| Почему в Лондоне и Вашингтоне
не существует проблемы хиджаба?
В 1649 году группа религиозных пуритан отрубила голову
английскому королю Карлу I, что в итоге привело к английской
буржуазной революции 1688 года; французы, воодушевленные
идеями атеистов Вольтера и Дидро, казнили короля Людовика
XVI через четыре года после начала буржуазной революции
1789 года.
Английские секуляристы (лаицисты) не были борцами против
религии, они занимали промежуточную позицию между религией
и атеизмом. С тех пор, как король Генрих VIII отделил англиканскую
церковь от Рима в 1534 году, а церковь и духовенство от
политики, это не мешало верующим заниматься политикой, если
они имели политические воззрения. То же самое произошло
при пуританской революции (часть пуритан бежала в Северную
Америку в 1620 года, спасаясь от гнета английского короля,
и осела там), богатые землевладельцы и торговая буржуазия
(парламент) восстали против короля и аристократии и сумели
в 1688 году установить конституционную монархию.
Во Франции секуляристы (их название происходит от словосочетания
«век света») основывались на противостоянии церкви, сросшейся
с абсолютизмом, предприняли совместно с революционерами
- Робеспьером, Маратом и Сан Жюстом - попытку заменить христианство
новой религией 'религией разума'. За этим последовала диктатура,
империя Наполеона, якобинство, либерализм, затем пришли
правые и заключили мир с церковью и религией. То же самое
мы наблюдаем у британских либералов и лейбористов.
Все это нашло отражение в судьбе английского и французского
колониализма. Если привести изречение Редьярда Киплинга,
«бремя белого человека»не ограничивалось тем, что Лондон
решал в своих колониях политические вопросы и вопросы безопасности,
управлял экономикой колоний, он еще выполнял цивилизационную
миссию - насаждая свою культуру он не был враждебен местным
культурным традициям. За редким исключением, не трогал он
и местную социальную структуру. Что касается французов,
то они весьма активно использовали культурный фактор в своей
колониальной политике.
Во всех французских колониях, в том числе в мусульманском
мире, мы наблюдаем враждебность к конкретной религии - исламу.
Эта враждебность объединила безбожника Эрнеста Ренана и
иезуита Анри Ляминса. В их книгах об исламе мы обнаруживаем
единый отрицательный взгляд на ислам. Возможно, объяснение
этому следует отнести к событиям 732 года, когда мусульманские
войска дошли до центра Франции. Англию это вторжение миновало
- ее защищали моря; Испания, Италия и Франция противостояли
наступательному движению исламских завоевателей на север,
которое окончательно захлебнулось, когда потерпела поражение
османская блокада католической Вены в 1683 году. Англия
же после поражении испанской Великой армады в 1588 году
в течение двух последующих веков направляла свои усилия
на захват Нового света, затем на Индию и морские пути вокруг
Африки, пока наполеоновская экспансия не повернула ее в
сторону южного и восточного Средиземноморья.
У Лондона в Египте и у Парижа в Алжире наблюдается две
противоположные тенденции во взаимодействии с местными культурными
и общественными реалиями. Обращает на себя внимание тот
факт, что французская политика, близкая арабам, начинается
только при генерале Де Голле в 1967 году. Возможно, это
объясняется стремлением французского руководства преодолеть
последствия своих поражений в Суэце и Алжире. Однако мы
не находим продолжения этой тенденции в сфере отношения
французов к исламу и мусульманству и их отношения к мусульманской
общине во Франции. В тоже время политические противоречия
Лондона (который был радетелем образования еврейского государства
в Палестине) и Вашингтона с арабами не привели их к культурной
враждебности исламу и мусульманам не только до 11 сентября,
но и в последующий период.
Проблема хиджаба во Франции высветила эти различия. Обращает
внимание то единодушие политических, а за ними и социальных
кругов во Франции на проблему запрещения хиджаба, которая
объединила все политические силы от крайне правых до крайне
левых. Это показало голосование в Национальном собрании
по вопросу о запрещении хиджаба. В то же время события 11
сентября не привели к разжиганию в США на официальном или
общественном уровне истерии против ислама, как это случилось,
например, после Перл Харбора в отношении японцев или в 50-е
годы, в эпоху Маккартизма, против Советов.
Истерии не наблюдается не только в Нью-Йорке, Детройте
или Сан-Франциско, ее не видно и в Багдаде у Поля Бремера,
который своими действиями очень напоминает английскую колониальную
политику в Каире в отношении местных культурных и общественных
реалий. Отмечая это, мы не намерены оправдывать американскую
политическую, военную и экономическую оккупацию Ирака.
Завершим вопросом: было ли случайностью то, что премьер-министр
Турции Реджеп Эрдоган отправил двух своих дочерей, носящих
хиджаб, учиться в американские университеты после того,
как турецкие университеты отказались их принимать в мусульманском
наряде, следуя заветам атеиста Ататюрка, пропитавшегося
в свое время духом французских атеистических традиций?
Мухаммед Сейид Расас, сирийский писатель, «Al
Hayat», 07.03.04г.
|
