Буденновская эпопея (VI)
(Продолжение)

Вспомним, что Президент по телефону Ерину, а чуть позже всенародно по телевидению приказал: "Всех этих падл уничтожить!" И хотя он не разъяснил, кого именно он имел в виду под этим изящным термином, ясно было одно: Президент никого спасать не велел, а велел уничтожить "падл", скоре всего, имея в виду чеченцев Басаева. Что "Альфа" и собиралась делать без особого, повторяем, энтузиазма, но методом "шквального огня".

Снайперы "Альфы" уже время от времени постреливали по окнам больницы, когда в них появлялись любопытные головы, главным образом - женские, и, как правило, не промахивались, подтверждая свое высокое профессиональное мастерство. А однажды какой-то БТР, как будто взбесившись, вдруг стал бить по окнам из своего крупнокалиберного пулемета.

Потребовалось минут пятнадцать, прежде чем удалось успокоить солдат, у которых по вполне понятным причинам, сдали нервы. Поэтому где-то к обеду Басаев объявил, что у него уже накопилось около 30 трупов, вид которых нервирует живых, и просил их вывезти. Как ни странно, но распоряжающееся всем "силовики" немедленно согласились. При этом соблюдался какой-то странный ритуал.

Из больничного двора выехал груженный трупами мебельный фургон. Откинув задний борт, он вплотную подошел к подъехавшему задним ходом огромному рефрижератору. Обе машины были оцеплены солдатами спецназа. Как из фургона передавались в рефрижератор трупы погибших - никто не видел, но на землю упал залитый кровью смятый погон подполковника авиации.

Машины стояли долго. Затем мебельный фургон поехал обратно в больницу. Позднее по Буденновску прошел зловещий слух, что из рефрижератора, приняв трупы, передали Басаеву цинки с патронами и новенькие гранатометы.

Между тем впавшие в отчаяние жители города, чьи родственники находились в больнице в числе заложников, собрались на стихийный митинг, требуя, чтобы кто-нибудь из руководства "штабом" объяснил им ситуацию и шансы на освобождение их близких. После двух часов истерических криков, переходящих в массовое рыдание, перед несчастными людьми появился Николай Егоров. Ему сейчас бы очень пошла камуфляжная форма с тельняшкой, как в январе. В штатском министр национальностей выглядел не столь убедительно. Видимо, он руководствовался не столько состраданием к буденовцам, сколько желанием обеспечить внезапность удара "Альфы", так как поклялся, что высшая цель для прибывших из Москвы министров - спасти жизнь заложников.

За эту цель, пояснил он, федеральные власти готовы заплатить любую цену. Будет сделано все, уверял Егоров, чтобы не допустить продолжения кровопролития. "Правительство, - патетически восклицал министр по делам национальностей, - готово выплатить любую сумму за жизни заложников". Более того, оно готово предоставить им самолет в Минеральных Водах и обеспечить возможность их беспрепятственного вылета в любую страну, готовую их принять. Говоря это, Егоров уже отлично знал, что штурм неминуем, что Басаев успел за это время три раза отказаться от денег и отлета в "любую страну". Он также знал, что штурм неминуем, что в ходе него погибнут много родных и близких тех людей, что жадно слушали его слова, и, тем не менее, на конкретный вопрос о штурме вице-премьер и министр по делам национальностей Николай Егоров в присутствии нескольких сотен жителей Буденновска и журналистов ответил следующим образом:

- Вариант штурма неприемлем. По оперативным данным в больнице по всем этажам развешены связки толовых шашек и расставлены канистры с бензином. В подвале же здания, - пояснил Егоров со знанием дела, - находится 16 баллонов со сжатым кислородом, обложенных взрывчаткой. Если вся эта взрывная мощь сработает, спасать будет уже некого.

Обеспечив сохранность военной тайны, Егоров покинул митинг и поспешил на совещание, которое проводил с руководством города прибывший губернатор Ставрополья Евгений Кузнецов.

На совещании обнаружились факты, которые создали истерическую атмосферу. По поступавшим от местного и центрального руководства ФСБ, секретным данным Буденновск неизбежно должен был в самое ближайшее время подвергнуться новому нападению чеченских отрядов, спешивших на выручку Шамилю Басаеву. Кто и зачем снабжал Буденновск подобной "дезой", точно установить не удалось, но, сдается, этим занималась ФСБ для создания видимости своей бурной деятельности. Однако, цели своей они достигли - городское руководство было приведено в состояние полной паники. Не стесняясь присутствия сановных посланцев Москвы и губернатора, руководители города кричали, что Буденновск, по существу, не охраняется.

В микрорайонах нет света, они никем не патрулируются - даже милицией; нет ни одного БТРа хотя бы на перекрестках. Все силы сконцентрированы вокруг чрезвычайного штаба в здании РОВДа, где собралась высокопоставленная рать из Москвы. Трудно себе представить, что произойдет, если в город ворвутся новые отряды чеченской армии?!

Даже сейчас, когда в окрестностях города находятся боевики (очередная "деза", полученная от ФСБ), жизненно важные городские объект охраняются лишь символически. В любую минуту на любом из них можно ждать беды. Буквально при этих словах в кабинет, где происходило совещание, вбежал растерянный начальник районных электросетей, сообщив о том, что в районе подстанций завязался бой с новым отрядом боевиков. Паника достигла предела. В район боя были немедленно брошены армейские подразделения и часть "Альфы". К счастью, удалось быстро выяснить, что никаких новых боевиков там нет. Перестрелку затеяли две группы ОМОНа, не узнавшие в темноте друг друга.

Местные начальники ждали, что скажут прибывшие из Москвы руководители. Тем сказать было решительно нечего. Это были уже не руководители, а отвратительная накипь долгой лжи и военных неудач, сметенная в Буденновск надвигающимся разгромом….

Местное начальство, потеряв всякий чиновный страх, стало говорить прибывшим министрам и генералам все, что оно о них думает. Было высказано мнение, что "надо их отправить в Москву и заниматься освобождением заложников самими и только через переговоры. Раз профукали - надо идти на уступки, а то нам московские генералы здесь такого натворят - не расхлебаем!" Евгению Кузнецову с трудом удалось привести совещание к должному чинопочитанию, но позднее этот чиновничий бунт стоил губернатору должности.

Между тем, около 8 часов вечера в Буденновск прибыла группа депутатов Государственной Думы во главе с Сергеем Ковалевым. Группа сразу же направилась в чрезвычайный штаб, но не была туда пропущена охраной. Не помогли ни депутатские удостоверения, ни требования, ни уговоры. "Таков приказ!" - отвечали суровые парни в шлемах, бронежилетах и с автоматами.

Группа Ковалева отправилось в здание администрации, где отчетливо виднелись следы недавнего налета, и оттуда пытались дозвониться до штаба, что находился в двух кварталах от них в здании УВД.

Все попытки не приводили ни к чему: либо было занято, либо никто не брал трубку.

Тогда Ковалев позвонил в Москву Егору Гайдару, прося употребить все его связи и влияние, для того чтобы Ковалев и его товарищи были допущены в штаб, где смогли бы предотвратить все попытки силового решения и предложить свои услуги на переговорах с террористами.

Неизвестно, какие свои связи использовал Егор Гайдар, но вскоре Ковалеву позвонил сам Егоров. Он очень любезно приветствовал Сергея Ковалева, хотя недавно публично называл его "врагом России №1", и сказал, что сейчас приедет в здании администрации для совещании с делегатами.

Однако вскоре Егоров перезвонил снова, и, извинившись, сообщил, что приехать не сможет. Не сможет он принять группу Ковалева у себя в штабе. Идут важные совещания, которые, по всей видимости, будут продолжаться всю ночь. Утром оно готов встретиться с уважаемым Сергеем Адамовичем. Не надо ни о чем беспокоиться. Он позвонит сам.

Министр по делам национальностей был сама любезность. Он сообщил, хотя никто его об этом не спрашивал, что на переговорах с Басаевым достигнут значительный прогресс, что возрастает надежда на бескровное разрешение вопроса об освобождении заложников.

"А утром, - закончил Егоров, - авторитет группы Ковалева среди чеченцев вполне может оказаться полезным, и тогда начнется наша совместная работа".

Сладкий голос, которым миннац говорил с Ковалевым, ни сколько не успокоил уполномоченного по правам человека при Президенте Российской Федерации, а скорее наоборот. Он слишком хорошо знал Егорова. Однако усталость от длительного перелета из Германии в Буденновск взяла свое. Ковалев упал на диван и заснул, как убитый.

Вскоре, однако, он был разбужен раскатами артиллерийской стрельбы.

Ковалев посмотрел на часы: было пять минут шестого утра. Брезжил рассвет. Он вскочил на ноги и подбежал к окну. Над больницей поднимались клубы черного дыма. Первой реакцией Ковалева было немедленно бежать к месту событий. Однако даже площадь у здания Администрации была оцеплена, и депутатов через цепь не пропустили. Поднявшись на крышу здания, Ковалев увидел языки пламени, вырывавшиеся из крыши и окон городской больницы. Он понял, что сбылись его самые худшие предчувствия.

"Альфа" начала штурм.

Глядя на бьющуюся в истерике женщину, размахивающую простыней, и слыша ее крики, молящие о пощаде, генерал Гусев и сам был близок к истерике. Ему также захотелось упасть на землю и, рыча, бить кулаками по камням, биться головой об опаленный дерн и ругаться матом так, как умеют ругаться русские люди в припадке буйного отчаяния.

Избранная им тактика "шквального огня" привела к тому, что у "Альфы" кончались боеприпасы, а террористы отвечали таким огнем, как будто в больнице были развернуты склады боепитания, по меньшей мере, на целую общевойсковую дивизию.

План операции предусматривал три этапа. Врываться в саму больницу на первом этапе не собирались: стратегия операции заключалась не в захвате террористов, а в их вытеснении из здания "изнуряющим боем". На этом этапе группе "Вега" отводилась роль прикрытия. На втором этапе, по замыслу, "Альфа" врывалась в здание и завязывала с отрядом Басаева комнатные бои по методу легендарного сержанта Павлова в Сталинграде.

На третьем этапе остатки басаевцев предполагалось вытеснить на улицу где их должны были добить СОБРы, армейские части и подразделения внутренних войск, взявшие больницу в тройное кольцо оцепления.

Как водится, всю операцию провалил сам "чрезвычайный штаб", давший по радио открытым текстом приказ службе "Скорой помощи" собрать все бригады к зданию больницы к 5 часам утра. Переданный в эфир текст был такой: "Начало в 5 утра. Надо собрать к объекту все "кареты".

У чеченцев, как известно, были японские рации с шифроканалами (то есть их переговоры перехватить было невозможно), а, кроме того, в их руках была диспетчерская "Скорой помощи", находящаяся в здании больницы. Помимо этого, они слушали все переговоры "альфовцев" друг с другом и с подразделениями поддержки и быстро поняли, что ничего более элегантного, чем "изнуряющий бой со шквальным огнем", "Альфа" придумать не сумела. А именно к такому развитию событий отряд Басаева был готов лучше всего.

Что делали в этот момент Федеральное агентство правительственной связи информации и Служба радиоконтрразведки ФСБ, отвечающие за контроль эфира, почему они не приняли
элементарных мер по скрытности связи, не знает никто. Прежде всего, это хотелось бы знать генералу Гусеву. В результате уже в 04:50 перемещение "альфовцев" было обнаружено чеченцами, которые по двум передовым группам тот самый шквальный огонь, который готовила "Альфа". Таким образом, внезапность начала штурма, от которой во многом зависел исход задуманной операции, была сразу же потеряна. Причем плотность открытого чеченцами огня была такой, которую ветераны "Альфы" не видели никогда. Даже при легендарном захвате дворца Амина в Афганистане. Группа, пытавшаяся обойти больницу с другой стороны, была уложена на землю перекрестным огнем из двух тяжелых пулеметов ДШК.

По плану операции, после занятия исходных позиций по больнице должны были ударить из своих скорострельных орудий две БМП и четырехствольная "Шилка", делающая 15000 выстрелов в минуту. Под прикрытием этого огня "альфовцы" наносили удар из гранатометов по дверям и окнам первого этажа и врывались в здание, пока БМП и "Шилка" крушили окна и стены верхних этажей. Однако "Альфа" была положена на землю, не успев выйти на исходные позиции, а подошедшая бронетехника, открыв убийственный огонь по верхним этажам, была почти сразу же уничтожена огнем станкового гранатомета.

Гусев бросился в штаб и стал требовать у армейского командования поддержку бронетехникой.

Затем, заняв не очень удобные позиции чтобы не попасть под огонь гранатометов Басаева, "альфовцы", оседлав одолженные БТРы, открыли огонь по окнам больницы.

Потом, по словам одного из снайперов "Альфы", начался вообще кошмар.

Стоявшие в оцепенении войска, открыли по больнице шквальный огонь, впрочем, с довольно приличного расстояния.

Случилось то, о чем предупреждал Басаев: "Я не буду никого расстреливать из женщин и детей. Их расстреляют сами российские части, когда пойдут на штурм больницы".

Так и произошло.

(Продолжение следует)

Из книги Игоря Бунича "500-летняя война в России".

Чеченпресс, 19.06.04г.