Что кроется за разговорами о стабильности в Ингушетии

«Вертушки» молчат

25 марта в 22.30 по ингушской станице Орджоникидзевской был нанесен неожиданный ракетный удар. Вертолет, неизвестно куда летевший и неизвестно откуда прилетевший, выпустил по «пятачку», где обычно по вечерам собираются станичные подростки и старшеклассники, четыре ракеты. Двое школьников — в реанимации Сунженской районной больницы. Один мальчик, оканчивавший этой весной десятый класс, погиб на месте.

Хладнокровное убийство сдетонировало по всей Ингушетии. На улицах, базарах, повсюду слышалось: «Сколько будем терпеть?..», «Аушев бы этого никогда не позволил...», «Почему молчит Зязиков?..».

Трагедия взбудоражила людей Ингушетии. Однако не ее власть. Она усиленно делала вид, что все отлично. 26 марта даже в сводках МВД была тишь да гладь — тяжкое преступление силами федеральной авиации (а другой не бывает) положенного отображения не нашло. Ни одно СМИ республики также не сообщило о трагедии в Орджоникидзевской — зато телевидение многажды транслировало встречу президентов Зязикова и Путина в Сочи, произошедшую тогда же, когда убивали детей, — там Зязиков докладывал Путину о стабильном процветании его республики.

А милиция была переведена на особое положение, республику оцепили ОМОН и мобильные отряды в полной боевой выкладке. В Орджоникидзевской шли похороны погибшего школьника, молодежь роптала: «Мы что, уже не хозяева у себя в республике? Кто угодно может залететь; кто хочет кого хочет — убить, похитить! А Зязиков даже соболезнования не выразил…».

Cтабильность Ингушетии без Аушева, над которой так упорно трудился федеральный центр, сегодня явно беременна несчастьем: за два месяца — 40 похищенных, увезенных неизвестно кем и неизвестно куда, по сценарию соседней Чечни и 37-го года. Среди бесследно сгинувших — совсем не боевики, «скрывающиеся на территории Ингушетии», о которых как заведенный сообщает Региональный оперативный штаб по управлению антитеррористической операцией, а те, кто им противостоял. К примеру, старший помощник прокурора республики Рашид Оздоев. Он надзирал за местной ФСБ и накануне своего похищения, случившегося прямо под окнами президентского дворца в Магасе, отправил в Москву представление генпрокурору России Владимиру Устинову о бесчинствах ФСБ, республиканской и чеченской, о разнузданном, как в Чечне, поведении федеральных военнослужащих на территории Ингушетии; о том, что администрация президента РИ покрывает все эти преступления, — фактически о том, что творится в Ингушетии на самом деле, а не то, из чего состоят победные реляции из Магаса в Москву.

Похищение Рашида Оздоева также вызвало большой резонанс в ингушском обществе — однако опять не во власти. Власть, во-первых, испугалась огласки и запретила СМИ говорить на эту тему под угрозой увольнения главных редакторов. Во-вторых, демонстративно устранилась от всяческих объяснений и ограничилась тем, чтобы взять следствие под особый контроль.

Сегодня в Ингушетии пахнет ложью, кровью, водкой и войной. Терпение людей, ожидавших от президента Зязикова, избранного два года назад, изменений и не дождавшихся их, на пределе. Чем меньше в республике беженцев, о которых власть говорила как о главной причине «нестабильности», — тем больше напряжения. 98 процентов, нарисованных Ингушетией на последних, мартовских, выборах, похоже, переполняют чашу…

Анна Политковская, "Новая Газета", 30.03.04г.