|
 Ходячие
раненые Чечни
Примерно 1,5 млн. российских ветеранов войны в Чечне
испытывают чеченский синдром
Молодая медсестра Татьяна из Нижнего Новгорода была замужем
всего 10 дней, когда в марте прошлого года ее муж, Александр,
убил ее ножом за то, что она не нашла его куда-то подевавшиеся
сигареты. Затем Александр попытался зарезаться тем же ножом,
но не сумел. В Саратове 20-летний Алексей убил топором подвыпившего
прохожего за то, что этот человек грубо отказался от предложения
зайти в гости. В уральском промышленном городе Верх-Исетск
бывший армейский снайпер Андрей после мелкой ссоры с отцом
отправил его в больницу с проломленным черепом, а позднее
пытался покончить жизнь самоубийством. Никто из этих молодых
людей (чьи имена здесь изменены) не сумел объяснить своих
внезапных приступов ярости, но у всех троих в анамнезе были
депрессивные состояния и внезапные вспышки гнева - и все
трое воевали в Чечне.
С того времени, как 9 лет назад началась война в Чечне,
аналогичные случаи имеют место по всей России: молодые парни
возвращаются из Чечни домой подавленными и травмированными
и начинают срывать злость на окружающих людях. Российские
психиатры и сотрудники правоохранительных органов называют
это состояние "чеченским синдромом", проводя параллель
с посттравматическим стрессом, который испытали американские
солдаты во Вьетнаме и советские солдаты в Афганистане.
Симптомы идентичны: хроническая усталость, ночные кошмары,
проблемы с концентрацией внимания, беспокойство, агрессия
и упрямство. Однако некоторые полагают, что чеченский синдром
хуже, потому что ветераны Чечни воевали на территории своей
страны. "Примерно 1,5 млн. российских ветеранов войны
в Чечне испытывают чеченский синдром, - говорит заместитель
директора Национального центра социальной и судебной психиатрии
имени Сербского в Москве Юрий Александровский. - Некоторые
адаптируются. Многие не адаптируются. Всем нужна помощь".
Большинству бывших солдат такая помощь едва ли будет оказана.
В ряде российских регионов созданы реабилитационные центры
для ветеранов Чечни, однако они существуют исключительно
благодаря добровольным усилиям врачей и иногда представителей
местной администрации. Нет ни федеральной программы, ни
специальных фондов.
Правительство отказывается признать существование чеченского
синдрома. "Так называемый 'чеченский синдром' - не
более чем изобретенное репортерами клише, - утверждает Сергей
Сухарев из Комиссии Государственной Думы РФ по нормализации
обстановки в Чечне. - Нет никаких свидетельств того, что
уровень преступности среди ветеранов войны в Чечне выше
среднего". Г-н Александровский согласен, что свидетельств
нет, но говорит: "Мне неизвестно, чтобы кто-нибудь
вообще проявлял интерес к собиранию таких данных".
"В случае с чеченским синдромом типовое послевоенное
расстройство психики усугубляется глубоким раскаянием в
связи с тем, что мои пациенты совершали сами или чему были
свидетелями в Чечне", - поясняет г-н Александровский.
У солдат остается глубокая психическая травма от совершаемых
повседневно актов мародерства, изнасилований и убийств,
а также просто от количества виденных смертей. "Всякий,
у кого еще жива совесть, чувствует, что это преступно, -
говорит ветеран Афганистана и Чечни отставной генерал-майор
Александр Ляховский. Чеченский синдром, по его мнению, отличается,
к примеру, от афганского, потому что солдаты в Чечне воевали
на своей земле, в то время как правительство отрицало, что
идет война. То, что многие ветераны Чечни чувствуют себя
брошенными государством и игнорируемыми обществом, только
лишь усугубляет проблему, добавляет г-н Ляховский. "Чем
дольше продолжается эта бойня, тем больше становится жертв
чеченского синдрома", - утверждает г-н Александровский.
Юрий Зарахович, "Time Europe" (США), 29.09.03г.
ИноСМИ
|
