Салман Радуев: "Я абсолютно убежден, что этот приговор будет отменен"

Наш корреспондент Александр Евтушенко на днях побывал в городе Соликамске. Здесь в исправительной колонии особого режима отбывает заключение чеченский полевой командир и террорист Салман Радуев. Александру Евтушенко удалось встретиться с Радуевым в комнате для посетителей колонии и задать ему несколько вопросов. Увы, но в колонии строгого режима не приветствуются подробные беседы с журналистов с заключенными, поэтому заранее просим извинения за плохое качество записи, которую нашему корреспонденту пришлось делать в неудобных условиях.

Александр Евтушенко: Как российские спецслужбы захватили Радуева, где и как он держался все это время - об этом почти ничего неизвестно. И это стало моим первым к нему вопросом.

Салман Радуев: Я был захвачен в плен в поселке Новогрозный Чеченской республики. Меня доставили в Грозный. Я ехал на встречу с представителем одного государства Ближнего Востока. Люди, которые занимались вопросами, решался вопрос финансирования нашего национального движения. Мы вели переговоры. Я вообще не хотел принимать их предложения, потому что они мне предлагали координацию тех планов, которые шли по их линии. Но я знал, что это сразу идет вразрез с желаниями Масхадова, Басаева. Поэтому я прекрасно понимал, что если я возьмусь за это, они потеряют какую-то часть контроля. Думал принять это решение, но тогда я видел бессмысленность того, что творилось тогда. Я не поддерживал эту ситуацию. И как я мог участвовать в управлении процессом, который я не поддерживал.

Александр Евтушенко: По оперативной информации, чеченское сопротивление сейчас опирается в основном на три центра: это горы чеченские, Панкисское ущелье Грузии, Азербайджан, где находится один из центров пропаганды чеченского сопротивления. Салман, скажите, так ли это?

Салман Радуев: Четко организованы четыре центра. Многие выступают, российские политики говорят, сейчас надо добить несколько группировок. Самое плачевное то, что центр внутри Чечни самый малозначительный, там ровно счетом ничего не решают. Если убьют всех, найдут других. Убьют 40 наемников, туда привезут 60 других наемников, там их тысячи. Один центр, вот этот механизм. Второй центр, в отличие от первой войны, в первую войну не было грузинского центра. Я абсолютно убежден, что ни при каких условиях сегодня грузинские власти не примут предложения России о каком-то взаимном, потому что там совершенно другая идет политическая игра. Там даже Грузия не решает этот вопрос. Если бы этот вопрос решал Шеварднадзе, ситуация пока в Грузии... Абхазия, Южная Осетия, Грузия, с одной стороны, будет пытаться максимально для себя использовать эту карту, потому что... хотите лишние проблемы? Давайте выведите Абхазию, Южную Осетию, это сегодня нереально. Дальше, это не секрет, я никаких чеченских тайн национального движения не выдаю. Бакинский центр, там действуют совершенно другие механизмы. Вот эти все информационные центры, вся пропагандистская, транзитная. В этом конфликте задействованы и государственные структуры некоторых стран. Третье, это опять-таки не секрет, центр, который действительно работает в Европе. Это самый мощный центр. Эта борьба наша освободительная тоже считается в какой-то степени борьбой с бедностью.

Александр Евтушенко: Как преломить ситуацию в Чечне к миру?

Салман Радуев: Нужны три фактора. Первый фактор, идет военная операция, называется она контртеррористическая, эта военная операция должна иметь мощную финансовую поддержку, в несколько раз превышающую противника. Второй фактор - вслед за военной операцией там же надо ввести управление гражданское. Нужна мощная авторитетная власть чеченская. И третий фактор - нужна народная поддержка. То есть для этого нужна мощная финансовая поддержка для решения социальных проблем, разрушенные хозяйства надо восстанавливать, людям надо вернуть какую-то веру в будущее. Не может Россия содержать 50-тысячную группировку. При всем желании, лояльность проявляет сегодня Кадыров, бывший наш муфтий, один из идеологов первой войны, он объявлял джихад. Даже Дудаев не собирался объявлять священную войну. У нас были, если не сказать харизматические, но у нас все-таки были другие позиции, нас слушались люди.

Александр Евтушенко: Задумывались ли вы, что здесь вам предстоит провести весь остаток жизни, не становилось ли страшно при этом?

Салман Радуев: Сколько, я не знаю, год, два, три, десять, двадцать, пусть даже 25 лет, я абсолютно убежден, что этот приговор будет отменен, абсолютно убежден. Он незаконный. Мне могли дать этот же срок за Кизляр, за Первомайск, там было три-четыре расстрельных статьи. Я благодарен за то, что не дали. Представьте себе: две тысячи потерпевших. Сейчас против моего пожизненного заключения, знаете, сколько стоит людей? Два свидетеля, две чеченских девушки, нет других свидетельских показаний. И одна вообще не знает меня. Я здесь как обычный осужденный, не предвзятое отношение, никаких поблажек мне никто не делает. Я представляю это как учебно-тренировочный центр эту колонию. Несмотря на то, что в Чечне был генерал, а здесь команды подают лейтенанты, капитаны, прапорщики. Я курсант, а те, которые стоят над нами, я их представляю как инструкторов. Инструктор подает команду курсанту. Сильнейшую можно было бы методику применить для подготовки спецподразделения. Очень жесткое вырабатывание реакции. Я знаю ситуации, когда мгновенная реакция нужна, мышление нужно.

Радио Свобода, 14 сентября 2002 г.