Чего мы ждем от внешнего мира?

Когда маленький народ попадает в стальные жернова «супердержавных» игр и становится для одних сил объектом остервенелого, иррационального истребления, а для других – разменной монетой, изредка используемой в политических торгах, у этого народа может сложиться свое собственное мнение об этом мире и о тех законах, по которым тот живет. И едва ли стоит рассчитывать, что это мнение будет лестным для мира, хотя миру, по большому счету, наплевать на то, что о нем думают чеченцы.

Мир, разумеется, не без добрых людей. Но, к великому сожалению, не эти добрые люди являются шеф-поварами на политических кухнях, не они составляют меню текущих и намеченных на ближайшее будущее событий, не от них зависят вопросы войны и мира. Говорю это без всякой иронии, потому что тут, в общем-то, не до иронии. Добрые люди объявляют голодовки, пытаясь достучаться до железных сердец тех, кого Григорий Климов выделил в особый подвид человечества, назвав носителями «шаманского комплекса» или, по-другому, «комплекса власти». Но достучаться никогда не удается. В тех сердцах нет привычных нам входов-выходов для человеческих чувств. И это не только удручает, но и заставляет задуматься.

Я не собираюсь спорить или что-то утверждать наверняка, потому что трудно окончательно расставаться с иллюзиями, но хотел бы поставить несколько вопросов, надеясь, что вдумчивые, гуманные, духовно богатые соотечественники мои, работающие в одном из чеченских изданий на Западе, смогут дать на них ответы. При этом я исхожу из презумпции, что они являются истинными патриотами своей несчастной Отчизны и надеюсь, что и меня они воспримут таковым. И будет у нас диалог единомышленников. Диалог людей, которых не только огорчает то, что сегодня происходит в Чечне, но и которые задумываются над этим, стремясь понять какие-то общие закономерности, по которым живет сегодня человечество.

Прежде всего, думаю, мои единомышленники согласятся со мной в том, что самые гуманные и справедливые законы для людей установил наш Творец, который, конечно же, знает досконально, что хорошо и что плохо для Его творений. Я очень поверхностно знаком с Кораном, Евангелиями или Торой, но беру на веру утверждения исламских, христианских и иудейских богословов, что священные писания трех «аврамических религий» полны добра и справедливости. И разве не прекрасно, когда человеческие законы соответствуют канонам Божьих заповедей, ведь тогда мир людей будет полон добра и справедливости, которые заповеданы священными писаниями.

Но полон ли добра и справедливости мир, в котором мы живем? Может быть, кому-то он и представляется таковым, но с нашей «чеченской колокольни» он едва ли видится идеальным, а мы, как и договаривались, будем судить о нем со своей чеченской точки зрения.

Отсюда, хотим мы того или нет, следует вывод, что мир живет не по Божьим законам добра и справедливости. Тогда, по каким он законам живет? Что является антиподом Божественных установлений? Остается один ответ: мир живет по законам корысти, злобы, по праву сильного. То есть, живет в том самом состоянии, от которого предостерегает людей Своими заповедями Бог.

Когда человеческие законы расходятся с Божьими установлениями, и прямым следствием этого расхождения становится то, что испытывают на себе чеченцы, перед нами не может не появиться дилемма: на что нам рассчитывать – на Божью милость и Его справедливость, или на те реальные (не декларативные) законы, по которым живет мир?

Проблема ведь в том, что не может сегодня человек открыто назвать мир средоточием греха и несправедливости, не может заявить, что он отказывается жить по законам этого неправедного мира и переходит на жизнь по Божьим законам. Его тогда объявят «фанатиком», «религиозным экстремистом», «террористом» и, поскольку мы говорим о чеченцах, «исламским фундаменталистом». Его пропагандой или силой заставляют верить в то, во что он, в силу общенационального и своего личного опыта, уже не может верить – в гуманность и доброту мира, в желание и способность человечества обеспечивать справедливость ко всем ближним, не сортируя их по этническим и религиозным признакам.

Я, как и вы, мои единомышленники, бесконечно благодарен человеку, который вот уже более трех недель голодает, пытаясь привлечь внимание мира к бедствиям моего народа. Но разве в самой этой акции не читается отчаяние? Разве не является эта голодовка жестким и однозначным приговором тому самому миру, законы которого чеченцев
призывает соблюдать Оливье Дюпюи? Я нисколько не радуюсь тому, что мир, к которому взывает этот, без сомнения благородный, человек, столь равнодушен и злобен по отношению к чеченцам. Я опять повторяю, что было бы прекрасно жить в мире, в котором не приходится задумываться над несовпадением его законов с законами добра и справедливости.

Но коль скоро сам Оливье Дюпюи своей голодовкой укрепляет нашу уверенность в том, что его мир, мир «демократических свобод» и «прав человека» полон лицемерия, лжи и равнодушия к чужой боли, если этот мир по отношению к чеченцам не соблюдает ни один из тех принципов и идеалов, которые называет своими «фундаментальными ценностями», то пусть позволено будет хотя бы малой части чеченцев разочароваться в нем и, возложив свои надежды на милость и милосердие Всемогущего Творца, стать «религиозными фанатиками», «исламскими фундаменталистами», «непримиримыми радикалами». И вести против зла борьбу не пикетами, не обращениями, не жалобами в ООН, а теми самыми средствами и способами, которыми смертельный и беспощадный враг вот уже более девяти лет уничтожает наш народ.

Я не понимаю, почему даже самые искренние друзья чеченцев, такие как Оливье Дюпюи, требуют от чеченцев постоянной «оглядки» на Запад, в котором сами разочарованы настолько, что предпринимают такие радикальные акции? Почему в самом эпицентре кровавой бойни от чеченцев требуют терпения и выдержки сфинкса, когда проявлениями отчаяния полон даже благополучный, невоюющий Запад?

…11 сентября 2002 года в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» беседовали о «чеченском терроризме» Анатолий Куликов, Андрей Кокошкин и ведущий эфира Владимир Варфоломеев. Когда гости программы вошли в раж, осуждая «террористов» и «бандитов», Варфоломеев вдруг сказал:

«Тогда у меня есть в продолжение еще один вопрос. Если в жилой дом закладывается бомба на первом этаже, она взрывается, гибнут люди, это теракт?

А. КУЛИКОВ – Вы меня спрашиваете? Безусловно, теракт.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Если бомба падает на жилой дом с самолета, погибают те же мирные люди, это теракт?
А. КУЛИКОВ – Если это, допустим, ответные действия или в ходе вооруженного столкновения объявленной войны или как ответные действия на разгром тех же, допустим, бандформирований, то это, соответственно, является ответными действиями.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Андрей Афанасьевич?
А. КОКОШИН – Вы знаете, я вообще бы хотел разговор немножко развернуть в другую сторону…».

Не разворачивая разговор «в другую сторону», у меня к уважаемым единомышленникам тот же вопрос, который поставил Владимир Варфоломеев Куликову и Кокошкину. И его же я хотел бы задать и Оливье Дюпюи. Прошу вас, ответьте на него прямо и честно и поверьте, я не убежден в том, что и сам знаю на него однозначный ответ.

С уважением,

Рамзан Исмаилов

Чеченпресс, отдел писем, 12.02.04г.