ПОЛКОВНИК ШАБАЛКИН РАЗОБЛАЧАЕТ ЧЕЧЕНЦЕВ

Комментируя последние события в Грозном, хотелось бы вспомнить некоторые эпизоды из прошлой русско-чеченской войны. Когда в марте 1996 года вооруженные силы Чеченской Республики Ичкерия взяли под контроль столицу, а после практически без потерь ушли из города, милиционеры, служившие промосковской администрации, сели перед телекамерой и стали сокрушаться о своих погибших товарищах, обещали наказать виновных в их гибели, имея в виду, конечно, бойцов сопротивления.

Начиная с 1991 года, с момента провозглашения Чечней государственной независимости, российские политические и военные руководители постоянно пытаются разжечь в республике гражданскую войну. Для этого используются самые различные способы: провокации, террористические акты, убийства и т.д. Если в начале чеченской государственности в Кремле надеялись, что чеченцы сами между собой перегрызутся, иногда подпитывая эту надежду то диверсиями, то подкармливанием и вооружением так называемой чеченской оппозиции в лице Умара Автурханова, Беслана Гантамирова, Руслана Лабазанова и других, то осенью 1994 года надежда иссякла, и пришлось вводить войска, опять-таки прикрываясь все теми же чеченскими фамилиями.

Но и при этом чеченцев не удалось стравить друг с другом. Хотя испробовали самые изощренные методы, которые в других странах, как правило, срабатывали безотказно, как, например, взрыв в центре Грозного в декабре 1995 года, унесший жизни более чем сорока мирных граждан. Не учли в Кремле менталитета чеченского народа и исторических примеров, подтверждающих его, что во время страшной трагедии чеченцы всегда стараются держаться сплоченно, даже кровники мирятся. На какой бы почве люди ни ссорились, на политической, как это было до 1994 года, или на религиозной, как было в 1998 году в Гудермесе, вражда далеко не заходит, запах большой крови не ослепляет, наоборот, отрезвляет чеченцев.

Не хотели этого понять и организаторы взрыва в микрорайоне Ипподромный в Грозном 18 апреля 2002 года, когда погибло семнадцать чеченских милиционеров. Государственные деятели в Кремле и генералы в Генштабе давно потеряли надежду удержать Чечню в составе России. А значит рано или поздно им придется выводить войска из республики. Дальше последует проблема ответственности за все преступления, совершаемые на территории Чеченской Республики с 1991 года, за убийства сотен тысяч жителей, за незаконные аресты и захваты заложников, за пытки и издевательства в фильтрационных лагерях, за колоссальный экологический ущерб, нанесенный всему Кавказу в результате двух войн. Как говорится, знает собака, чье мясо съела. В Москве чувствуют, что в случае расследования этих преступлений, ответственность за них придется нести военному и политическому руководству России. Чтобы не допустить этого уже неоднократно предпринимается попытка перевести войну в Чечне во внутричеченский конфликт. А ради этого можно пожертвовать как можно большим количеством чеченцев, как сторонников независимости, так и пророссийски настроенных. В таком случае самой уязвимой мишенью в Чечне являются работники промосковской администрации, чеченские милиционеры и, как показали недавние события в районном центре Шатой, молодые парни, призванные в российскую армию, но оставшиеся служить в самой республике.

К сожалению, чеченские милиционеры этого, похоже, не понимали. Вот и сделал тогда воинственные заявления командир чеченского ОМОНа Муса Газимагомадов, обещая отомстить за погибших товарищей и достать боевиков хоть из-под земли, кто бы ни стоял за взрывом 18 апреля, Хаттаб или кто другой. Такие слова, конечно, на руку истинным заказчикам упомянутого преступления, которые в Москве греют руки на трагедии чеченского народа.

Совсем по-иному восприняли взрыв в Шатое 6 августа жители этого села. Весьма характерны в этом плане слова чеченской женщины, чей сын оказался одним из одиннадцати погибших от этой провокации молодых солдат, служивших в комендантской роте, обращенные к российскому полковнику: "…Почему со стороны комендатуры по ребятам открыли огонь?"

Жители Чечни прекрасно видят, кто истинные организаторы всех этих террористических актов, кому на самом деле выгодно уничтожение наибольшего числа чеченских парней. Ведь в мозговом центре всех этих провокаций даже не утруждают себя, чтобы придумывать новые способы убийства людей. В декабре 1995 года взрыв в центре Грозного прозвучал около здания промосковского правительства, после чего федералы почти сразу обвинили в этом дудаевских боевиков. В апреле 2002 года в микрорайоне Ипподромный чеченские милиционеры погибли около российского блокпоста, затем по ним сразу был открыт шквальный огонь, и их командир Газимагомадов тут же пообещал достать Хаттаба. 6 августа в Шатое призывники погибли в пятидесяти метрах от комендатуры, и опять по ним со всех сторон открыли огонь. На отчаянные же вопросы жительницы Шатоя не замедлил дать ответ главный опекун всех журналистов на Ханкале полковник Илья Шабалкин, мол, взрыв организовали боевики полевого командира Докки Умарова, а российские военные обнаружили огневые точки противника и открыли огонь, чтобы подавить их. Естественно, что раненых и убитых призывников чеченской национальности российские военные считают огневой точкой противника.

Видимо, помимо нехватки фантазии у российских диверсантов срабатывает и чувство собственной безопасности. Ведь гораздо удобнее и спокойнее стрелять по чеченцам, даже не выходя из своего расположения. А пока в Чечне остается хоть один мужчина, способный держать оружие в руках, всегда есть на кого свалить все преступления в этой республике.

М. Мамедов, ГИА ЧЕЧЕНПРЕСС,
14 августа 2002 г.