Вооружить и обезвредить

Московский адвокат Михаил Трепашкин остается в КПЗ по сфальсифицированному делу — в нарушение всех норм действующего УПК

Сначала общество узнало, что хоть по закону и категорически нельзя, но если требуется, то можно — просто так обыскать, например, кабинет адвоката Антона Дреля и выгрести оттуда документы его доверителей. И только потому, что Дрель — адвокат нового «врага народа» № 1 Ходорковского, а также «неналогоплательщика» № 1 администрации нашего президента.

Теперь же, в результате наглой провокации, арестован еще один столичный адвокат — Михаил Трепашкин. Ему попросту подбросили пистолет. Прямо на его глазах. Не стесняясь понятых. И если теперь Ходорковский все ж таки существует в привилегированной части «Матросской Тишины», — то адвокат Трепашкин, о котором телевидение не трезвонит, вот уже неделю как спит прямо на каменном полу в КПЗ подмосковного города Дмитрова, в полном смысле слова разделяя судьбу своих подзащитных.

Как же все было? Устами самого адвоката — Михаил Иванович сумел передать на волю письмо.

«22 октября 2003 года на 47-м км Дмитровского шоссе у поста ГИБДД меня ждали не менее 7 сотрудников ГИБДД, несколько человек в гражданском с автоматом, автомашина с понятыми. Поводом задержания, со слов сотрудников ГИБДД, явилась ориентировка о нахождении у меня в машине оружия. Меня выдернули из потока машин, когда я ехал в Москву. Двигаясь по крайней левой полосе, самой дальней от ГИБДД, я остановился и пошел навстречу сотруднику ГИБДД. Он заявил, что им необходимо обыскать машину. В ходе обыска сотрудник ГИБДД Курский вынул из-под светоотражающего балахона сумку размером 20 х30 см и попытался ее сунуть под заднее сиденье. Я успел опустить сиденье — и сумка упала сверху. Я ее подхватил и вернул Курскому, заявив: «Кончай наглеть. Это не мое и забери обратно». Тот взял сумку, расстегнул и достал оттуда пистолет, а затем вынул из него обойму с патронами. После этого все сотрудники ГИБДД и их заранее приготовленные понятые побежали в одну из комнат поста ГИБДД. Слышно было, что они спорили, что описывать — пистолет ПМ или пистолет ИЖ. Как я понял, у них было два пистолета… Дважды сотрудник ГИБДД докладывал кому-то, что по ориентировке они задержали автомашину и изъяли пистолет. На столе лежала книга с записью примет и номера моей автомашины.

Всеми руководил один молодой человек, по просьбе которого и был подброшен пистолет. Оперативный работник Дмитровского УВД после беседы со мной признал, что это дело рук УФСБ РФ по Москве и Московской области, и заявил, что лучше бы они это делали в Москве, а не у них на территории, вовлекая в грязные дела.

После задержания меня бросили в камеру с клопами и вшами, без матраца, табуретки и лежака. Можно было только стоять или лежать на деревянном полу, загаженном дерьмом. Ночью по всему телу и одежде ползали клопы и вши. Жутко было смотреть, не то что ощущать…».

27 октября Трепашкина вывезли в Дмитровский городской суд. Заседание председательствующий А. Иванов объявил закрытым. Там оказалось, что подброшенный пистолет ПМ РВ № 7195 ранее принадлежал какому-то таможеннику и числится в розыске с 7 августа 1996 года, когда исчез при нападении боевиков на таможенный пост на территории Чечни. Вот тебе на! Откуда же потерянное семь лет назад в Чечне оружие могло оказаться в сумочке у сотрудника ГИБДД Курского под Москвой? Суд этим вопросом не озадачился. Поэтому поможем ему.

Естественно, Чечня — это черная оружейная дыра. И в ту, и в эту войну. Используя эту легализованную «черноту», многие федералы, отправляясь домой, «в Россию», как тут говорят, оформляют свое оружие как пропавшее при налете боевиков и увозят его с собой. Это самое очевидное из объяснений, оно на поверхности, поскольку ситуация — рядовая. И об этом все знают. И если принять такую версию, то выходит, что нынешние подмосковные либо гибэдэдэшники, либо фээсбэшники (а скорее всего, именно последние, ведь многие бывшие таможенники влились именно в ФСБ, особенно если у них есть опыт Чечни) занимаются тем, что освобождаются от своего нелегального чеченского оружия. Лучший путь, естественно, подброс — можно сразу две цели поразить. И служебный рост возможен, и избавление от грехов.

И вот тут возникает вопрос: почему все это именно против адвоката Трепашкина? Ведь у нас, как известно, подбрасывают лишь кому надо. Кому насолил этот человек?

С одной стороны, Михаил Иванович — обычный столичный адвокат. Из тех, кто не любит светиться и трудится как вол, — рабочая лошадь нашей адвокатуры. Ведущий массу дел таких же, как мы, обычных граждан, у которых возникли те или иные проблемы. Знакомы мы сто лет. Он часто заходил в нашу редакцию и много и горячо рассказывал о своих делах — о милиционерах-беспредельщиках, например. В последний раз — о 15-летней девочке, случайно оказавшейся не в том месте и не в то время, которую подставили участковые, только чтобы выгородить свою «подопечную» — районную проститутку… Чуткий, совестливый защитник.

Однако у самого Михаила Ивановича тоже были проблемы. С прошлым. И вот в этом, видимо, соль. Раньше Трепашкин работал в ФСБ. И публика может его помнить по известному делу Березовского — когда в 1998 году группа офицеров ФСБ отказалась убивать Бориса Абрамовича, хотя их об этом попросило начальство, и выступила с публичными разоблачениями на пресс-конференции. Все офицеры этой группы, и Михаил Иванович среди них, были потом уволены и подались кто куда. Александр Литвиненко бежал в Великобританию и теперь политический эмигрант. А Михаил Иванович остался в России, не захотел уступать, стал судиться с ФСБ, был восстановлен на работе, после чего ушел в адвокаты.

Естественно, ФСБ не забыла нанесенных обид — ведь сам Патрушев тогда давал показания в суде — и мстила, как ума хватало. Трепашкину уже подбрасывали и автомат, и патроны, но дела рассыпались. Потом завертелась история с «Норд-Остом» — Михаил Иванович помогал журналистам информацией, которой обладал, разобраться, кто такой, к примеру, Абубакар — второй человек в отряде Мовсара Бараева и фактически командир теракта 23 октября 2002 года. И ФСБ возмутилась бывшим сотрудником с новой силой. В последнее время некоторые товарищи, оставшиеся в ФСБ, говорили Михаилу Ивановичу по старой дружбе: уйди на дно или вообще уезжай — или тебя «запрут»… Но Михаил Иванович продолжал открыто работать. Уверяя, что есть же предел наглости…

Оказывается, нет. Ошибся бывший сотрудник ФСБ.

«Мне пытаются вменить, что 7 августа 1996 года я вместе с чеченскими боевиками участвовал в разбойном нападении на таможенный пост на территории Чеченской Республики. Вот куда пошли!» — так написал Михаил Иванович, который НИКОГДА НЕ БЫЛ В ЧЕЧНЕ, из Дмитровской КПЗ нам на волю, прося о помощи.

В пятницу — 31 октября, адвокату Трепашкину должны предъявить обвинение (ведет дело следователь Юрий Шевяков). Неужели так никто и не разберется в вопиющем беззаконии? В том, что действия милиции и прокуратуры в данном случае полностью противоречат УПК — той его части (ст. 52), которая специально, чтобы обезопасить адвоката от тех, кто захочет ему отомстить, регламентирует порядок возбуждения уголовного дела против адвоката? И требует задержания его только ПОСЛЕ соответствующего решения суда? И так же — обыска? И кто ответит на сей раз за грубейшее нарушение закона?

Сегодня многие говорят о том, что каждый век в России должен иметь свой 37-й год — черное время бессудных расправ спецслужб над своими противниками. И крупными, и любыми. Похоже, мы как раз и допрыгались. Прямо сейчас, на наших глазах, происходит вырождение неосталинизма из демократической пены, относительно которой у многих была иллюзия, что демократия прочно встала на ноги. Роды, как водится, принимает «поднимающаяся с колен» ФСБ — опять лидер «правоохранителей», которой явно надоело общество с раскрученными гайками, как она себе нас представляет. Отсюда и результат. Законы опять все больше отдельно, а спецслужбы — отдельно. Как при советских вождях.

Анна Политковская, обозреватель «Новой газеты», 30.10.2003