Все началось с большого взрыва

Печальный юбилей теракта на улице Гурьянова пробуждает в душе чувства разнообразные - за исключением одного, так свойственного любым, даже самым кошмарным годовщинам. Исторического смирения ни на грош, поскольку эта дата имеет мало отношения к истории. Вспоминая сентябрь 1999-го, думаешь не о прошлом, но о настоящем и будущем нашей страны.

Новостные ленты тех дней читаешь как свежие политические сводки. Общественный шок, взрыв ксенофобии, растерянность и страх вперемежку с ненавистью. Впрочем, премьер Путин еще не высказался в сортирном духе, он пока поглощен торгом с нефтяниками и дружбой с Лукашенко, а по поводу теракта произносит слова странные, которые больше никогда не будет произносить: мол, не исключена "газовая версия" взрыва на Гурьянова. Общество уже готово к войне, но еще цепляется за жизнь, еще колеблется, и вместе с ним колеблется наследник. Глагол "мочить" еще не стал общеупотребительным в российском предвыборном словаре.

Зато почти все прочие фигуранты нашей политической жизни высказываются на полную катушку. Лужков уверенно берет чеченский след, а четыре дня спустя, после оптовых смертей на Каширском шоссе, элиты начнут многообещающую полемику о введении чрезвычайного положения в РФ и отмене выборов. В столице возобладает форменный психоз: ночные дежурства возле домов, выборы старших по подъездам, облава на приезжих и новые чудеса регистрации. Вторая чеченская бойня фактически начнется в эти дни, и социум ее поддержит, и еще долго будет поддерживать. Российские СМИ легко освоят нацистскую риторику, и самые отточенные перестроечные перья легко перестроятся на новый лад: за Родину, за Путина, напалмом выжечь Чечню!..

Что же это было на самом деле? Кто нас взрывал и зачем? Собственно, оттого, что события эти так и остались недорасследованными, о них невозможно писать и думать в смиренном жанре исторических хроник. После диких "учений" в Рязани робкие поначалу подозрения в отношении родных спецслужб и недавнего шефа главной из них обрели убедительность многопудовой, хоть и косвенной улики, и в те дни историю еще можно было переписать, если бы страх не возобладал над разумом. Тогда, осенью 1999 года, новая власть вдруг зависла на волоске, и даже война на миг показалась не такой уж неминуемой.

Но только на миг.

Общество встало перед жутковатым выбором. Если страну взрывала новая власть, если она способна на такие чудовищные преступления, то сопротивляться ей почти бессмысленно - она не остановится ни перед чем. Вытесняя эти страхи и ненависть, так удобно было "переложить" их на чеченцев, ваххабитов, арабов, Басаева, бен Ладена (о нем в сентябре вдруг заговорил именно Путин), а весь избыток неизрасходованных за ельцинскую эпоху надежд и любви - на решительного, молодого, голубоглазого полковника НКВД. Взорванная Россия желала мстить. Ледовитый полковник, выдержав паузу, указал ей адреса и явки. И мы пошли за ним, уже не рассуждая и не нуждаясь даже в косвенных доказательствах. Мы догадались, что нас взрывали "черные" во главе с бен Ладеном. Мы всем сердцем поняли, что в Чечне возрождается наша армия. Мы тогда готовы были что угодно понять, лишь бы нас больше не взрывали.

Политические последствия московских трагедий общеизвестны. Смертельно опасные Кремлю кандидаты в президенты Примаков и Лужков обратились в дым и о троне более не мечтали. Любые невосторженные по отношению к войне высказывания стали дурным тоном, на чем в декабре погорел Явлинский. Слово "правозащитник" оказалось матерным. Прошло еще немного времени, и потрясенный Ельцин, плача в кадре крупными слезами, досрочно ушел в отставку. Началась эпоха "питерских", людей с незапоминающейся внешностью, холодными до полного отморожения глазами и простыми фамилиями. Пришло время отката - в обоих смыслах этого замечательного слова. Траектория отката до конца еще не ясна.

Печальный юбилей теракта - повод задуматься о многом. О грядущих выборах, к которым нас опять, похоже, готовят при помощи тротилового эквивалента. О том, что политическая жизнь в стране завершилась осенью 1999-го и все никак с тех пор не тронется с места. И о самом главном: о том, что мы вновь живем вне истории. Ибо история России будет буксовать до тех пор, пока Россия не разберется в том, кто ее взрывал в Москве и недовзорвал в Рязани. Это очень важно узнать, несмотря на самое искреннее душевное стремление заявить, что мы и так все знаем.

Илья Мильштейн, "Грани.ру", 09.09.03г.