Чужие пытки ближе к телу

До какой степени нам интересны пытки американских тюремщиков над иракскими пленными - и до такой же степени до фонаря пытки отечественных вертухаев над пленными чеченскими боевиками. Напомню, о чем речь. Федералы в Чечне, как и американцы в Ираке, часто снимают home video - для себя и своих близких. Традиция.

Именно так создавалась видеотека преступлений времен второй чеченской войны. Больше месяца назад мы опубликовали кадры с одной из таких видеопленок, оказавшихся в распоряжении редакции. За это время в редакцию не позвонил ни один тележурналист или представитель хотя бы одного телеканала, работающего в Москве и в России, с просьбой дать им пленку. Даже не для показа - ну хотя бы для архива…

Единственная просьба такого рода была от одного из частных французских каналов, да и те вели себя странно, пожурив меня за то, что запись выполнена непрофессиональной телекамерой.

Естественно, это не жалоба на жизнь, а просто наблюдение. Отсутствие публичного интереса не остановило работу над пленкой - я продолжала расследование, встречалась со свидетелями и очевидцами, пыталась выяснить, проследить дальнейшие судьбы запечатленных на пленке людей.

Сегодня - рассказ очевидца. Назову его Арсби. Он был заключенным в Чернокозове, чеченском СИЗО, когда туда свозили пленных и амнистированных боевиков из-под Комсомольского. Мы встретились по моей просьбе в одной из европейских столиц, где Арсби теперь беженствует. Сначала я просила, чтобы он попытался узнать кого-нибудь на нашей пленке. Но потом разговор вышел далеко за эти пределы:

"Я был в Чернокозове с 12 апреля 2000 года. Охранял нас Минюст. (Отряд спецназа МЮ из Воронежа. - А.П.) Восстанавливали тюрьму зэки, привезенные из Ставропольского края, им день шел за три. В камере были пленные. Из-под Грозного. Из группы "Джихад". Так они себя называли. Ваххабиты. В другой камере - а там все время перетасовывали состав камер, чтобы не успевали сговориться, - сидел с боевиками из Комсомольского. Но у всех судьба была одна. Я не воевал - но меня били так же, как остальных.

Из Чернокозова я вынес на себе майку. На обратной стороне изнутри записывал тех, с кем сидел. Потом майку надел на себя и вышел - охрана не подумала, что там информация. Майку решил сохранить для истории.

Среди боевиков в камере № 10 был русский - Александр Лисняков. 1961 года рождения. Из Пермской области. Приехал в Чечню между войнами. Принял ислам по убеждению. Остался воевать добровольно. Попал в плен. Мы с Сашей были в одной камере около трех недель.

В Чернокозове его били очень сильно, но он был тверже духом, чем чеченцы. Был я и в Пятигорской тюрьме - два месяца. Так вот, в Чернокозове уничтожали личность. Человек считался хуже скотины. Даже когда в камере - нельзя было разговаривать друг с другом. Смотреть друг на друга. Смотреть на дверь с глазком. И молиться было запрещено. Должен сидеть с опущенными глазами и головой. Все другое приравнивалось к побегу.

Молились мы тайно. По очереди. Тихо-тихо передвигались по камере так, чтобы тот, кто молится, оказывался спиной к глазку и мог шевелить губами. В Чернокозове надежда только на Бога - я до тюрьмы не молился, а в тюрьме стал молиться, ваххабиты-сокамерники меня и научили.

Раз в день выводили на прогулку - мы шутили между собой: "Давайте одевать бронежилеты". Прогулка - это руки за голову, голова опущена, команда "пошел", и ты должен бежать. Замедляться нельзя, бежать надо и по коридору, и по двору. Упадешь, замедлишь бег - бьют.

Когда прогулка, весь персонал Чернокозова собирался во дворе. Стояли наготове в шахматном порядке. И у всех что-то в руках. Черенки лопат, палки, дубинки… Чтобы бить. Это главное развлечение в дневное время. Ты бежишь, как по лабиринту, и каждый тебя бьет. До прогулочного дворика. Там тоже надо бежать, но уже по кругу. Если кто-то падал, его били просто страшно. Но один упадет - и все на него, потому что никому нельзя замедляться и никто толком не видит, что впереди, голова должна быть опущена. Один падает, все на него - и начинают всех бить. Принцип: чем здоровее человек, тем били сильнее.

В камере № 2 был с Умаровым Магомедом - он воевал за Комсомольское. 1978 года рождения. Ваххабит. Был ранен в ногу. Лупили его страшно. С Умаровым просидел недели четыре, потом меня перевели.

Охранники называли ваххабитов "вахами". Они кричали: "Ты - ваха?". Человек, не понимая поначалу, что имеется в виду, отвечал: "Нет, я Магомед". Охранники злились и избивали.

Помню 16-летнего Айнди из селения Валерик. Он был из тех, кого бей-бей, но он не ломается. Айнди был совершенно необразованный. Не ходил в школу никогда. Писать не умел. Когда вошел в камеру, вся макушка была в шрамах. Он воевал в Комсомольском. В группе Гелаева.

Еще в Чернокозове сидел с гантамировцами. У них была ст. 105 - убийство. Это были те гантамировцы, которые штурмовали Грозный, первыми туда ворвались, были героями, а потом охраняли блокпост, рядом с которым погиб сергиевопосадский ОМОН. Гантамировцы рассказывали, что за некоторое время на двух БТРах приехали солдаты, сказали, что идет группа боевиков, переодетых в федеральную форму, и надо их уничтожить. Гантамировцы охраняли блокпост, а федералы стояли у бетонной стены - там есть такая.

Первые выстрелы, говорили гантамировцы, были из подошедшей "колонны", а они вообще не стреляли. Говорили: "Мы убежали". Федералы остались воевать с федералами. Потом арестовали гантамировцев.

В Чернокозове видел женщин - 12 человек. Зэчек. Была русская - жена полевого командира. Ее расстреляли. С ней была дочка - девушка лет 16. Но женщин не били. Только расстреливали. Лена кричала из камеры всякий раз, когда было слышно, как бьют других: "Фашисты! Звери! Прекратите!". В дверь тарабанила. И ее расстреляли будто при попытке к бегству.

В камере № 3 встретил Алексея Белякова из Караганды. Он имел мусульманское имя Салман. Воевал. Говорил, что когда-то был олимпийским чемпионом по биатлону. Потом попал в группу рэкетиров в Караганде. С ними оказался в Чечне. Принял ислам, воевал, попал в плен. Что с ним стало дальше, не знаю.

Был момент - привезли сильно побитых. Нас выгнали из камеры таскать их. Побитые были очень грязные. Но еще живые. Часть была в сознании. Говорить нельзя, только обменивались взглядами. Сказали сгружать в комнату, штабелями. Потом они умерли.

По ночам нас часто выгоняли из камер. Начиналось самое "интересное", как говорили охранники. Открывают дверь - на пороге человек шесть. Бьют, загоняют в свои комнаты - и там бьют. К стенке лицом, наручники - и деревянными молотками, куда хотят. Этими же молотками направляли бег из камер в комнаты. Направляли, как ослов. Бьют по правой стороне - беги влево. По левой - вправо. Голова должна быть опущена. Так прибегаешь куда-то, где сидит человек, который просто получает удовольствие от того, чтобы мучить. Спрашивает: "Где Масхадов?". Ответ: "Понятия не имею". И тогда по-всякому... Плоскогубцами. Током ко всем местам. Пистолет на взвод ставит. Говорит: "Скажешь, где Масхадов, будешь жить. Нет - умрешь сейчас".

Был там один маленький такой, рыжий. Измывался. Особенно болезненно старался сделать. Так сильно хотелось его ударить в ответ - и умереть сразу.

Когда кого-то забирали из камеры в комнаты, остальные начинали молиться. Самое тяжелое - слушать, как кого-то бьют. Стоны, вопли, крики очень хорошо были слышны. Особенно тяжело, когда молодых били. Но человека ко всему приучают… Как-то нас выгнали из камер и требуют: "Кричите: Аллах - свинья!". Кричали…

Саша Лисняков до Чернокозова был в Ханкале, говорил: "Здесь лучше". Там он, голый, в феврале сидел в яме прямо на трупах. Говорил: "Сначала не мог, а потом сел и сижу на трупах - деться некуда. Вытаскивали из ям - били трубами по ногам".

Мы там во сне хлеб видели - голодали сильно. Теплая вода в миске и кусок хлеба утром. В обед - крупа на воде. Вечером - просто горячая вода.

Сейчас живу, чтобы жить. Это же большая удача, что жив, а остальные мертвы. Это надо ценить.

Отпустили меня 5 октября 2000 г. Протокол об освобождении составлен был на две недели раньше. Сказали подписать, что претензий нет".

Анна Политковская, "Новая Газета"

Досье "Новой"

Читаевы

Родственники Арби и Адама Читаевых, о судьбе которых наша газета неоднократно писала (были арестованы в собственном доме в Ачхой-Мартане в апреле 2000 года и содержались в Чернокозове) и чьи дела сейчас рассматриваются в Страсбурге в Европейском суде по правам человека (№ 593334/00), просят откликнуться всех, кто может оказать помощь свидетельскими показаниями.

Канва такова: братья Читаевы прошли через жесточайшие пытки (электрошок, "противогаз" с пусканием в трубку дыма, "телефон", избиения в подвешенном за руки к потолку состоянии, "воробей", отрывали части кожи плоскогубцами, травили собаками и др.). В отличие от подавляющего большинства в Чечне Читаевы довели свое дело до Страсбурга, и 18 ноября 2003 г. председатель палаты Европейского суда направил в правительство РФ официальный запрос с требованием предоставить письменные замечания по делу Читаевых и ответы на перечень вопросов (были ли заявители объектами пыток, бесчеловечного отношения и унижений? Были ли заявителям предоставлены средства защиты, позволяющие законность содержания под стражей? И т.д.).

В результате из правительства РФ последовал ответ, что… пытки в Чернокозове не применялись, заключенные содержались с соблюдением всех норм законодательства, имели адвокатов…

Семья Читаевых просит откликнуться тех, кто был в Чернокозове весной 2000 года, и считает для себя возможным дать показания для Европейского суда. Связь - посредством пейджера: телефон 232-00-00 (для абонента 49 883).

Эльдиев Али

11 марта 2001 года военными был увезен с улицы рядом с домом (г. Аргун, ул. Кавказская) Али Эльдиев, 1970 г.р. Во время той зачистки военными были похищены тридцать мужчин, после чего пятерых нашли мертвыми со следами жестоких пыток, а одиннадцать, среди которых и Али, исчезли. Известно лишь, что их погрузили в военный вертолет, ненадолго севший в Аргуне, и все...

Магомадов Бувайсар

27 октября 2002 года во время зачистки (так называемые "норд-остовские зачистки" после теракта в Москве) в селении Мескер-Юрт был увезен с ул. Октябрьской, 15. С тех пор исчез.

Пытки этого года

5 марта 2004 года около четырех утра 27-летний Ислам Базаев, инвалид детства первой группы, был увезен неизвестными военными в масках из собственного дома в г. Шали (ул. Восточная, 4):

- Они положили меня в "уазик" на пол сзади, сверху придавили какой-то лестницей и ноги свои поставили на нее. А у меня нога, оперированная в детстве восемь раз. Я попросил их убрать сапоги с меня - стали избивать. Рот и глаза замотали скотчем. Куда-то привезли, спустили в подвал, был босой, в нижнем белье - с постели стащили. Спрашивали об Абу Мовсаеве. (Базаев живет в пятистах метрах от дома родственников Абу Мовсаева, известного своей жестокостью деятеля шариатской госбезопасности времен Ичкерии и давно погибшего. - А.П.) Еще интересовались кем-то, но таких фамилий я не знал. Один и тот же вопрос повторяли несколько раз. Били между повторами. Щипали тело плоскогубцами, чтобы вспоминал. Спину прижигали сигаретами и еще чем-то. В комнате, где допрашивали, была труба, к ней привешивали за половые органы. Я им говорил: "Вы меня убейте, но я не знаю". Они мне отвечали: "Мы убьем, но медленно". Потом мне снова замотали рот и глаза скотчем. Куда-то погрузили. Долго везли. Сказали: "Развяжешь глаза, когда уедем". Я так и сделал. Было уже темно, часы забрали - время определить не мог. Поле вокруг. Еще - газопровод. Я решил двигаться по трубе: куда-то она приведет. Дополз до дороги. Оказалось, между селениями Белгатой и Шали... Дальше люди помогли. Написал заявление в Шалинскую прокуратуру: "Требую восстановить справедливость… Я знаю, что ходить с жалобой неприлично для нормального человека, но я уже ненормальный… Больше пыток я не выдержу". И все описал. Ноль реакции.

17.05.04г.