Почему мир оставил Чечню

В 1994, Запад осудил войну на юге Кавказа. Однако, начиная с 1999 года, он закрывает глаза на ужас, который там творится, ссылаясь на борьбу с терроризмом.

Забытый конфликт, геноцид за закрытыми дверями, оглушительная тишина: редкие случаи, когда на Западе говорят о чеченской драме, лишь подтверждают, что "об этом не говорят". Все это похоже на некое исключение, на формулу "худшего из зол", которая свидетельствует о собственной беспомощности. Больше всего поражает разрыв между реалиями напряженного конфликта и его маловажностью для мирового сообщества. Отсутствие всякой реакции с его стороны окончательно вошло в привычку после 11 сентября 2001 и является одним из главных факторов продолжения войны. Войны, разоблачающей "новые" конфликты, отличающиеся иным восприятием и иными речами, которые их провоцируют.

Первый чеченский конфликт 1994-96 гг. развивался в другой ситуации: война, развязанная Москвой, дискредитировала режим и президента. Прошло совсем немного времени после распада Союза, знаменовавшегося "парадом суверенитетов" - советские республики требовали независимости, а Российская Федерация их поощряла. В тот момент могло показаться, что Чечня имеет законные основания требовать независимости. Тем более, что как раз в это время Соединенные Штаты и Европа стали проявлять интерес к запасам нефти в регионе и абсолютно не противились ослаблению российского присутствия на Кавказе.

"Внутреннее дело"

В то же время охваченный хаосом режим Ельцина стремился к открытым отношениям с Западом: он продолжал смертоносную войну, не противясь при этом присутствию неправительственных организаций, правозащитников, журналистов, депутатов. Он допускал даже присутствие ОБСЕ (Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе). Сегодня деятельность этой организации в регионе была бы квалифицирована Кремлем, как недопустимое вмешательство во внутренние дела.

Но с тех пор правила игры претерпели изменения. Международное сообщество утвердило свидетельства о рождении новых независимых государств и признало территориальную целостность России, отнеся к ней и Чечню. Больше никто не посмеет оспорить право России решать свое "внутреннее дело". Мало того, с 1999-го Чечня перестала представлять геополитический интерес для западных правительств. Вопрос поставок нефти из Каспийского моря разрешился. А стабилизация российской границы привела к тому, что борьба за влияние между Москвой и Вашингтоном сместилась на юг Кавказа, если быть более точным, в Грузию.

Вторая чеченская кампания вызывает международное осуждение лишь во время массированных бомбардировок осенью 1999-го. Единственным запоминающимся актом давления на Россию было лишение ее права голоса в Парламентской Ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) в апреле 2000 года. Мимолетное видение, поскольку девять месяцев спустя ПАСЕ вернула России право голоса: Совет Европы делает ставку на сотрудничество. Эта стратегия, призванная сделать военные операции более "гуманными", превратилась в настоящее пособничество. Европа сотрудничает со специальным представителем Владимира Путина по правам человека в Чечне, Владимиром Каламановым, чье ведомство занимается сокрытием военных преступников. Такая политика, особенно в глазах чеченцев, делает Совет Европы соучастником совершаемых зверств.

Культура безнаказанности. В то же время западная демократия не делает ничего, чтобы привести воюющие стороны к началу настоящих переговоров. Хотя инициативы исходят постоянно, как с чеченской, так и с русской стороны. Особенно много их было в месяцы, предшествовавшие захвату заложников на Дубровке в октябре 2002 года. Но ни тогда, ни потом американские и европейские лидеры не поддержали такой хрупкий "лагерь мира" внутри аппарата власти.

Успокаивающая идея стабильной и управляемой России перевешивает уничтожительную войну. Однако этот конфликт оказывает дестабилизирующее воздействие на российское общество. Он повергает чеченцев в отчаяние, прививает сотням тысяч российских военных, "прошедших через Грозный", культуру безнаказанности и сопровождается тревожным всплеском расизма во всей стране.

Эффект неожиданности

Поражает контраст между геополитической маловажностью чеченского конфликта и тем, как он служит чужим интересам. С этой точки зрения, то, как преподносится эта война после 11 сентября 2001 года, не имеет ничего общего с тем, что происходит на самом деле. Иначе говоря, многие участники войны, российские власти, международное сообщество и исламское движение заинтересованы представить войну в Чечне, как борьбу ислама с христианством и/или как ответ цивилизованного мира угрожающей дикости.

Из колониальной, война в Чечне превратилась в узаконенную защиту от исламского терроризма. Это новое толкование подкрепляется развитием ваххабитского течения в Чеченской Республике в период между двумя войнами и обстоятельствами, послуживших развязыванию конфликта - речь идет о рейде полевых командиров Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан в августе 1999 года, о многочисленных терактах, унесших сотни жизней и бездоказательно приписанных чеченцам.

Для Москвы 11 сентября стало приятной неожиданностью, позволившей не только оправдать, но и продолжить курс, которого она придерживалась с начала боевых действий в Чечне. С одним уточнением, теперь Россия сражается не просто с "терроризмом", а с "международным терроризмом".

Что касается Запада, он находит удобное объяснение своему прежнему бездействию, равно как и нынешнему. Напоминая иногда о драме гражданского населения и безнаказанности российских военных, его руководители продолжают ратовать за совместную войну с терроризмом. Отказ России поддержать американскую интервенцию в Ирак лишь не надолго притормозил стратегическое сближение двух стран. Для Европы, партнерство с Россией также имеет большую важность, как с геополитической точки зрения - в противовес Соединенным Штатам, - так и с экономической.

Таким образом, международное сообщество делает вид, что верит словам о "нормализации" обстановки и о возможности политического решения конфликта. Однако это больше похоже на самообман: референдум 23 марта был фальсифицирован, подготовка октябрьских президентских выборов проводилась с упором на прокремлевскую администрацию Чечни, а обещанная амнистия призвана оправдать в первую очередь преступления российских военных.

Западные лидеры начинают приспосабливаться к российской политике. Об этом свидетельствует и саммит "Евросоюз - Россия", состоявшийся 31 мая 2003 года в Санкт-Петербурге, во время которого они продемонстрировали практически полное совпадение взглядов по всем вопросам, едва упомянув Чечню.

Исламская риторика

Что касается исламского движения, то оно использует чеченскую войну для пропагандирования собственных интересов. Она позволяет создать иллюзию глобализации политического ислама, тогда как в реальности все иначе: наличие иностранных наемников в Чеченском Сопротивлении датируется 1995 годом, а их количество остается ограниченным. Так что после 11 сентября ничего не изменилось. Разве что гражданское население еще больше почувствовало себя брошенным на произвол судьбу и убедилось в безнаказанности военных.

Стоит ли говорить, что массовое паломничество исламских боевиков в Чечню есть ни что иное, как плод больного воображения? И, тем не менее, даже такие речи, не имеющие ничего общего с реальностью, производят эффект. Зрелищные постановки, вроде захвата заложников в театре на Дубровке, взятие ответственности за теракты, объявление джихада и использование религиозной символики. При помощи подобной риторики мирового ислама забытые мировым сообществом чеченцы надеются привлечь к себе внимание и повысить свою дееспособность.

Акты отчаяния

Хотя чеченский конфликт не превратился в аван-фронт джихада, поскольку преследует локальные задачи и полагается на местное население, иногда он очень напоминает священную войну. Радикализация Сопротивления, его "палестинизация", как говорят журналисты, стала ответом на чрезвычайное насилие: большинство терактов, совершенных женщинами-камикадзе весной и летом 2003 года, были актами возмездия со стороны семей жертв.

Например, теракт 12 мая 2003 года в селе Знаменское был направлен против руководителя местного управления ФСБ, виновного в многочисленных похищениях и убийствах. А потом Шамиль Басаев берет на себя ответственность за эти террористические акты и заявляет о существовании исламского женского батальона. Российские власти и СМИ использовали эти заявления, чтобы создать себе сегодня имидж страны, осажденной международным терроризмом.

Впрочем, в мусульманском мире, чеченское население действительно воспринимается как жертва, которой нужно помогать из религиозной солидарности, по примеру палестинцев. В исламских кругах, Чечню можно запросто представить, как один из фронтов джихада. Подтверждением этому может служить лихорадка, охватившая палестинские лагеря на юге Ливана в декабре 1999 года, когда там узнали о бомбардировках Грозного.

За счет чего этот конфликт может "подняться" сегодня до уровня интенсивности, который приписывается ему мировым сообществом? Вторая чеченская, в отличие от первой, которая финансировалась за счет западных кредитов, не сильно сказывается на российской экономике. В этом плане, осталось очень мало рычагов давления. Разве что надеяться на обвал цен на нефть.

Как можно думать об интересах, альтернативных тем, которые считаются приоритетными? Можно ли представить себе, что принципы политического урегулирования, верховенства права над силой действуют, когда "ось мира" (в которую входил и Путин!) подчиняется сильнейшему, как в случае с Ираком? Можно ли представить себе, что Евросоюз, чья внешняя политика находится в зародышевом состоянии, способен претворить в жизнь такую философию?

Отсутствие положительного ответа на эти вопросы может навести еще большее количество чеченцев на мысль, что лишь широкомасштабные террористические акты могут заставить политиков начать переговоры. Удовлетвориться такой гипотезой, значит окончательно признать несостоятельность политики, как средства урегулирования конфликтов. Можно ли допустить, чтобы Чечня стала новым символом черных дыр в европейском сознании по отношению к преступлениям, которые она не смогла предотвратить и теперь вынуждена вести им учет?

Анн Ле Юеру, Од Мерлен, Сильвия Серрано, Alternatives Internationales

The Chechen Times, 15.123.03г.