«Не стреляй, дурак, меня мама ждет»

Приведенная выше надпись довольно часто красуется на бортах грузовых автомашин, на которых перевозят по чеченским дорогам российских солдат. Можно не сомневаться, что подрывая грузовики с подобными надписями, моджахеды не оставляют их без своих комментариев. Чеченцы, в силу своих традиций, очень редко допускают брань, тем более матерную, поэтому комментарии к фаталическим надписям российских оккупантов носят, скорее всего, характер «военных острот», наподобие: «Отправляйся к своей маме в цинковом гробу, щенок».

Я собираю надписи российских солдат на автомашинах, стенах блокпостов и комендатур еще с первой войны и на основе моей коллекции можно бы даже книгу издать, назвав ее «Российско-чеченская война в солдатских афоризмах». Может, со временем, Бог даст, я и издам подобную книжку, а пока приведу некоторые образцы из своего собрания.

Надписи, попавшие в мою коллекцию, можно разделить на три группы по признаку используемого для их составления языка. Есть надписи на русском, есть на чеченском, а есть и на смеси обоих этих языков. Например, на одном из блокпостов в Урус-Мартановском районе по сей день красуется такая «смешанная» надпись: «Кхузахь буьйсан шастать ма де, топ тух без предупреждения» («Не шастай здесь ночью, стреляем без предупреждения»). В сотне метров от этого блокпоста на дорожном указателе кто-то из местных написал в ответ: «Оха динахь а цац бийр бу хьох, козел!» («Мы из тебя и днем сделаем сито, козел!»).

Не понятно, что в таких надписях больше – наивности или наглости, но российские солдаты «тарифы» за проезд обозначают почти исключительно на чеченском языке. Например, на знаменитом Чернореченском блокпосту, как и на многих других, приходилось читать такую надпись: «Чекх вал лаахь тюм кечде» («Хочешь проехать – готовь червонец»). А еще такая надпись, намекающая на плату «натурой»: «Чечен, с удовольствием выпьем за твое здоровье!». Или такая: «Доллар – он и в Африке доллар».

Встречаются и довольно откровенные надписи. Например, такая: «Чечня, буду вспоминать тебя как кошмар!». Или: «Мама, забери меня домой!». Или: «Пришли мы как солдаты чести, Но нас увозят грузом 200». Вот еще интересная «геополитическая» надпись: «Америка, забери себе эту Чечню!». Внизу кто-то приписал: «И меня заодно». Встречаются и «отчаянные» надписи в стихах. Например: «Я был красив, я был пригож, Пока чеченский острый нож Не перерезал глотку мне, Теперь гнию в сырой земле».

Вообще, надо отметить, российские солдаты очень любят выражать свои чувства и отношение к войне именно в стихах. Приведу несколько примеров и этой стороны лапидарного творчества оккупантов. «Итак, ты слабое звено, так отправляйся в Ведено». Видимо, данная надпись была навеяно популярной передачей «Слабое звено». Или надпись, переиначившая знаменитую рекламу бритвенных лезвий «Жиллет»: «Титановый бронежилет – лучше для мужчины нет». В первую войну популярным был такой стих: «Если будешь вякать тут, то отправишься в Бамут». Все помнят, что под легендарный Бамут попадали многие проштрафившиеся российские солдаты и офицеры и считалось чудом, если они возвращались оттуда живыми.

Приходилось читать и такую, полную отчаяния надпись, красующуюся на стене заброшенного коровника в Курчалоевском районе, где долго дислоцировалась одна из российских воинских частей: «Путин, будь человеком, договорись с Масхадовым!». Там же присутствовала и такая надпись: «Моджахед, целясь в меня, вспомни, что я могу и сдачи дать». А вот надпись, которую я списал со стены блокпоста недалеко от Старых Атагов: «Чечен, я тоже человек и тоже люблю шашлыки».

Богатое лапидарное наследие оставили прошедшие в октябре прошлого года «президентские выборы» Кадырова. Рядом с официальными плакатами, превозносившими достоинства главного национал-предателя, чаще всего встречалось лаконичное «Кадыров – козел!». Но попадались и более оригинальные надписи. Например, такая: «Кадыров, русской шлюхе не пристало носить мужскую папаху». Или: «Кадыров, если ты – отец народа, то мы скоро сделаем народ сиротой!».

Но вернемся к русским надписям. Иногда они по-своему очень лиричны, но вряд ли чересчур трогают чеченцев. «Я шлю тебе привет с Кавказа, прошу, дождись меня, зараза!». Или: «Здесь снег и дождь, и чехи ждут в засаде, а я бухнул и полностью в отпаде». Встречаются и такие надписи, которые можно бы включить в рубрику «разное»: «Наш капитан – осел!». Или: «Салага, это Чечня, отсюда возврата нет».

Т. Амаков, специально для Чеченпресс, 11.01.04г.