И не хочется, и колется, и прокурор велит

"Каждая религия приправляет свою манну по-разному", - написал католик Станислав Ежи Лец. И правда - какая еще приправа нужна Минюсту Дании, когда у нас есть православный священник отец Филипп, вызволявший из чеченского плена русских солдат, сам побывавший в плену и обвиняющий Ахмеда Закаева в участии в захвате заложников? Вот вам наш ответ Ванессе Редгрейв, так пекущейся о судьбе бывшего актера, а ныне представителя Масхадова.

Если бы у российской Генпрокуратуры не было отца Филиппа, его следовало бы выдумать. Во-первых, он важный свидетель, дающий показания едва ли не непрерывно с 1996 года. Во-вторых, сомневаться в показаниях священника - это как-то не по-божески. В-третьих, Генпрокуратура явно не ожидала никаких треволнений, связанных с выступлением российских СМИ. Они ведь, СМИ то есть, думают о своих рейтингах, тиражах и рекламе, а потому должны чувствовать, в какой стране живут. Чай, не начало девяностых, у нас сейчас не принято обижать недоверием православных священников и чиновников - это раньше, при разгуле свободы слова, когда их обвиняли в сотрудничестве с КГБ, обкомами и райкомами. А теперь у нас сам президент православный и олигархи (от которых по-прежнему зависят многие СМИ) все больше в чести "национально ориентированные" и, соответственно, православные.

Передовица в не менее национально ориентированной, чем некоторые олигархи, газете "Известия" во вторник произвела самый скандальный эффект. Газета, ссылаясь на отца Филиппа, утверждала, что он отказывается от своих показаний. "Неуклюжая попытка связать мое имя с именем Закаева есть не что иное, как втягивание церкви в политику" - с этой цитаты начиналась известинская передовица. Священник же на срочно созванной по поводу публикации в "Известиях" пресс-конференции сообщил, что теперь отказывается от общения со СМИ. Но обет, видимо, вступал в силу не сразу, а только по окончании пресс-конференции. А началась она с такого его заявления (цитирую дословно): "В память погибших людей, которые были вместе со мной в лагере, и моя собственная гражданская позиция, а также мое нынешнее процессуальное положение говорят о том, что никаких оснований для изменения своих показаний, данных в 96-м году и на последнем, дополнительном, допросе в прокуратуре в прошлую пятницу - не имелось и не имеется. И отказываться от них тем более нет никаких оснований".

Это первый главный пункт заявления отца Филиппа. Всего их было четыре. Он не свидетель, а потерпевший. С корреспондентом "Известий" говорил, но не о том, что потом появилось в газете. Во избежание дальнейших спекуляций все контакты со СМИ прекращает.

На этом официальная часть аудиенции закончилась. И если бы не выкрики журналистов: "мы опять что-нибудь не так интерпретируем", - священник бы ушел. Слова задели. Отец Филипп остановился. Еще несколько фраз, сказанных явно через силу:

"Неоднократно подчеркивалось, что мои показания не являются принципиальными и единственными. Почему же тогда так вот не совсем объективно сфокусировано внимание на моей персоне?"

Представители прокуратуры самообладание сохраняли на протяжении всего разговора. Свое участие в подготовке заявления начисто отрицали. Это была личная инициатива потерпевшего. Вот что сказала Наталья Вишнякова - замначальника управления общественных связей Генпрокуратуры, которая сидела на пресс-конференции за одним столом с отцом Филиппом: "Простите, вот вы читали "Известия"? Как это было подано? Простите, для каждого человека, когда вот так вот - это всегда обидно".

Показания отца Филиппа уже отправлены в Данию. В них вроде бы сказано, что зимой 1996 года он и еще один православный священник были похищены Закаевым и Яндарбиевым. Содержались в концлагере. Подробности - тайна следствия.

Ольга Романова, Грани.ру, 20.11.2002.