Аслан Масхадов: После «Норд-Оста» Басаев действует самостоятельно

Интервью А. Масхадова «Новой газете»

Свои вопросы мы передали А. Масхадову в электронном виде. В таком же получили ответы. По этой причине уточняющие вопросы редакция задать не смогла. Публикуем с незначительными сокращениями, связанными с действиями федеральных законов.

— На 5 октября назначены выборы президента Чеченской Республики на основе Конституции, принятой 23 марта на референдуме. Намерены ли вы и подчиненные вам люди признать результаты выборов и, соответственно, полномочия избранного на этих выборах президента?

— Разумеется, ни тот псевдореферендум от 23 марта, ни назначенный на 5 октября фарс с «выборами первого президента» Чеченской Республики чеченский народ не признает. «Избранный» Кадыров ничем не будет отличаться от назначенного Кадырова.

— Если вы не признаете эти выборы, то каковы будут ваши действия после выборов? Изменится ли что-нибудь в вашей вооруженной борьбе?

— Я не думаю, что выборы, о которых вы говорите, каким-то образом повлияют на ход нашей вооруженной борьбы. Во всяком случае, не более чем псевдовыборы в декабре 1995 года «главы республики» Завгаева. Если помните, тогда наша борьба ничуть не ослабла. И в сегодняшней войне она будет продолжаться.

— Не рассматриваете ли вы для себя возможности легализации, если на протяжении четырех лет Кремль не желает воспринимать вас в качестве президента независимого государства, к примеру, путем создания партии, участия в парламентских выборах, политическом диалоге в легальном качестве?

— Совершенно неправомерно называть легитимные, дееспособные чеченские власти, в том числе вооруженные силы Чеченской Республики, некоей нелегальной оппозицией. При всем том ужасе, который творится в Чеченской Республике, я не согласен с тем, что чеченский президент нуждается в «легализации». Я безвыездно нахожусь в республике, передвигаюсь, бываю во всех ее районах. И если я не выступаю на митингах, то это не значит, что я скрываюсь. Да, действительно, в целях безопасности мои охранники не разрешают мне публичные встречи или другие действия, которые позволили бы оккупантам определить мое местопребывание. Мне напоминают трагический опыт нашего первого президента Джохара Дудаева.

Вы знаете, Кремль однажды публично признал меня легитимным президентом независимого государства и продолжает сегодня воспринимать именно в этом качестве, иначе я не представлял бы для него никакого интереса. И еще, легализация, на мой взгляд, имеет место во внутренних конфликтах. Российско-чеченский конфликт, если правильно называть вещи, носит межгосударственный характер. Я, в свою очередь, не представляю интересы какой-либо отдельно взятой части чеченского населения, чтобы взять и возглавить какую-либо партию. Я являюсь демократически избранным президентом Чеченской Республики. Главная моя конституционная обязанность — это защита государственного суверенитета нашей страны.

— В последнее время все больше говорят о том, что в среде вооруженных сторонников независимости, формально подчиненных вам, Шамиль Басаев имеет большее влияние, чем вы. Не могли бы вы прокомментировать характер ваших взаимоотношений с Басаевым и определить место, которое действительно он занимает в иерархии вооруженных сил Ичкерии?

— Не согласен. Об этом говорят не «в последнее время». Об этом говорят все время. Напомню вам: например, в 1995 — 1996 годах очень много и планомерно говорилось о том, что Масхадов контролирует гораздо больше, чем президент Дудаев. Мы и тогда, и сегодня понимаем, для чего это делается. Не желая признавать наше государство, придумали всякие названия типа «боевики», «полевые командиры» и т.д. Без приказа нет командира. В свое время я был назначен начальником главного штаба вооруженных сил Чеченской Республики приказом главнокомандующего Джохара Дудаева. И таким же приказом мог быть снят с любой должности. Ситуация с чеченскими законами не изменилась. И мы в своих действиях продолжаем руководствоваться конституцией Чеченской Республики, принятой в 1992 году. Шамиля Басаева я знаю с начала первой российско-чеченской войны. Думаю, что знаю хорошо. Конечно, у нас были неоднозначные отношения, не буду о них говорить. Поскольку вы задаете вопрос, скажу об одном главном расхождении. Шамиль считает, я уверен, абсолютно искренне, что в противостоянии с Россией чеченцам дозволены все методы. В силу определенных обстоятельств я с этим не могу согласиться. На сегодняшний день Ш. Басаев не состоит в вооруженных силах Чеченской Республики. До трагических событий в Москве, на Дубровке, Шамиль Басаев занимал должность председателя военного комитета ГКО Чеченской Республики. Это высокая должность, по которой Басаев являлся заместителем главнокомандующего. Если вы помните, после трагической развязки в московском театре он взял на себя ответственность за действия отряда, захватившего заложников, после чего я своим приказом освободил его от занимаемой должности. С этого времени он действует самостоятельно.

— Правда ли, что вы одобрили взрыв военного госпиталя в Моздоке 1 августа? Следует ли понимать, что вы изменили принципу «война по правилам» и соблюдения тех международных конвенций, которые касаются обращения с военнопленными и ранеными, приверженцем которого вы ранее являлись?

— Нет. Это не правда, что я одобрил взрыв военного госпиталя в Моздоке. Я не мог этого делать в принципе. Мной лично, как президентом, от имени моей страны подписан ряд международных конвенций, которые позже официально были переданы их депозитарию, то есть в Швейцарию. Какие бы жестокости ни совершались российскими военными, я остаюсь при мнении, что воевать надо с соблюдением правил. Я не считаю, что цель оправдывает средства.

— Как вы можете объяснить зверские избиения жителей сел Улус-Керт и Автуры (в том числе женщин и стариков) бойцами чеченского Сопротивления в момент кратковременных заходов подчиненных вам отрядов в эти населенные пункты в июне и августе этого года?

— Не углубляясь в подробности, скажу, что известные публикации в вашей газете стали предметом серьезного расследования в рядах наших бойцов. Вы справедливо писали о поводе, послужившем данному инциденту, то есть о похищении женщины и несовершеннолетней девушки. Я не знаю, в курсе ли вы того, что позже были найдены их расчлененные тела. Можно догадываться, что несчастным довелось испытать. Так вот, в Улус-Керт приходили ближайшие родственники этих женщин, в том числе муж. По их информации, в селе были соучастники российских карателей. Чтобы было понятнее, это такие же «полицаи», которые сотрудничали с немцами во время Отечественной войны. Личный состав ВС ЧРИ знает о недопустимости каких-либо правонарушений в отношении гражданского населения. Должен добавить: в нашей республике действуют специальные отряды оккупантов и их прислужников, которые под видом наших бойцов совершают преступления с целью дискредитировать Сопротивление. Опять же, чтобы было понятнее, и здесь российские спецслужбы применяют исторический опыт терроризирования энкавэдешниками белорусских и украинских крестьян, пробуждая при этом в них ненависть к фашистам.

Я не сомневаюсь: все преступления, совершенные против чеченского народа, будут справедливо осуждены если не международным трибуналом, то чеченским национальным трибуналом. Наши следственные органы скрупулезно работают в этом направлении.

— Прошло четыре года с начала второй войны. Какова, на ваш взгляд, расстановка военных сил в Чечне сегодня? Какую часть республики вы контролируете? Рассчитываете ли на скорую победу в вашей борьбе? И что сегодня лично для вас значит победить?

— Действительно, блицкриг не получился. Прошло четыре года, и неизвестно, сколько еще пройдет. Расстановка военных сил в Чечне определяется характером самой войны. С одной стороны, есть чеченский народ, а с другой — в среднем стотысячная группировка российских войск. Подойдите к любому месту дислокации российских войск в Чечне или к блокпосту и попросите указать, где враг и где линия фронта. Я уверен, вам укажут на все направления. Более того, каждое из этих мест кругом заминировано. Это значит: российские войска в Чечне контролируют только то место, где они конкретно находятся. Со своей стороны, мы контролируем всю оставшуюся часть республики. Что касается победы, то она для нас в том, чтобы оккупанты покинули нашу страну. Не знаю, когда это произойдет, но нисколько не сомневаюсь, что именно так и будет. Все в руках Всевышнего.

— Есть мнение, что народ Чечни разочарован — и в вас как в президенте, и в идее независимости. На ваш взгляд, насколько изменилось мировоззрение большинства чеченцев с тех пор, как они подавляющим числом голосов избрали вас президентом в 1997 году?

— Извините меня, но в вашем вопросе — во второй его части — я рассматриваю чистейшей воды расизм. К сожалению, многие в России смотрят на чеченский народ с расистских позиций. Сами подумайте, что из себя может представлять народ, который разочаровался или разочаруется в идее независимости? Разве не то же самое говорили в свое время о неграх в Америке, о крепостных в России? А как вам нравится то, что немецкие фашисты думали и писали про евреев, славян, особенно русских? Я никогда не соглашусь с тем, что чеченцы — это ущербный народ. Более того, я горжусь моим народом. Изменилось ли мировоззрение чеченцев за шесть лет моего президентства? Конечно нет, не изменилось. Я думаю, такое невозможно. Предыдущие два века в этом плане ничего не дали ни русским царям, ни большевикам во главе со Сталиным, ни Ельцину. Стремление к свободе у чеченцев, как и у других народов, — от Всевышнего, и подавить его у путиных не получится.

— При каких условиях вы могли бы отказаться от своей борьбы или сдаться российским властям? И на каких условиях?

— Нет таких условий, при которых я мог бы отказаться от своей борьбы и сдаться российским властям.

— Какими вы видите возможности урегулирования конфликта? Кто и как может остановить войну?

— Самый оптимальный путь урегулирования — это немедленно сесть за стол переговоров и найти взаимоприемлемый вариант взаимоотношений. Другой путь, наиболее вероятный путь при нынешних российских властях, — это дождаться катастрофы в России, что окончательно развалит это государство, а независимость Чечни будет восприниматься как само собой разумеющаяся. Конечно, главное условие в любых вариантах урегулирования — это непреклонная воля чеченского народа отстоять свою свободу, свое право на жизнь.

— На каких условиях отряды, подчиненные вам, прекратят вооруженное сопротивление? Спасибо.

— Вооруженное сопротивление в Чечне прекратится, когда ее территорию покинут каратели.

Чеченская Республика, 22.09.03 г.

"Новая газета", 02.10.03г.