Будь проклята это война!

Уже смеркалось. Водитель прибавлял скорость, стараясь успеть проскочить через блок-посты по Бакинской трассе до наступления темноты. Мы ехали в селение Гехи-Чу. До поворота оставалось метров 50, когда я заметил старика. Дедушка, вскинув руку, проголосовал, в машине места не было, но уже темнело и старика на дороге ни как оставить мы не могли. Я попросил водителя остановить. Освободив переднее сиденье для старика, я пересел к друзьям на заднее сидение - в тесноте, да не в обиде. Поинтересовавшись, как подобает по этикету, здоровьем и делами старика, мы продолжили дорогу. Музыку пришлось выключить, да и шутить смеяться мы уже не могли - присутствие старика немного смущало.

Молчание продолжалось минуты 3. Мне было интересно поговорить с человеком, который в своей жизни увидел и узнал в три раза больше, чем знаю я. Старые люди всегда искренни и мудры, наверное, именно это и подкупает. Все разговоры в Чечне сегодня связанны только с войной, говорили мы о перспективах завершения войны, немного поспорили даже о политике. Люди в Чечне вне зависимости от возраста политически грамотны и любой старик сможет дать свой анализ политических и военных событий. Как правило, все подается логике и аргументировано. Жизнь научила, а точнее, военная жизнь

"Будь проклята это война!" - эмоционально произнес старик. То, как это было сказано, меня поразило. Столько ненависти в словах было этого человека. " Амин", - автоматически произнесли все сидящие в машине. "Тебе сколько лет?" - спросил дедушка у Салмана, который сидел за рулем. " 28", - ответил тот. "Как и моему Анзору, да продлит Аллах твою жизнь, - добавил дедушка, - его убили русские". Он выдержал паузу, затем продолжил и то, что он рассказал, повергло бы в ужас даже ужасы видевших, а их те, кто живет в Чечне, видит каждый день.

Мухдан - так звали старика - проработал всю жизнь в автоколонне 15-72 водителем маршрутного автобуса. Веселый водитель -так, говорят, называли его пассажиры, порой ждали именно его, так как рабочий день начинался с веселого голоса, который желал им, пассажирам, удачного дня и хорошего настроения. Семья была большая: две девочки-красавицы и 4 сына. Еще перед самой первой войной женился старший сын, и в 1995 году Мухдан ушел на пенсию и все мечтал уехать жить в село смотреть, как растут внуки, возиться во дворе, завести хозяйство. Именно такой жизни ему хотелось. Однако выросшие в городе дети ни как в село ехать не хотели.

Первая война обошла стороной дом Мухдана по всей видимости для того, чтоб проявить все свое зло на второй. Когда началась война, все 4 сына ушли в отряды Сопротивления добровольцами. С города Мухдан категорически отказался выезжать, не выехали и остальные. Когда чеченские бойцы оставили Грозный, русские весь свой оскал направили против мирных граждан, которые остались в городе. Когда ко двору подъехал БТР, Мухдан вышел с дома и пошел к воротам, через которые уже врывались полупьяные контрактники. "Здесь только женщины, мы мирные люди", - успел сказать старик и получил удар прикладом по голове, отчего потерял сознание. Падая, еще услышал крик дочки "Дада!", потом выстрелы, опять крики, все было как в кошмарном сне. Когда дедушка пришел, себя он услышал еще одну автоматную очередь. Посмотрев в сторону, куда стреляли, он увидел сползающею по стене всю в крови младшую дочку, весь двор был в трупах, на ступеньке лежала расстрелянная жена, у ворот - сноха, а рядом маленький Арбишка, у стены младшая дочь, а в метре от нее старшая дочь, которая, видать, и кинулась к нему, когда его били прикладами. "Меня оставили жить, наверное, мало им было горя, которое они принесли мне, так они после этого оставили меня жить", - продолжил он. "Трое суток я сидел в комнате, куда собрал все трупы, читая молитву. Хоронить не разрешали. Таких как я, было много - тех кто, обняв трупы своих родных, сидел в эти дни в страшном городе. Затем уже на похоронах в селе я узнал от двух сыновей, что старший и средний погибли, когда их отряд выходил из города, а через 3 недели я похоронил и этих двух. Все они сейчас на родовом кладбище в нашем селе. Они хотели пожить в городе, а все наоборот. Сейчас я остался в городе, а они все вместе рядышком на родовом кладбище в селе".

А. Мелхиев, ГИА ЧЕЧЕНПРЕСС,
17 августа 2002 г.