Почему войну против Ирака нельзя оправдать сейчас

Пока еще не поздно

Автор материала - преподаватель философии Принстонского университета

Администрация Буша уже не первый месяц грозит нападением на Ирак. Но понять смысл этой угрозы не так-то просто. За ней может стоять намерение заставить отказаться от разработки оружия массового уничтожения. Но, видимо, это лишь ускорит работу над ним, особенно после того, как Джордж Буш (George Bush) неоднократно настоятельно говорил о том, что его цель не только прекращение разработки вооружений, но и свержение режима Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Может имеется в виду также оказание давления на Ирак с тем, чтобы тот признал новый состав военных инспекторов ООН, или на наших союзников, чтобы те добились этого. Это был бы разумная цель, но она таковой, очевидно, не является: Соединенные Штаты Америки почти не принимали участия в переговорах относительно проведения новых военных инспекций и почти неизвестно, готова ли администрация всерьез отнестись к иракскому предложению (или сделать ход конем) и направить в страну инспекторов.

Не имея доступа к информации разведывательных служб США, мы практически не можем делать вывод о том, насколько велика угроза, исходящая от Саддама. Но давайте предположим следующее: во-первых, иракцы имеют химическое и биологическое оружие и пытаются разработать ядерное оружие. Во-вторых, наше правительство не имеет точных данных, сколь близок Ирак к получению пригодного для применения ядерного оружия, на данный момент его у него нет. В-третьих, Ирак в прошлом применял химическое оружие, даже если это происходило только во время войны против Ирана на своей собственной территории и служило цели подавления курдов. В-четвертых, иракский режим проводит столь жестокую внутреннюю и внешнюю политику, что мы не можем исключать его готовность применить такое оружие, включая ядерное оружие. Кроме того, мы не можем исключать (хотя этому до сих пор нет никаких доказательств), что иракские военные или иракские спецслужбы передадут оружие массового уничтожения террористическим группировкам.

Если все эти констатации сегодня являются очевидными, то они были таковыми уже давно. Они демонстрируют, сколь неверным было допускать развал системы военного контроля со стороны ООН. В девяностые годы, когда Саддам играл с военными инспекторами в кошки-мышки, речь могла бы пойти о том, чтобы начать справедливую и необходимую войну. Это была бы война международного сообщества, война на принуждение, справедливость которой подтверждалась бы, во-первых, данными системы контроля, а, во-вторых, ее возможным результатом: усилением ООН и поддержанием мирового правопорядка. Хотя во время войны в Персидском заливе Ирак оружие массового уничтожения не применял, мирное соглашение, которое было навязано после войны, содержало ограничения на разработку оружия таких видов. Ирак, будучи государством-агрессором, был подвергнут ряду ограничений, которые должны были предотвратить повторение агрессии в будущем. Ирак являлось государством, которое проходило испытательный срок, и которое в связи со своим прежним поведением было лишено суверенитета в полном объеме. Это было справедливым результатом войны в Персидском заливе, при этом система военного контроля представляла собой важный элемент.

Только когда инспекторы оказались на местах, стало понятно, насколько интенсивно правительство Саддама работало над большим числом страшного оружия и как далеко оно в этом продвинулось. Было обнаружено и уничтожено несколько объектов и большие количества опасного материала. Но политическая память коротка, присутствие в стране и коалиции - вещи непостоянные. Некоторые прежние торговые партнеры Ирака, главным образом Франция и Россия, обновили свои старые связи. В середине девяностых годов у Саддама сложилось впечатление, что можно без всякого риска испытывать терпение ООН и коалиции 1991 года, и он начал затягивать проведение инспекций или воспрещать доступ инспекторам к определенным районам. И Саддам был прав: не было никакой воли навязать контроль - ни у ООН (которая принимала массу резолюций, но не предпринимала ничего другого), ни у Европы, ни у администрации Клинтона (Clinton). Соединенные Штаты Америки были готовы применить боевую авиацию, чтобы обеспечить запретную для полетов воздушную зону, но они не были готовы для ведения более масштабной войны.

Сколь значимым является международное право, если его не навязывают

Если бы инспекторов поддержали со всей категоричностью, то их работодатель, ООН, был бы значительно сильнее, чем он является сегодня, а для США или какого-либо другого государства было бы намного сложнее планировать войну, минуя процедуру получения разрешения ООН. Промахи, сделанные в девяностые годы, исправить непросто. Этому не поможет и утверждение, будто ООН является эффективным представителем мирового правопорядка, если он таковым не является. Многие государства утверждают, что они поддерживают возобновление военных инспекций, но до тех пор, пока они не будут готовы использовать для этого принуждение, поддержка остается делом проблематичным. Они признают свою приверженность защите господства международного права, но как может право "господствовать", если не существует принуждения к соблюдению правопорядка?

Когда администрация Буша высказывает сожаление, что возвращение инспекторов означает "ложную успокоенность", то это отражает общую убежденность, которую разделяет и Саддам, в том, что наши европейские союзники никогда не согласятся с применением силы, если бы речь зашла о том, чтобы обеспечить беспрепятственный доступ к возможным объектам, где разрабатывается оружие. Пока европейцы не предприняли ни одной серьезной попытки, чтобы возобновить проведение военных инспекций, вероятно, потому, что они хотят убрать с дороги сам вопрос реализации этой проблемы.

Любое промедление опасно, так как если Саддам получит в руки оружие массового уничтожения, угрозы применения силы в отношения Ирака могут иметь намного меньшую убедительность, чем сегодня. Но моя предпосылка заключалась в том, что Саддам пока таким оружием не располагает. В случае, если правительство придерживается токи зрения, будто Ирак уже является ядерной державой или находится на волоске от этого, то тогда по логике правительства все прошедшие месяцы, когда раздавались угрозы начать войну, но она так и не началась, надо отнести ко времени пренебрежительного отношения к своим обязанностям, которое заслуживает наказания. Но если еще остается время, тогда быстрое возобновление военных инспекций, без сомнений, - правильная постановка цели, в любом случае она предпочтительнее "превентивного удара", который так яростно отстаивают некоторые в Вашингтоне.

Несколько месяцев назад президент Буш энергично выступил за нанесение упреждающего военного удара по Ираку. Но в отсутствии доказательств, которые бы позволяли делать вывод не только о наличии, но и об угрозе предстоящего непосредственного применения иракского оружия, "превентивный военный удар" - это не то точное описание того, что угрожает президенту. Никто не ждет, что по иракцам нанесут удар уже завтра, поскольку нет ничего, что можно было бы упреждать. Война, по поводу которой идет дискуссия, превентивная, не упреждающая, стоит цель отреагировать на опасность, относящуюся к дальней перспективе.

Аргумент в пользу превентивной войны стар, как мир. В своей классической форме он имеет дело с равновесием сил. "В настоящий момент", говорит премьер министр государства "Х", равновесие стабильное. Каждое из соперничающих государств думает, что его мощи достаточно, чтобы удержать от нападения соперника. Однако государство "Y", наш заклятый враг с другого берега реки, усердно работает над разработкой новых вооружений, собирается даже объявить массовую мобилизацию. И если мы будем продолжать наблюдать за этим развитием, равновесие сместится и наше устрашение потеряет эффективность. Единственный выход заключается в том, чтобы нанести удар, пока мы его еще в состоянии сделать. "Правозащитники и теоретики справедливой войны никогда особо не ценили этот аргумент, поскольку опасность, о которой идет речь, не только далеко находится, но и кажется надуманной. От "удаленных опасностей" можно, в конце концов, обезопаситься с помощью дипломатических средств или ответить на вооружение противной стороны своим собственным вооружением. И является ли война действительно последним выходом или нет - это, очевидно, не может быть достаточным основанием для того, чтобы превращать ее в самый лучший выход из ситуации.

Впрочем, старый аргумент в пользу превентивной войны не учитывал наличие оружия массового уничтожения или его носителей, которые не оставляют времени на то, чтобы обсудить вопрос, как реагировать на ситуацию. Разница во времени между упреждающим военным ударом и превентивными мерами уменьшается настолько, что между ними почти пропадает различие стратегического (а поэтому и незначительного морального) характера. Нанесение удара Израилем по иракскому ядерному реактору в 1981 году иногда приводится в качестве примера справедливого превентивного удара, который одновременно являлся упреждающим: непосредственной угрозы со стороны Ирака не было, но немедленный удар был единственной адекватной мерой. Если бы реактор был передан в эксплуатацию, жертвами удара стали бы тысячи мирных жителей. То есть, он заключал в себе вопрос - "или сейчас или никогда". Отдельный удар мог быть эффективным только сейчас, но не позднее. После этого лишить Ирак получения ядерного оружия могла бы лишь война, развязанная по правилам.

Саддам использует слабость европейских союзников

Если в 1981 году этот аргумент был верным для развязывания превентивной войны, то он никак не может быть применим США в 2002 году. Ирак уже формально находился в состоянии войны с Израилем, и его враждебность была очевидной: угрожающей и непосредственной. Если послушать последние речи Саддама, то можно прийти к выводу, что у Израиля и у некоторых других соседей Ирака, как и раньше, есть основания для нанесения превентивного удара по иракским целям. По крайней мере, они испытывают реальную угрозу. Но я думаю, что нет оснований у Америки, даже если она претендует на то, чтобы представлять соседние страны, которые нас об этом не просили и граждане которых оказались бы в случае войны в большой опасности. Пример, связанный со случаем "сейчас или никогда", придает убедительность аргументу в пользу военных инспекций: представители первой военной инспекции ООН могли контролировать уничтожение оборудования, бомбардировки которого могли бы быть опасными. У инспекторов еще остается время, чтобы проделать это в очередной раз.

Администрация США руководствуется, насколько я понимаю, двумя соображениями. Во-первых, инспекторы никогда не попадут в Ирак или они не смогут работать эффективно, если там окажутся, до тех пор, пока нет готовности за это бороться - к этому всерьез не готов никто ни в ООН, ни в Европе. Инспекторы - это промедление, а промедление опасно. Бороться сейчас - лучше. Но "сейчас" - это растяжимое понятие. Конечно, в администрации Буша есть люди, которые считают, что промедление не столь уж и опасно. А инспекторы могли бы, предположительно, начать работать в прямом смысле этого слова уже "сейчас" - была бы только воля направить их туда.

Во-вторых, инспекторы, сколь эффективной ни была бы их работа, не смогли бы свергнуть Саддама Хусейна, хотя их присутствие и их работа могли бы, разумеется, ослабить режим. Во всяком случае, смена режима вообще не может служить оправданием войны. Прежний опыт не обнадеживает: Гватемала, Доминиканская республика, Чили, Венгрия и Чехословакия напоминают о самых худших временах разделения "сфер влияния" периода "холодной войны". Смена режима может иногда быть следствием справедливой войны, когда побежденные властители являются нравственными чудовищами, такими, как нацисты. Миротворческие интервенции с целью предотвращения резни и этнических чисток тоже могут приводить к установлению нового режима законным образом. Но поскольку для курдов, проживающих на севере, создана зона безопасности, то настоятельной необходимости в миротворческой миссии не существует. Режим в Багдаде крайне репрессивен и производит отталкивающее впечатление в нравственном плане, но он не совершает массовых убийств, не проводит этнических чисток. Подобные нехорошие режимы можно найти по всему миру.

Единственная настоятельная причина брать на прицел Саддама заключается в убежденности, что он никогда не отступит от того, чтобы завладеть оружием массового уничтожения. Но все же и этого недостаточно. С учетом единения международного сообщества, имеющего на себе обязательства по реализации соглашения в плане проведения военных инспекций, и содержащего для этих целей в готовности военных, Саддам, без сомнения, пока откажется от своих намерений. И такое состояние будет сохраняться до тех пор, пока действуют обязательства международного сообщества. Многие другие режимы, в том числе демократические, такие, как в Индии, пытаются разрабатывать такое оружие или уже располагают им. Можем ли мы быть уверенными, что будущие иракские правители не вернутся к проектам Саддама? Если нас беспокоит безопасность соседей, то военное инспектирование более надежное средство, чем смена режима.

Что сейчас нужно сделать, так это вернуться к условиям, которые в середине девяностых годов могли бы быть основанием для справедливой войны. И мы должны это сделать именно для того, чтобы предотвратить войну, которой хотят многие люди из администрации Буша. Если европейцы хотят действительно поставить под вопрос односторонние действия американцев, то они вернулись бы к этим условиям сами уже не один месяц назад. Ни одно правительство в Багдаде не смогло бы сопротивляться европейскому ультиматуму, пока за ним стояли бы все государства, включая Францию и Россию, которые протежируют Ираку, и пока ультиматум включал бы меры как экономического, так и военного характера. Почему европейцы не сделали этого? Буш говорил о "трудном и решительном моменте" для ООН, но в действительности это европейцы - те, кто сейчас проходит испытание. Пока их поведение указывает на то, что они потеряли всякое чувство видеть в себе независимых и ответственных игроков мирового сообщества. Так в одном из интервью газете "New York Times" канцлер ФРГ Шредер (Schroeder) пришел к удивительной констатации, будто военные угрозы администрации США блокируют любую попытку возобновления военного инспектирования. Я боюсь, что правильный вывод заключается в обратном: без угроз не было бы вообще никаких попыток.

Исходя из убеждения, что Франция, Россия и другие европейские государства (исключая Великобританию) готовы пойти на умиротворение, США сами не выступили с предложением о возобновлении военных инспекций. Но именно это-то мы и должны сделать. Совместно Европа и США, наверняка, добьются создания необходимой системы, которая позволит инспекторам свободно определять место и время осуществления контроля. Инспекторы должны приниматься за работу, но мы не должны повторять старые ошибки девяностых годов: мы обязаны обеспечить им тыл убедительной силой. Война не является ни правильным, ни лучшим выходом из положения. Единственно истинным аргументом в пользу войны является, в большей мере, то, что у международного сообщества нет обязующих его невоенных средств, которые необходимы для использования угроз войны.

То есть, теперь мы можем поставить перед собой самый жесткий политический вопрос: что все же надо предпринять, если то, что необходимо было сделать, не сделано? Мы не должны давать на него поспешный вопрос. Если у нерешительности и тактики задержек не будет конца - если инспекторам не позволят вернуться в Ирак или позволят, но они не смогут эффективно работать, если наши союзники не проявят волю к действиям, - если это будет так, тогда многие из нас, внутренне сопротивляясь, в конечном счете, поддержат войну, которой так хочет администрация Буша. В данный момент появляются и другие вопросы, и еще есть время их решить. Война против Ирака не является ни справедливой, ни необходимой.

Иносми.ру, 17 октября 2002 г.