На той, не только на чеченской

Когда осенью 1999 года российские войска готовились войти в Чечню, то на картах российских генералов соседняя с Чечней Ингушетия фигурировала как "западная зона контртеррористической операции". По крайней мере, так говорят в Ингушетии.

Если даже такой термин среди военных тогда и не использовался, сейчас он явно бы пришелся ко двору. Ситуация в республике все больше напоминает положение в Чечне.

После начала второй чеченской кампании Ингушетия стала прибежищем для сотен тысяч беженцев, спасающихся от пожара войны. Кто-то из чеченцев потом уехал в другие регионы или за рубеж, кто-то поселился на частных квартирах, а кто-то осел в лагерях беженцев. Сейчас в республике живут, по разным данным, от нескольких десятков до 200 000 выходцев из Чечни.

Сохраняющаяся проблема беженцев убедительно свидетельствует о том, что в Чечне до настоящего мира еще далеко. Именно с этим и связано страстное желание российских властей любыми способами отправить беженцев обратно домой. Как стало известно автору из источника в правительстве Ингушетии, полное закрытие всех лагерей планируется к концу этой зимы. Ответственным за операцию назначен первый заместитель начальника Федеральной миграционной службы МВД РФ генерал Игорь Юнаш.

Процесс выдавливания людей уже начался. "Представители миграционной службы под любым предлогом вычеркивают людей из списка на получение гуманитарной помощи", - говорит лидер общественной организации "Синтар" Сулумбек Таштамиров. Он утверждает, что если человека во время проверки вдруг не оказалось дома, то его имя автоматически исчезает из списка. Обращение в суд ничего не дает, так как судьи требуют справки от миграционной службы о снятии с учета. А там таких справок не дают. "Не дам, и все", - обычно говорит беженцам руководитель Сунженского отделения ФМС. Такая же реакция на просьбы отчаявшихся людей и у заместителя начальника управления по делам миграции МВД Ингушетии Ахмеда Парчиева.

Беженцы подвергаются и прямому силовому давлению. 12 ноября у ворот лагеря "Сацита" упал артиллерийский снаряд-болванка. Причем это случилось в тот момент, когда из "Сациты" выезжал пассажирский автобус. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал. 18 ноября этот же лагерь подвергся "зачистке". Было задержано 15 человек. Местонахождение двоих из них до сих пор неизвестно.

Однако проблема беженцев - это не единственное, от чего лихорадит Ингушетию. Вернее, давление на беженцев породило другую проблему: война из Чечни стала плавно перетекать в соседнюю республику.

Еще в декабре прошлого года представители чеченских моджахедов пригрозили президенту Ингушетии Мурату Зязикову начать войну в его вотчине, если беженцев не оставят в покое. Однако давление не прекратилось - более того, силовые структуры стали шерстить всех чеченцев, пребывающих в Ингушетии: и живущих в лагерях, и снимающих жилье. Все чаще в руки ФСБ стали попадаться находящиеся в республике чеченские боевики, в том числе и полевые командиры.

Так, в сентябре российским силовикам удалось захватить полевого командира Джамбулата, который координировал действия отрядов Шамиля Басаева в Грозном и находился в Ингушетии на лечении. Узнав о задержании, Басаев через посредников связался со спецслужбами и потребовал от них отпустить командира. В ФСБ угрозам Басаева не придали должного значения и Джамбулата не отпустили. А 17 сентября был взорван грузовик у здания районного ФСБ в столице республики Магасе.

Ответ спецслужб был соответствующим. 23 октября в городе Карабулак был убит Казбек Тураев. Как уверяют очевидцы, спецназовцы расстреляли его в упор из пистолета. 6 ноября в станице Нестеровская из дома забрали Шарпуддина Мухтарова, ранее амнистированного боевика. 8 ноября труп еще одного амнистированного, Имрана Кагирова, нашли в районе села Барсуки на берегу реки Сунжа. В тот же день в Назрани произошел бой между моджахедами и сводным отрядом сотрудников силовых структур. Чуть ранее в станице Нестеровской был найден огромный склад с оружием. По имеющимся у нас сведениям, этот склад принадлежал группам, подчиняющимся Абу аль-Валиду.

Моджахеды наносят ответные удары. Так, недавно они заманили в пустующий дом подразделение ингушского ОМОНа и устроили там взрыв. Среди погибших был и командир ОМОНа Мартазаев.

Если в равнинной Ингушетии противоборство спецслужб и ичкерийского cопротивления носит скрытый, диверсионный характер, то в горах ситуация практически такая же, как в Чечне. В ряде горных ингушских сел (Даттых, Мужичи, Аршты) уже появились комендатуры. Источник в МВД Ингушетии сообщил автору, что они состоят из военнослужащих, прикрепленных к комендатурам Старопромысловского и Ленинского районов Грозного. То есть на бумаге они служат в Чечне, а в реальности находятся в Ингушетии. На вооружении у комендатур (считай гарнизонов) находятся САУ (самоходные орудия), полковые минометы (калибр 120 мм), военные тягачи МТЛБ и другое тяжелое вооружение. И военные там не просто служат, а воюют. По словам командующего войсками СКВО генерал-полковника Владимира Болдырева, "обстановка в Ингушетии очень напряженная. Бандиты стараются всячески расширить регион боевых действий. В этом году, начиная с весны, постоянно происходят подрывы на дорогах. А в районе селения Галашки стали уже нередки боестолкновения нашего спецназа и комендантской группы с боевиками..."

Фактически войска в горной Ингушетии имеют те же проблемы (в том числе и со снабжением), что и их коллеги в чеченских горах. Например, чтобы доставить два "камаза" с грузом для ингушских комендатур, необходимы как минимум две разведгруппы для выявления засад, группа саперов для отчистки дороги от фугасов, два МТЛБ и БРДМ (разведывательный броневик) для прикрытия в случае нападения. И это при том, что по маршруту выставлены посты, а вся местность простреливается артиллерией. Вот такая обстановка в "мирной" Ингушетии.

Между тем боевые действия разворачиваются и к востоку от Чечни, в Дагестане. По словам Болдырева, боевики концентрируют силы в районе города Хасавюрт, развернули диверсионную войну в печально известном по событиям августа 1999 года Ботлихском районе. Так что можно говорить и о появлении "восточного сектора "контртеррористической операции". Наверное, уже давно имело бы смысл переименовать чеченскую войну в кавказскую. Впрочем, российские силовики это уже сделали. Недаром уже больше года главный орган управления силовыми структурами в Чечне имеет новое название: Региональный оперативный штаб по проведению контртеррористической операции на Северном Кавказе.

Андрей Смирнов, Грани.Ру, 25.11.03г.