Новый год – праздник Сопротивления

Новый год – не просто календарный праздник. Для нас Новый год, это очередная годовщина того страшного, трагического, но и великого дня, когда впервые в новейшей истории была повержена кровавая, человеконенавистническая, великодержавная империя. Мы помним новогодний шабаш кремлевско-генштабовских ведьм, бросивших в горнило грозненских котлов бронированную орду “покорителей Чечни”. Шабаш 1994 года, знаменитый пьяный штурм, на который послал свои сатанинские войска не просыхавший в первые недели войны Грачев. “Одним полком, за два часа…”

В ту ночь в Моздоке они упились как свиньи. Всем обещали ордена, так им хотелось преподнести подарочек Ельцину – покоренный город Грозный. Они настолько были уверены в победе, что отмечать ее начали задолго до того, как первые танки, с трусливо замазанными номерами и выкрашенными белой краской броней, запылали в городских кварталах-развалинах. К тому времени город уже полыхал и вздрагивал от непрерывных артобстрелов и бомбежек. Они были уверены, что идут на парад, на пир победителей, на маленькую победоносную войнушку. А еще втайне мечтали пострелять по живым людям, поиграть в крутых парней, в этаких “рэмбо”, наводящих ужас и сеющих панику.

Их встречал рукописный пророческий плакат: “Добро пожаловать в ад!”. Им тогда казалось, что это так, пустые угрозы, ведь никому в голову прийти не могло, что бронированная армада великой, как им тогда казалось державы, не сможет взять с ходу крошечную республику, которую до этого они и на карте-то найти не могли!

Они проскочили плакат, не успев задуматься, не сообразив даже, что это последнее предупреждение, которое они увидели в этой жизни. Они стремительно ринулись туда, куда их и приглашал этот плакат – в адское пекло.

Когда первые жгучие автоматные очереди стряхнули с брони пехоту агрессора, когда первая наглая атака потонула в городских кварталах, они стали орать по рациям, что заблудились, что у них нет карт, что командиры забыли объяснить им маршруты и так далее. Расстреляв боекомплект, они попытались вырваться из окружения, но подбитые полезли с поднятыми руками. Пьяный героизм быстро испарялся, как дешевая российская водка. А больше не за что было уцепиться наемникам, наспех навербованным по разным частям пронырливыми армейскими особистами. Не было у них за душой ничего, кроме этого спиртового угара, который они принимали за патриотизм и героизм. Не было, и быть не могло. Потому как пошли они воевать за длинный рубль, за квартиру, за звездочку, вот только дырочку под нее провертеть не успели. Вместо этого им вертели дырочки СВДэшки и АКСУшки. Многим, но не всем. Некоторым повезло.

Те, которым повезло, потом застенчиво прятали глаза на памятной пресс-конференции, плененные, без знаков отличия, совсем не похожие на завоевателей и покорителей. Какие там солдаты империи! Жалкий, безымянный сброд. Наемники, предавшие звание солдата согласием стать карателями. Продавшиеся и потому проданные. Так называемая родина отвернулась от них, устами все того же “героя” Грачева заявив, что никого не вербовала и не посылала. Они называли свои фамилии и номера частей. После этого их отдавали просто так, без выкупа, отдавали за обещание никогда больше не воевать против чеченского народа и они, не веря своему счастью со вздохом облегчения отдавались солдатским матерям, депутатам, правозащитникам.

А война тем временем разворачивалась. Площадь “Минутка”, консервный завод, трамвайный парк, неприступный дворец Дудаева – как называли его оккупанты – бывший Реском. Эти названия мы выучили по военным сводкам, когда молились за наших братьев по свободе, отстаивавших свои дома, улицы, подвалы и на каждом шагу останавливавших орды неприятеля неимоверной отвагой и мужеством. По всем законам военного искусства город Грозный не мог, не имел права устоять и продержаться столько, сколько он простоял. Город они так и не взяли – то, что досталось карателям, городом уже назвать было нельзя.

Сталинград – вздыхали телевизионщики. Груды камня, обгорелые скелеты домов, жуткие “лунные пейзажи” – сплошные пустыни на месте жилых кварталов. Впрочем, кто видел – не забудет до конца жизни. Одно это тотальное, сатанинское, ритуальное разрушение города Грозного преступление против человечества, которое никогда не будет забыто или амнистировано, и через сто лет и через тысячу Москве придется платить за это.

Война продолжалась. Каратели, залившие кровью защитников улицы города, завалившие в безымянных ямах сотни трупов горожан, стали обосновываться среди руин. Они захватывали детские сады под свои блок-посты и устраивали там концлагеря нового типа – лагеря смерти. ПАП-1, ГУОШ – эти названия мы тоже очень хорошо помним. Там уничтожали тихо, без свидетелей и прессы, днем и ночью, заливая свой животный страх истинной имперской идеей – российской паленой водярой.

Война продолжалась, а город, едва захваченный, еще не покоренный уже оживал и начинал сопротивляться вновь. В руинах, среди закопченных развалин, то там, то здесь появлялись невидимки – чеченские снайперы, среди бела дня, дерзко и аккуратно щелкавшие зазевавшихся вечно бухих солдатиков империи как куропаток. На каждой дороге, на любом перекрестке, у любых ворот машины агрессоров поджидали смертоносные сюрпризы – умело установленные и хитро замаскированные фугасы. Каждое утро для оккупантов начиналось с того, что они судорожно глотая слюну от страха, разминировали окрестности своей безнадежной крепости и пытались куда-нибудь выехать – на спецзадание. Их гнали на зачистки, а они, бедолаги, крестились с двух рук, надеясь на чудо, что на сегодня они нашли и вытащили все мины по своей дороге. И, как правило, ошибались…

Они натренировали собак на поиск мин. Тогда бойцы грозненских подпольных отрядов стали минировать на деревья и в огромные лужи, туда, где собака не могла ничего унюхать. Каждый развороченный дом, каждый заваленный подвал, любая руина стала смертельно опасной для оккупантов. Они проклинали этот непокорный никому город. Они ненавидели его и город, чувствуя эту ненависть, отвечал им смертью. Три отряда, всего три отряда по 30-40 человек держали в непрерывном животном ужасе 10-12 тысячную российскую бандгруппировку. Оккупантов стали убивать среди бела дня в центре города, на рынке, куда те бегали покупать специально для них привезенную водку. Они устраивали там зачистки, брали в заложники мирное население – ничего не помогало. Их все равно отстреливали, методично и целенаправленно, а они все ходили и ходили за своим дурным кайфом как бараны…

Дошло до того, что российские бронетранспортеры стали таранить обычными автомашинами и забрасывать гранатами. Стали освобождать арестованных прямо из лап коллаборантов, нападая на их райотделы.

Российские оккупанты были бессильны. Это все видели и понимали. Это бессилие вылилось в позор августа 1996 года. Говорят, что тогда упорнее всего сопротивлялись эфэсбешники, понимали – на их руках столько крови, а на совести – страданий людских, что ни о плене, ни об обмене им мечтать не приходится…

… А потом началась вторая война. И те же армады танков, самолетов, вертолетов, ракет, залповых установок подкрепленные тысячами единиц биомассы, навалились снова на тот же город. И снова были новогодние бои. Пока в Кремле на сверкающих паркетах Георгиевского зала шаркали ножкой приспешники и прислужники нового властителя, пока Москва веселилась у празднично наряженных елок и хохотала под шутейный грохот петард и фейерверков, в черном дыму грозненских пожарищ заживо сгорали его жители и защитники. Под вакуумными бомбами гибли те, кто прятался от смертоносного летящего с неба железа – в основном женщины с детьми на руках и старики.

Но и теперь враг не смог покорить столицу Ичкерии. Три месяца они брали ее, и вот четыре года спустя каждый день, каждую ночь, каждое утро в бывшем городе Грозном гремят взрывы, строчат автоматы бойцов Сопротивления, а в Ханкале не успевают получать ящики для отправки домой груза-200. И мы верим, что и в эту новогоднюю ночь молчаливые и бесстрашные воины Аллаха не дадут спивающейся от страха и своей сатанинской злобы оккупационной группировки ни минуты покоя.

Новый год – праздник Чеченского Сопротивления. В эту ночь мы молимся за вас, братья по свободе.

Павел Люзаков, Россия, для «Кавказ-Центра», 01.01.04г.