|  Время
зомби
Девушка по имени Зарема Мужихоева не хотела ни умирать, ни убивать. В
ином случае она бы привела в действие бомбу, на которой той же ночью подорвался
майор Георгий Трофимов - профессионал-взрывотехник из ФСБ. По-видимому, в последнюю
минуту она решилась на самоарест: ничем иным не объяснишь ее странное поведение
в кафе на Тверской-Ямской, угрозы посетителям и пререкания с охраной. Что остановило
смертницу - загадка. Разгадку будем ожидать в открытом и гласном суде. Что
же касается вопроса более общего, связанного с причинами появления шахидок в Москве,
то и здесь все довольно непросто. Спросим себя и соотечественников: что надо сделать
с человеком, с его детьми и родителями, с его страной, чтобы он, обвязав себя
взрывчаткой, отправился в путь по чужому городу убивать абсолютно незнакомых людей?
Отчего-то вспоминается Эльза Кунгаева и представляется ее будущее в том случае,
если бы ей удалось вырваться из рук танкиста с крепкими пальцами. Однако насилие,
бомбежки, пытки, отчаяние, ненависть - это только слова, лишь слегка раскрывающие
смысл происходящих событий. В конце концов, мало ли кого пытали, насиловали и
доводили до самоубийственного отчаяния. В крайнем случае человек отыскивает мучителя
и мстит. Чужих и незнакомых он не убивает. Имеется еще такое слово - "безумие".
Это ближе, поскольку факты немотивированного убийства описываются в психиатрии
и объясняются разнообразными синдромами.
Безрассудство смертниц очевидно
всякому. Так что лишь сумасшествием похвально здоровый человек может объяснить
теракт в Тушине, направленный против молодых людей, которые пришли послушать "Машину
времени". Однако безумие всегда иррационально; прикидываясь объяснением,
это слово ничего и никому не объясняет. И тогда в поисках окончательного
истолкования мы добираемся, наконец, до войны. Это слово универсально, ибо соединяет
в себе все предшествующие значения и добавляет кое-что от себя. Война - это насилие
и месть, пытки и ненависть, бомбежки и безумие, но прежде всего- гибель невиновных.
Захватить "снайпершу" и мучить ее до тех пор, пока не назовет имена
и явки, до смерти. Одеться в тротиловый эквивалент и взорвать очередь у билетной
кассы. Война - это хроника дозволенных преступлений, за которые награждают, как
за подвиг. Война - это диагноз, с которым суд и психиатры будут годами мучиться,
не решаясь вынести приговор. Если целый народ бомбить, зачищать, пытать
и насиловать лет десять, если сажать его в яму, а потом гнать на референдум, снова
зачищать, и объявлять амнистию недонасилованным и недоубитым, и опять убивать,
а после назначать выборы на октябрь и смотреть, что получится, то вот это и получится:
народ сойдет с ума. Он свихнется настолько, что позабудет обо всех своих традициях.
Два поколения брюнеток, назвавшись "черными вдовами", про унизительный
адат и заметно раскрепостятся. Тогда они купят билет в далекий, но столичный вражеский
город и сперва посетят театр, потом отправятся на концерт, не побрезгуют и рестораном.
И нам, ни капли ни в чем не повинным и даже не голосовавшим ни за какого Путина,
останется молиться на их неумение и нерешительность. Потому что девушки сошли
с ума. И мы, живущие внутри их безумия и упертой шизофрении собственной власти,
будем понемногу привыкать к их соседству, как привыкли к нашим вождям. Это будет
такой видеоряд: мертвая брюнетка, глядящая в небо, а потом невысокий, но волевой
человек в Кремле объясняет нам, что у терроризма нет будущего. А у нас оно есть? Но
тут, конечно, уже другой стиль толкований - на телеэкране РТР, в солидной центральной
или, наоборот, в "желтой" газете. Другая семантика, и она по-своему
интересна. Внутри нее, помимо государственной твердости и погромных настроений,
масса захватывающей информации. Тут в ходу весьма любопытные в познавательном
плане сведения о людях-зомби и о негодяях, подвергающих зомбированию юных чеченок,
так что стоит шепнуть им некое кодовое слово, как девушки пойдут и взорвут что-нибудь,
если не передумают или не промахнутся. Тут можно услышать поразительные рассказы
о батальоне не то дивизии "черных вдов", подчиненных непосредственно
Басаеву, который знает все кодовые слова. Тут, наконец, помимо намеков на то,
что все эти "черные" - нелюди, имеются еще и религиоведческие изыскания
на тему ислама и ваххабизма. Суть изысканий: шахидки гибнут за веру, такая вера
у них - убивать и погибать. Пожалеть стоит лишь об одном: о том, что действительность
не столь красочна, как в трудах наших конспирологов и в русских триллерах с хорошим
концом. Иначе, можно не сомневаться, у доблестной ФСБ на всякое кодовое слово
нашелся бы антикод с резьбой. И если бы басаевский батальон маршировал где-нибудь
в горной местности, то летчики, поднявшись с Моздока, умиротворили бы его за десять
минут. И если бы речь шла об исламе... Самое безысходное в том, что на Кавказе,
как и повсюду в мире, с обеих сторон воюют кромешные атеисты. А если православные
батюшки освящают БМП, а боевики горло пленному не перережут, не возблагодарив
Аллаха за милосердие, так при чем же тут вера? Террору нет оправданий.
Гибель невинных не подлежит прощению, даже если убийца сам является жертвой садистов
и палачей. Но террор подлежит объяснению, ежели государство озабочено защитой
своих граждан, а не только победой над ними на очередных выборах. В этом
смысле дела у нас обстоят очень скверно. Складывается впечатление, что борьбу
с самоубийцами в России ведут сплошные зомби, и все их речи на эту тему - какой-то
болезненный однообразный бред. Есть только одно официальное объяснение террора
- террор. Только один способ борьбы с ним - выковыривать из пещер и уничтожать.
В рамках очередного активного мероприятия, превращающего страну в осажденную крепость.
И опять, как четыре года назад, по стране ползет эпидемия страха, и мрачные подозрения
насчет хитроумного злодейства спецслужб тонут в подозрениях еще более мрачных
- об их полнейшем бессилии и кромешной глупости. Впрочем, глупость эта вовсе
не отрицает злодейских помыслов. Оттого безумие, как война, вновь кажется управляемым,
и юные вдовы в Москве, как прежде Басаев в Дагестане, работают словно в одной
связке с федеральной властью. Должно быть, не догадываясь о том, кто им шепчет
на ухо соблазнительные кодовые слова. Немецкий журналист Томас Авенариус назвал
их "дочерьми Путина и Аллаха". Весьма точное определение. Илья
Мильштейн Журнал "Новое время", №28
|
