Буденновская эпопея (VII)
(Продолжение)

Заложники - главным образом женщины - стояли в оконных проемах, отчаянно крича, размахивая простынями, умоляя прекратить огонь. Но их никто не слышал. Скошенные очередями, разрываемые снарядами с боевых машин и бьющих в упор четырехствольных установок, они падали убитыми и ранеными на окровавленный пол больничных палат, усыпанный осколками кирпичей, битым стеклом и кусками штукатурки рушащихся потолков. В некоторых помещениях вспыхнули пожары.

Крики и мольбы были тщетны. Их никто не слышал.

Николай Егоров, взбешенный и перепуганный, метался среди обезумевших офицеров и солдат, сам, напоминая безумного, грозя расстрелять всех и каждого неизвестно за что.

В этот момент Басаев, видя, что штурм захлебнулся, даже толком не начавшись, послал трех медсестер-добровольцев к российскому командованию с предложением прекратить огонь.

При выходе из больницы все три женщины были скошены очередями.

Где-то к 9 утра у "альфовцев " кончились патроны и гранаты. КАМАЗ с боеприпасами, предназначенный для "Альфы", куда-то таинственным образом исчез и отыскался только на следующий день где-то на окраине города, охраняемый одним милиционером.
"Альфа", провожаемая дружным огнем чеченцев, поспешно отошла под прикрытием огня БТРов.

Басаев прекратил огонь. И тогда все увидели стоявших в окнах заложников, кричащих и размахивающих простынями.

Но не это волновало генерала Гусева. Его волновал вполне законный вопрос: откуда у Басаева столько боеприпасов?! Откуда у него тяжелое вооружение, о котором "Альфа" узнала только в момент открытия огня. В самом деле, откуда?

Взбешенный генерал Гусев позднее придумал версию о том, что городская больница в Буденновске была облюбована Басаевым еще полгода назад. В соответствии с его выдумкой, готовясь к операции, чеченская разведка организовала при больнице кооператив "Ирбис", арендовавший там подвал, куда в течение нескольких месяцев завозились оружие и боеприпасы….

Но как бы то ни было, штурм, к которому так долго готовились, провалился.

Через некоторое время с главного корпуса больницы вышли двое врачей с белыми простынями. Одна из них женщина-хирург, стала биться в истерике и кричать: "Не стреляйте! Умоляю, не стреляйте! Там дети! Много детей!"

В этот момент в чрезвычайном штабе появился Жириновский, который прибыл в Буденновск вместе со знаменитым врачом-гипнатизером Кашпировским, сказавшим публично в Думе: "Если я приеду в Буденновск, все заложники будут освобождены". Способности Кашпировского были известны на всю страну. Что касается Жириновского, который никогда не отличался особым тактом, то, увидев в штабе министра внутренних дел генерала Ерина, он с некоторыми нотками злорадства в голосе спросил: "Ну, что? Слышал я - штурм провалился".

"Почему провалился? - с недоумением в голосе спросил Ерин. - Мы занимаемся выдавливанием чеченцев из здания…."

Поскольку Ерин, Егоров и Степашин имели на штурм "высочайшее" повеление, их больше беспокоило то, что "повеление" выполнить не удалось. Но время еще было. Поэтому в Москву пошло победное донесение, составленное, правда, в осторожных выражениях.
В нем говорилось, что бандиты, согнав всех заложников на верхний этаж больницы, начали их массовый расстрел, одновременно предприняв попытку покинуть больницу и вырваться из города. В последовавшем затем в бою бандиты были отброшены обратно в здание больницы, "Альфа" захватила первый этаж, предотвратила взрыв здания и начала просачиваться на верхние этажи. Полная нейтрализация бандитов ожидается в ближайшее время.

Несколько позже было добавлено, что "Альфе" удалось освободить 127 заложников.

В действительности, если "Альфе" что и удалось - так это вынести из-под огня своих раненых и убитых. Здание больницы продолжало гореть. Удушливый дым распространялся по палатам, и грозное сердце воинов ислама не выдержало. Басаев приказал выпустить на свободу всех рожениц, беременных и женщин, лежавших в больнице вместе с малолетними детьми.

Это было потрясающее зрелище, когда колонна женщин с грудными и малолетними детьми на руках, женщин, поддерживающих руками свои животы, где дозревала новая жизнь, появилась из ворот больницы и двинулась по направлению к городу. Эта реальная картина "выхода жертв из ада" потрясла всех, кто ее видел. Молодые женщины находились на грани полного нервного истощения, но, тем не менее, все они умоляли солдат не стрелять по больнице, поскольку основными жертвами стрельбы становятся заложники. Они уверяли, что с ними и их детьми обращались хорошо.

Они - эти молоденькие, провинциальные женщины, почти девочки - поняли больше, чем все политические деятели, засевшие в "чрезвычайном штабе" и устроившие эту бойню. Все, что просят чеченцы, - это перестать истреблять их народ и дать свободу их родине.

Их, разумеется, в "штабе" не услышали, а лишь включили освобожденных рожениц в число достижений "Альфы", чтобы провалившийся штурм не выглядел совсем бессмысленным. А более сотни погибших заложников, напротив, списали на Басаева. Именно для спасения их жизней "Альфа" и ринулась на штурм.

В таком виде сообщение было отправлено в Москву и Галифакс, где, как известно, находился президент Ельцин. Получив это победное сообщение, Президент еще раз с очень довольным видом на весь свет подтвердил, что "штурм был предпринят по распоряжению, который он отдал еще до отлета из Москвы". По словам Ельцина, решение было согласовано с руководителями соответствующих министерств, в частности с Ериным.

Воспрял духом и Черномырдин, оставшийся за президента в Москве.

Все прошедшие полгода премьер пытался всеми силами дистанцироваться от чеченской бойни и даже делал робкие попытки эту бойню прекратить, начав переговоры. В связи с этим даже возникло выражение: "Вся страна в Чечне, а Черномырдин - весь в белом". Это было не совсем так, но премьер со своим нефтегазпромом был очень заинтересован, чтобы безумие в Чечне как-то, наконец, завершилось.

Поэтому, получив сообщение за подписью троих буденовских триумфаторов о близкой победе, Черномырдин в качестве исполняющего обязанности главы государства призвал к "освобождению всех заложников в кратчайший срок". "Я убежден, - пояснил премьер, -что даже те, что сочувствует дудаевскому режиму, кто осуждал войну в Чечне, сегодня наглядно убеждается в том, что происходит и что произошло. Сегодня еще раз хочется сказать и обратить внимание на то, кто причастен к этим всем делам. Нужно остановиться…. Еще раз могу сказать, что организаторы, которые планировали эту операцию, планировали эту террористическую акцию, задумывали внести дестабилизацию на юге нашей страны, на Северном Кавказе, ЧТО ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА И КРОВАВАЯ ЦЕПОЧКА ПРОТЯНЕТСЯ НА ВСЮ РОССИЮ. НЕ БУДЕТ ЭТОГО! НЕ БУДЕТ НИКАКИХ КРОВАВЫХ ЦЕПОЧЕК И НЕ БУДЕТ НИКАКИХ ПАРТИЗАНСКИХ ВОЙН В СТРАНЕ.

Правительство все делает, и будет делать, чтобы в стране был порядок. Сегодня в Буденновске находятся представители правительства, уполномоченные, которые наделены всеми правами, чтобы вести переговоры, чтобы сесть за стол переговоров".

Никто ничего не понял, что хотел сказать Черномырдин. Какие переговоры, с кем переговоры?
Ведь только что в Галифаксе выступал Президент и строго приказал, понимаешь, всех уничтожить. Он даже выразил неудовольствие в связи с тем, что со штурмом затянули: он хотел им сам руководить с борта самолета. Тщетно лидеры "большой семерки" убеждали Ельцина, что десятилетия событий в Ольстере, на Ближнем Востоке и в других местах говорят о том, что проблему, подобную чеченской, силой решить невозможно.

Нужно вести переговоры, пусть очень трудные и продолжительные, но - переговоры. Возьмите хотя бы Израиль и палестинцев. Кто-нибудь разве мог предположить, что Рабин и Арафат сядут за один стол? Ельцин слушал, улыбался и кивал. Он производил впечатление человека очень довольного собой. Ни тени озабоченности не было на его лице.
Пресс-секретарь Президента Сергей Медведев чуть позже заявил, что после произошедшей на глазах всего мира трагедии мирного населения в городе Буденновске ни о каких переговорах с чеченцами не может уже идти речи. С бандитами может быть только один разговор: либо они сдаются, и их вину определяет суд, либо их уничтожают.

Почему-то мало кто обратил тогда внимание на столь разную оценку ситуации Президентом в Галифаксе и премьером в Москве, где Черномырдин уже однозначно сказал о необходимости переговоров.

Не подлежит сомнению то, Черномырдин имел уже к этому времени информацию, который не имел Президент. Информированность Президента о многих происходящих стране событий - это вообще отдельное детективная тема, поскольку не существует более тяжелого государственного преступления, чем сознательное дезинформация главы государства. А это означает, что тюрьма плачет практически по всему президентскому окружению, включая и астрологический отдел службы безопасности….

Что же касается Черномырдина, то, несмотря на то, что средства массовой информации создали ему имидж эдакой непосредственности - троечника в школе, помощника бурового мастера, с огромным трудом кончившего ВУЗ, способного с грехом пополам заниматься только хозяйственными вопросами, - необходимо было всегда иметь в виду, что подняться до черномырдинских высот в системе покойной КПСС, а тем более в системе византийских интриг ельцинской администрации, мог только ловкий и, главное, хорошо информированный политик, которому совершенно не обязательно было кончать школу с золотой медалью.

В день налета на Буденновск, то есть всего три дня назад, Черномырдин, отвечая на вопрос о возможности именно такого развития событий, как все хорошо заполнили, ответил: "Не будет этого! Мы никогда не допустим!"

Сейчас примерно в тех же выражениях он говорил о "кровавой цепочке", которая уже спутывала русские города: "Не будет этого! Никаких "кровавых цепочек" не будет!", но не потому, что "мы этого не допустим", а потому, что "сядем за стол переговоров".

Действительно, "кровавая цепочка" уже тянулась от одного русского города к другому, создавая еще невидимую паутину. Ее не видели еще немногочисленные спецслужбы, ни, тем более, находящийся в Галифаксе Президент. Если говорить честно, ее в тот момент не видел и Черномырдин, но уже чувствовал ее на своем горле.

Президент же к этому времени получил новую реляцию из Буденновска, подписанную генералом армии Ериным, как старшим в звании. Этой новостью Ельцин с удовольствием поделился с журналистами в холле отеля "Цитадель". Если утром Президент был весел и бодр, то сейчас выглядел очень уставшим. Видно было, что он снова занемог. Но, тем не менее, он радостно сообщил: "Ерин докладывает, что чеченцы переоделись в белые халаты в больнице и пытались бежать. Их всех, понимаешь, уложили". И Президент радостно засмеялся.
Затем Ельцин ошарашил журналистов по истине сенсационной новостью. "Мы получили сообщение, - поведал он, - что Дудаев попросил политическое убежище в Турции. Мы не будем возражать. Пусть едет куда хочет. Лишь бы подальше от России! "

Кто подсунул Ельцину подобную "мульку", какая из многочисленных спецслужб, видимо останется одной из тайн чеченской войны.

Хотя турецкое посольство в Канаде, а затем и МИД Турции немедленно опровергли эту "утку", до Президента, наверное, из-за прогрессирующего недомогания это опровержение не дошло. Тем более что верный Козырев, напоминающий теперь повадками главного евнуха при гареме эмира, подтвердил, что "да, у нас есть очень надежная информация о бегстве Дудаева в заграницу".

В это же время президент США Клинтон получил по каналам госдепа и ЦРУ сообщение, что в Буденновске уже провалился ни один штурм, а два. Клинтон отложил пресс-конференцию, которую он должен был дать совместно с Ельциным, и провел быстрое совещание со своими помощниками. Давно прошли уже те времена, когда любой "чих" из Москвы вызывал в Вашингтоне повышенное беспокойство. Ныне, а особенно после начала войны в Чечне, московская кухня никого в Штатах, по большому счету не интересовала. Московские политические новости печатались на пятых и шестых полосах газет, и даже такие журналы, как Тайм и Нью-Суик могли в нескольких номерах подряд не напечатать ни одного сообщения своих корреспондентов из Москвы. Пять лет назад подобное даже трудно было себе представить.

(Продолжение следует)

Из книги Игоря Бунича "500-летняя война в России".

Чеченпресс, 20.06.04г.