Вашингтон признал войну в Чечне международной проблемой

Несмотря на все шаманские заклинания Кремля на тему "Чечня - внутренне дело России", война в Чечне окончательно стала международной проблемой. Таков смысл последних заявлений американских властей относительно Шамиля Басаева. "Басаев представляет или может представлять значительную угрозу совершения террористических актов, которые угрожают американским гражданам и национальной безопасности страны, внешней политике или экономике США" - такую формулировку выдал в прошедшую пятницу госсекретарь США Колин Пауэлл. Затем последовало заявление Министерства финансов США о Басаеве как "особо опасном террористе".

Все понимают, что никаких "счетов" у Басаева в Америке нет. Мало-мальски разбирающиеся в современной финансовой системе люди знают, что банки превратились в источник самых надежных разведданных для государственных и корпоративных спецслужб, потому что, отслеживая потоки денег с "подозрительных" счетов, можно без труда вычислить место и масштабы намечаемых операций специфического характера. Поэтому люди, подобные Басаеву, используют иные, более простые способы хранения и перемещения денег. Супертехнологии современной цивилизации в большинстве случаев бывают бессильны отследить и предотвратить действия, совершаемые за рамками тотального электронного слежения. Так что, едва ли Министерство финансов США чем-то навредило Басаеву закрытием каких-то загадочных "счетов".

Вашингтон объявил Басаева "особо опасным террористом". Каковы практические последствия этой громкой декларации? Они равны нулю. В самом деле, не пошлет же Америка своих морских пехотинцев воевать с подразделениями Басаева? Американские войска просто не втиснутся в маленькую Чечню, забитую под "завязку" российскими войсками. Их негде будет физически разместить. Однако, при всей своей практической нелепости, определение Басаева "врагом США" имеет под собой тщательно просчитанную политическую основу. Что это за основа?

Во всех вооруженных конфликтах, подобных российско-чеченской войне, партизанские силы распадаются на два крыла: на "умеренных", готовых найти с противостоящей стороной разумный, взаимоприемлемый компромисс, и на "радикалов", нацеленных вести с врагом беспощадную, тотальную войну на полное уничтожение. Трудно сказать, чего больше в таком раскладе: естественных психологических и эмоциональных различий между людьми или продуманной стратегии. Думается, что в чеченском случае силы Сопротивления стратифицировались подобным образом по естественным причинам, поскольку нигде и ни одно вторжение не сопровождалось такой чудовищной и демонстративной жестокостью, которую проявляет в Чечне группировка российских оккупационных войск. Мстители, готовые на любые жертвы во имя возмездия, примкнули к Басаеву. И составили в структуре Сопротивления то самое "радикальное крыло", которое есть и в Ирландии, и в Басконии и в Палестине, и в Кашмире.

Как правило, более сильная в военном и экономическом отношении сторона конфликта первоначально не может избежать соблазна подавить и уничтожить оба сегмента Сопротивления - и "умеренных" и "радикалов". Но когда это не получается (а в современном мире это не получается никогда), начинаются переговоры с "умеренными" при условии, что "умеренные" дадут гарантии обуздания "радикалов". Эту тактику мы сегодня наблюдаем со стороны Израиля в отношении ООП, Британии в отношении ИРА и, частично, Испании в отношении ЭТА.

Россия, как всегда, выбрала "особый путь". Она объявила "радикалами", "террористами", "банформирваниями" все сегменты и персоналии чеченского Сопротивления, в том числе и президента Масхадова, выборы которого были признаны легитимными всем мировым сообществом, включая и Россию. Более того, Кремль заключал с Масхадовым равноправные политические и экономические договоры, как с лидером суверенного государства ЧРИ.

Однако впоследствии Ельцина вновь ослепил соблазн "окончательного решения чеченского вопроса" и он в августе 1999 года развязал вторую российско-чеченскую войну, использовав, как предлог, шитую белыми нитками провокацию ФСБ в Дагестане. Примечательно, что российские СМИ, по инерции еще свободные, первоначально говорили о "дагестанском восстании", в котором, в качестве добровольцев, приняло участие "около 200 чеченцев". Но с назначением премьер-министром главы ФСБ Путина российским СМИ быстро "вправили мозги" и они дружно заговорили о "чеченском вторжении" в Дагестан. Причем, это "вторжение" российская пропаганда до сих пор пытается увязать с Масхадовым, чтобы получить основания называть чеченского президента "террористом".

Впрочем, имея ограниченный успех в России, эти инсинуации абсолютно не подействовали на западную общественность. В западных столицах Аслана Масхадова по-прежнему называют законным чеченским президентом, а подконтрольные ему вооруженные структуры Сопротивления - "чеченскими партизанами", "чеченскими повстанцами" или, в худшем случае, "сепаратистами". У этих определений - совершенно четкий юридический статус, подпадающий под нормативы международного права. "Партизаны", "повстанцы", "сепаратисты" международным правом определены как "комбатанты" и юридически приравнены к законным вооруженным силам государства. Конвенции ООН делегируют им право иметь своих представителей в международных организациях, в том числе и в самой ООН.

Характерна в отношении терминов, которыми обозначены в российской и в западной публицистике чеченские бойцы, история с захватом театра на Дубровке в октябре прошлого года. Москва, как ревнивая мачеха Золушки, подсчитывающая взгляды принца на своих дочерей, тщательно фиксировала, как та или иная западная газета, тот или иной западный политик обозначали бойцов Мовсара Бараева. И не было, к великой скорби российских комментаторов, ни одного случая, чтобы захват "Норд-Оста" заставил Запад изменить свою терминологию. Бараевцев называли "террористами" много и охотно, хотя и далеко не все. Но само чеченское Сопротивление продолжали называть "чеченскими бойцами", "чеченскими повстанцами" и в Германии, и во Франции, и в США.

Россия бьется в диалектических тисках: свои зверства в Чечне ей хочется представить "внутренним делом РФ", а сопротивление чеченцев этим зверствам как "международную проблему", "международный терроризм". Казалось бы, администрация США в лице Колина Пауэлла пошла навстречу этим трепетным кремлевским мечтам, которые можно бы обозначить житейской фразой: "Когда я убиваю, это мое дело, а когда мне дают отпор, это дело всех". Но это только на первый взгляд. На самом деле США сделали то, чего более всего опасался Кремль: на официальном уровне произвели классификацию сегментов чеченского Сопротивления на "умеренных" и "радикалов".

В июле в Вашингтоне без особой помпы, но с широким освещением в СМИ принимали представителя чеченского президента в РФ Саламбека Маигова. Он беседовал с доктором Збигневом Бзежинским, руководителем американского "Чеченского Комитета", его принимали в Пентагоне и с ним беседовали американские сенаторы. Этими встречами Вашингтон достаточно ясно дал понять Кремлю, что отношение к президенту Масхадову остается в США неизменным: он - легитимно избранный чеченским народом политический лидер. Всегда такой красноречивый Ястржембский предпочел не комментировать поездку С. Маигова в США и не стал возмущаться, показывая тем самым, что в Кремле поняли знак, поданный из Вашингтона.

За шагом А последовал шаг Б: Шамиля Басаева в Вашингтоне объявили "террористом". На этот раз Ястржембский проявил некоторую словоохотливость, хотя и без особого энтузиазма. В сентябре ожидается поездка Путина в США. В беседах с Бушем будет затронута и "проблема Чечни". Вашингтон заранее уведомил российского президента, какой будет позиция Буша по этой проблеме: в Чечне есть "террористы", "радикалы", но есть и сторона, с которой можно и нужно вести переговоры. Сторона эта представлена президентом Масхадовым. Никаких новых (в дополнение к "старым") доводов, которые убедили бы Вашингтон в "связях" Масхадова с "международным терроризмом", у Путина нет. Врать в духе Шабалкина или Кадырова ему не позволит статус. Что остается? Не принимать точку зрения Вашингтона или принять ее.

В первом случае неминуемо получат огласку противоречия Вашингтона и Москвы по "чеченской проблеме". С соответствующими политическими и экономическими последствиями для Москвы. Во втором случае у Путина останется ограниченное время для корректировки "выборов в Чечне", намеченных на 5 октября нынешнего года. США устами своего посла в Москве Александра Вершбоу заявили, что признают их результаты лишь в том случае, если они будут подлинно демократичными. А это для Москвы и ее ставленника Кадырова абсолютно невыполнимое условие. В силу этих причин октябрь 2003 года неминуемо должен обозначить какой-то политический перелом в ходе второй российско-чеченской войны, причем, число задействованных в ней сил увеличится за счет новых "игроков", давно объявивших Кавказ зоной своих "жизненных интересов".

Что касается чеченцев, то они следуют наиболее эффективной и правильной в существующих условиях политике: день и ночь уничтожают оккупантов на своей земле. И рано или поздно эта политика принесет свои, давно ожидаемые чеченцами результаты - свободу и государственный суверенитет. Чем дольше тянется война, тем больше время работает против Кремля. И политические сигналы из Вашингтона - серьезное тому подтверждение.

Адлан Бено, Чеченпресс, 11.08.03г.