по определению будут нечестными. Кто же их должен проводить?

– Там идет война. Вот если мы закончим войну, можно делать демократические выборы и тогда только можно будет говорить о присутствии там миротворческого контингента, еще кого-то. Выборы должны проходить под протекторатом международного сообщества. Это может быть ОБСЕ, ООН, Европейский союз. Любой международный институт власти, призванный в подобных ситуациях проводить выборы. Это не должны делать ни Кремль, ни Масхадов, ни Закаев. Ни в Нагорном Карабахе, ни в Осетии такого нет. Там пытаются договориться. Почему-то Чечня – это такое исключение.

Хотя здесь я Путина понимаю: он воспринимает эту войну как свою, ведь она была началом его политической карьеры.

– Так вы отрицаете все, что делается в Чечне российской властью?

– Я вам на этот вопрос так отвечу: во время первой чеченской войны, когда нам необходимо было закупить боеприпасы, их продавали нам сами российские военные. Ведь на территории Чечни рассредоточены разные части – Минобороны, Внутренних войск, дислоцирован ОМОН по всей местности. Все они приехали в Чечню только чтобы заработать и выжить, они не движимы больше никакими целями: естественно, чтобы заработать и выжить, они эти боеприпасы продают. Списывают все элементарно: имитировали утром пару выстрелов, а потом заявляют, что все утро отбивались от боевиков. Там можно тоннами их списывать.

Так Министерство обороны (Закаев явно имеет в виду части МО. – «Газета.Ru») продало нам боеприпасы для августовского штурма (1996 года. – «Газета.Ru»). Я, например, для своего подразделения брал их у Внутренних войск. Они открыто говорили: «Мы с вами не воюем, мы только занимаемся паспортным контролем, а воюет с вами Министерство обороны». А в войсках Минобороны говорили, что зачистками занимаются подразделения ГРУ или ФСБ. Поэтому сегодня в Чечне нет ни одного чиновника – руководителя района, который бы не платил деньги командиру чеченского подразделения. Он может сам месяц не получать зарплату, но ровно в назначенный день деньги будут переданы, иначе этого чиновника не будет. Но, как известно, деньги на содержание администраций районов в Чечне идут из Москвы. Вот и получается, что так можно воевать и нам, и вам еще двадцать лет.

– Вы уже достаточно долго живете в Лондоне. Каков ваш лондонский статус?

– Обычный. Я имею паспорт, который дает право ездить по всему миру, кроме России.

– Гарантии безопасности запрашиваете, когда едете куда-то из Лондона?

– Пока мы не закончим войну, никто себя в безопасности чувствовать не может. Если бы я запрашивал, мне бы сразу отказали или сказали, что предоставить не могут. Какой стране это надо? Да и потом, сегодня и Европу, и Запад в целом устраивает то, что происходит в России. Страна занята войной в Чечне. А в это время идет передел мира, и только конкурентоспособная Россия отстранена от участия в этом переделе конфликтом в Чечне.

Елена Руднева, Газета.Ру, 20.07.04г.