«Тишину в лагере нарушали стоны, крики заключенных…»

Это случилось во время зачистки села, - рассказывает жена Дауда Лида. Все жители села давно уже спали. Я проснулась от каких-то непонятных звуков, которые все усиливались. Выбежав во двор, я увидела БТР и дюжину солдат, хозяйничавших у нас во дворе.

- Что случилось? Что вы ищите? – удивленно спросила я. Но стоявший впереди солдат небрежно толкнул меня автоматом, и направился в дом с еще несколькими. Мой муж, Дауд, окруженный сразу несколькими военными, стоял у стены с руками за головой. Солдаты устроили в нашем доме настоящий хаос. Я очень боялась за мужа.

- Ты поедешь с нами, одевайся, - скомандовал старший из них.

Я стала плакать, молить: «Родненькие, ведь он вам в отцы годится, нигде не участвовал. Зачем, куда?». Но все мои мольбы и слезы были напрасны. Его, как я потом узнала, увезли в фильтрационный лагерь «интернат». И Лида начала рыдать все сильнее и сильнее.

- Прекрати, слышишь?! - скомандовал, сидевший на диване, ее муж Дауд, - все уже позади, успокойся…

- Может вы расскажите немного о том, что с вами случилось? – пожалев рыдающую Лиду, я спросил у ее мужа.

- Мне кажется я прошел через «коридор смерти», - начал свой рассказ Дауд, - Держали нас в камере, где находились более 35 человек. Было всего 10 коек, всем другим приходилось спать на бетонном полу. На сутки давали нам на всех 5 л воды и только буханку хлеба.

- Звери. Они даже наши передачи не отдавали им, - вмешалась плача Лида.

- Да, не отдавали, продолжал Дауд, - Знаете, я даже удивляюсь, что остался в живых после того, что мне пришлось испытать: избивали до потери сознания, били по интимным местам, ломали конечности, по почкам наносили удары дубинками.

Через неделю нас, человек 16, увезли, это мы узнали потом, в лагерь Чернокозово. И там не лучшая картина. Встретили нас ударами дубинок, без всяких вопросов. Кто падал, не стоял уже на ногах был, подвергнут более жестокому избиению.

Так началась наша лагерная жизнь в Чернокозово. Мне казалось, я больше никогда не увижу своих родных, мысленно я уже простился и с ними, и с жизнью. Каждый новый час для меня и моих сокамерников были загадкой, мы думали «А что теперь? Чья же очередь? Кто следующий?». Федералы просто морили нас голодом.

Передачи, адресованные нам от наших родных, они увозили на базар и меняли на водку, которую они так любили. А ночью начинались все земные ужасы. Мы просто боялись наступления ночи. Не знали, какого сюрприза ждать от них, в каждую новую ночь.

Ночную тишину в регионе фильтрационного лагеря нарушали стоны, крики заключенных, а порою смех «балдеющих, пьяных российских солдат».

Дауд тяжко вздохнул. На мгновенье он задумался о чем-то, его мысли словно унеслись в ространство.

- Многие из моих сокамерников так и не увидели своих родных, - продолжил свой рассказ Дауд, а я вот – выжил, хоть и стал инвалидом.

- А за что? За что? – вопрошающими глазами смотрела на меня Лида, - За что? Кто ответит за эту несправедливость? Кто заплатит за те мучения, через которые прошел мой муж. А вы представьте себе, как трудно, сидеть и ждать дома мужа, и мучиться вопросами ежеминутно, вернется ли он, вернут ли его живым? Но слава Богу все обошлось. Теперь самое главное, мы снова вместе. Хотя никогда не забыть ни ему, ни мне, ни на минуту, через что нам пришлось пройти.

Каждое воспоминание, словно острие ножа, вонзается в сердце, заставляя тебя вновь и вновь переживать все это…

Ваха Банжаев, ИА DAYMOHK, 08.01.04г.