Пророчество как революция

Социальный аспект человеческой истории вне поля религии не может быть сведен к каким-то формулам, дающим внятно представление о «добре» и «зле». Действительно, как мы можем познать, что какая-то модель социального обустройства лучше или хуже другой, если наш анализ ограничивается их взаимным сопоставлением? Нужны твердые, неизменные и пользующиеся у людей доверием критерии оценки, позволяющие судить о той или иной социальной модели с позиции абсолютного эталона. Таким эталоном может быть только сакральный образец, только религиозная модель социального обустройства.

Весьма показательно, что все великие пророки, основатели трех монотеистических религий, сходящихся к единому корню «веры Авраамовой», в своей сакральной деятельности выступали непримиримыми противниками существующих на тот момент социальных моделей. Моисей, Иисус и Мухаммед (мир им и благословение Аллаха) смогли реализовать свое вероучение только за рамками сложившегося социального уклада, поскольку религия, предписывая строго оговоренные каноны человеческих взаимоотношений, не может успешно реализовать себя в тех социальных моделях, которые не приведены в соответствие с ее заповедями. Новый пророк приходит в мир, неся от имени и по повелению Творца новые (точнее, преданные забвению старые) социальные законы, и в этом смысле всегда предстает величайшим революционером своей эпохи.

Власть может быть только от Бога или против Бога – иного человечеству не дано. Священные Писания иудаизма, христианства и ислама состоят из двух частей – ритуальной и социальной, и обе эти части равным образом священны и обязательны к реализации верующими. «Неужели вы станете веровать в одну часть писания и не будете веровать в другую? Нет воздаяния тому из вас, кто делает это, кроме позора в жизни ближайшей, а в день воскресения они будут преданы самому жестокому наказанию! Аллах не небрежет тем, что вы делаете!» – совершенно отчетливо предупреждает Коран (Сура «Корова», аят 85).

Если мусульманские священнослужители требуют от верующих лояльности к государственной власти, они должны быть убеждены сами и убедить других, что существующая в данном государстве социальная модель строго соответствует социальным требованиям Корана. В противном случае они как раз те, кто веруют в одну (ритуальную) часть Корана, но не веруют в другую (социальную) его часть. И как таковые не избегнут позора при жизни и «самого жестокого наказания» в жизни после воскресения.

Поставим вопрос: соответствует ли государственная власть в России канонам ислама? Ответ более чем очевиден. И следующий вопрос: кем с исламских позиций являются те муфтии, имамы и муллы, которые проповедуют мусульманам покорность и преданность российской государственной власти? Ответ на этот вопрос столь же очевиден.

Напомним снова каноны Писаний: пророк Моисей (мир ему) проповедовал евреям не покорность и преданность власти фараона, а свободу от тирании и, в соответствие со своей проповедью, вывел народ из рабства. Иисус (мир ему) был противником и императорской власти Рима, и местной еврейской власти, носителями которой были иудейские священнослужители. Пророк Мухаммед (а.с.с.) вынужден был терпеть преследования со стороны лидеров Мекки и, в конце концов, покинуть свой город.

Но не удивительно ли, что священнослужители этих трех религий по прошествии времени не только прекрасно уживаются с любой земной властью, даже откровенно безбожной, но, более того, требуют от своих паств покорности этой власти, вплоть до того, что верующие должны жертвовать своими жизнями за эту власть, а в России – жертвовать жизнями, истребляя своих единоверцев в Чечне! Вдумайтесь: священнослужитель исламской религии, который обязан быть продолжателем духовной миссии пророка (а.с.с.) толкает мусульманина на убийство другого мусульманина во имя интересов государственной власти, погрязшей в крови сотен тысяч мусульман, включая детей, женщин и беззащитных стариков. Не это ли сатанизм в его открытой форме!

Известно, что первые мусульмане, спасаясь от преследований мекканских язычников, нашли приют и убежище при дворе христианского монарха Абиссинии. Поэтому здесь не идет речи о том, что мусульманские священнослужители прислуживают «российским христианам», как нет речи и о противопоставлении ислама христианству. Мы говорим только о том, что мусульманские священнослужители прислуживают в России безбожной, лютой в своем человеконенавистничестве власти, у которой нет правды, а есть только земная репрессивная мощь. Не отделять себя от этой власти, становиться прямым соучастником ее преступлений невозможно, не предавая святости религии, не извращая ее предписаний. Но дело не ограничивается только прислуживанием: мусульманские священнослужители во многих случаях сами являются инициаторами подавления возрождающегося в людях религиозного чувства, требуют от властей карать молодежь, которая хоть в малейшей степени подвергает сомнению аутентичность тех догм, которые навязываются продавшимся государственному сатанизму «официальными пастырями».

Судя по Евангелиям, то же самое происходило и в Иудее во время зарождения христианства. Понтий Пилат, римский наместник в Иудее, склонялся к тому, чтобы пощадить Иисуса (мир ему), но именно «официальные священнослужители» выступили категорически против этого и заставили Пилата присудить пророка к смерти через распятие: «Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего (Иисуса), как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете его. (….) Но они кричали: распни, распни его!» (Лука, 23:13-21).

Здесь мы видим яркий пример тому, что даже язычники иногда бывают более милосердными к человеку, возвещающему слово Божье, чем прислуживающие языческой власти жрецы, исказившие слово Божье. Именно поэтому Коран и сулит этим вероотступникам «самое жестокое наказание».

Теперь можно поставить вопрос: должна ли религиозная проповедь всегда содержать в себе революционное начало, призывать к насильственному ниспровержению государственного устройства? Опираясь на принципы Корана, здесь можно с уверенностью утверждать, что любая власть, не препятствующая проповеди религиозных истин, может быть признана легитимной с позиции ислама. Честная состязательность идей, предоставление религиозной общине возможности жить в соответствии с социальными канонами ислама – такая политика государства переводит революционный накал исламской проповеди в эволюционное русло и общество получает шанс развиваться без катаклизмов, без острых конфликтов между государственной властью и религиозной общиной. И такое отношение к исламской религии, как это не покажется парадоксальным, присуще больше демократическим странам Запада, чем «исламским странам» Востока.

Разумеется, «антитеррористическая борьба», которая, в первую очередь, направлена на подавление социального возрождения ислама, на наших глазах меняет и отношение демократических стран Запада к исламу и исламской проповеди. Но ситуация не столь безнадежна как кажется. Как бы то ни было, только Запад сохраняет объективность и беспристрастность по отношению к последователям ислама, тогда как в самих «исламских странах» исламская проповедь, выходящая за рамки ритуального просвещения, преследуется со всей жестокостью, присущей авторитарным режимам. То же самое можно сказать сегодня и о таких странах, как Россия, Китай и Индия. Недаром они сошлись в некую «антитеррористическую» (на деле - антиисламскую) коалицию, присоединив к себе репрессивные, автократические режимы Центральной Азии, подавляющие мусульманское население не менее, а подчас и более жестоко, чем языческие Китай и Индия, или безбожная Россия.

М.Висаитов, для Чеченпресс, 23.11.03г.