"Я тебя застрелю, и мне за это ничего не будет…"

Вначале я никак не мог понять, с чем связаны всплески бурной и агрессивной активности людей в камуфляже и милицейской форме на дорогах Северного Кавказа. Понимание пришло после многократных поездок. Стоило где-нибудь прозвучать взрыву или сбежать двум-трем солдатам-федералам из своих казарм, чтобы тут же на всех трассах начинали тормозить все, что движется - от комфортабельного "Икаруса" до ослиной повозки. И шел великий грабеж. Или, по Остапу Бендеру, "законный отъем денег" у путешествующего люда. При этом всем активно внушалось: идет ловля террористов!

Я бы конечно поверил в это, если бы менты всматривались не только в лица пассажиров, определяя их национальность, но и столь же тщательно проверяли багаж. Однако багаж интересовал ментов чисто символически, хоть ракеты "земля-воздух" вези, но если ты "лицо кавказской национальности", то не греши и заплати. Только за то, что ты это самое "лицо". Вот и вся борьба с терроризмом…

Когда наш автобус, три часа назад отошедший от владикавказского автовокзала в направлении Минвод, остановили в девятый раз и в девятый же раз камуфляжники потребовали документы, мне стало тошно. Семерых "подозрительных" менты вывели из автобуса. На сей раз я не оказался в их числе, но тоже вышел - покурить.

Одного из "подозрительных" офицер усадил в патрульную машину рядом с собой. Я прогуливался тут же и слышал их беседу. "Вот карманы, ничего нету, - убеждал азербайджанец, - все раздал, когда останавливали, полсотни осталось, возьми, пожалуйста, возьми!". После некоторой паузы слышу раздраженный голос офицера: "Врешь!". И в ответ: "Какой вру! Обыщи, вот карманы возьми, пожалуйста, возьми!". И опять после паузы: "Слушай, мужик, не позорь меня и себя не позорь. Бери свои полсотни и вали отсюда!". "Спасибо, спасибо!".

Не знаю, как откупились остальные шестеро, но вскоре мы благополучно поехали дальше. Попадаются же совестливые менты!

Но через полчаса я уже думал иначе. Время приближалось к пяти утра. И опять затяжная проверка. Чтобы сбить раздражение, я взял в придорожном киоске бутылку пива, опустошил ее и заснул. Но тут кто-то ткнул меня в плечо, ткнул раз, другой. Сквозь сон я воспринял это как насилие, подскочил и закричал: "Да пошел ты!…". И, естественно, выматерился. Мент схватил меня за руку и потянул к выходу. И вот мы стоим друг против друга у лесозащитной полосы. Мент достает пистолет: "Я тебя сейчас застрелю за сопротивление органам правопорядка. И мне за это ничего не будет!". Я вижу, что он не на шутку взъярен, не хватает только обнаженных клыков. Я достаю из кармана удостоверение одной из московских газет. Пока он его рассматривает, из автобуса в мою защиту раздается голос старухи-азербайджанки. Мент засовывает пистолет в кобуру. Так прошла еще одна проверка документов…

Какое-то время спустя я оказался в Москве. Зашел в редакцию той самой газеты, удостоверение которой помогло мне выпутаться из этой истории. Заместитель главного редактора выслушал меня и долго молчал. Почти двадцать лет я знаю Бориса Михайловича как человека глубоко порядочного. Мне была интересна его реакция. И, наконец, он ответил: "Если бы ты знал, какой беспредел творится в Москве по отношению к кавказцам, ты бы не стал рассказывать мне об этом заурядном случае".

Омар Чехеладзе, 10.05.04г.