ЧЕЧЕНСКИЙ ВЫБОР: ОТ "КОВРА" ДО "КОНВЕЙЕРА"

Тактику ковровых бомбардировок сменила стратегия конвейерного уничтожения людей

На протяжении почти уже трех лет второй чеченской войны власти не раз намекали: мол, не станет Хаттаба с Басаевым - это и будет означать конец войне, именуемой "антитеррористической операцией", и тогда наконец огромный, никаким здравым смыслом не оправданный, почти 100-тысячный боевой контингент, противостоящий 600-тысячному населению Чечни и "2000 боевиков" (официально объявляемые цифры), сможет покинуть республику. А с этим сойдут на нет убийства, пытки, зверства и похищения людей силами господ в погонах, а также неизбежное при оккупационном положении армии массовое "военное" мародерство...

Ждали-ждали и дождались... О кончине "в связи с долгой и продолжительной болезнью" и Хаттаба, и Басаева торжественно объявлено - войска же остаются на месте, да и в методах ведения войны никаких изменений не произошло: идут "зачистки", не прекратилась работорговля живым и мертвым товаром силами военнослужащих как главное "боевое мероприятие" в Чечне, тысячи семей ищут своих похищенных родственников и в лучшем случае выкупают их трупы у "защитников Родины от терроризма"...

"ВЫС. РОС."

Имран Джанбеков из селения Гойты Урус-Мартановского района был очень высокого роста. И только 22 лет от роду. Эти обстоятельства, похоже, и решили его судьбу - в соответствии с традициями, укоренившимися в Чечне в последние почти три военных года. Его увезли ночью - и с концами. Как многих других.

- Я теперь каждое утро встаю и отправляюсь искать сына, - говорит потухшая красавица Зайнап, мать Имрана. Она опустила голову, так что видны только высокий лоб и волосы, и вырисовывает безжизненными пальцами на скатерти бесконечные круги своей безнадеги.

- Куда отправляетесь?

- Куда глаза глядят. К Урус-Мартановской комендатуре, в МВД в Грозный, в республиканскую ФСБ... Показываю фотографию, прошу: может, хоть кто-то... И вот недавно в одной из этих структур мне показали протокол задержания другого парня... И я прочитала в графе "причина задержания" - просто "выс. рос.". То есть "высокий рост".

- Не может быть!

- Я тоже сначала так подумала, но... Куда деваться? Своими глазами видела. Моего Имрана тоже не за что было забирать, кроме как за этот "выс. рос.". Лучше бы я его не кормила хорошо, лучше бы не растила, не воспитывала, как подобает...

В последние годы по большей части Имран сидел дома по требованию родителей. Всю войну сидел.

- Почему? - спрашиваю.

- Мы берегли его. От всех. - Зайнап начинает плакать. - Он был "выс. рос.": 1 метр 92 сантиметра. И когда стало ясно, что первым делом федералы забирают физически крепких, хорошо сложенных парней, мы даже в институт перестали его пускать - очень уж придирались на блокпостах. А потом подумали и все-таки решили: надо учиться, и по очереди - то я, то отец - ездили с ним на занятия в Грозный, ждали там и сопровождали обратно.

Кому-то из незнаек рассказ этот покажется странным, да еще и с преувеличениями: ну как так? Провожать 22-летнего подобно детсадовцу?.. Однако именно такова современная многострадальная чеченская жизнь, а сказанное Зайнап - типичная от безысходности происходящего вокруг история для матери молодого чеченца.

- Но не уберегли мы нашего старшего. - Зайнап смотрит перед собой, как на похоронах. - Днем-то сопровождали, а они пришли ночью. Ровно в пять минут первого. Все - в масках. Были два БТРа и военный "уазик" на улице. Сына посадили в БТР. Я бежала за машинами и кричала: "Имран! Имран!". Так добежала до выездного, в сторону Грозного, блокпоста. Оттуда: "Стой! Стрелять будем!". А я кричу: "Стреляй! Убийцы! Сына моего похитили! Вон в тот БТР, который вы только что пропустили без проверки, его пихнули!.."

Солдаты, охранявшие блокпост, опустили автоматы, не стали стрелять в мать. Единственное, что она увидела: "02" - так называемый "регион" - на заднике БТРа. В Чечне все знают, что это значит - бронемашина принадлежит внутренним войскам МВД.

Тот блокпост был границей истории: никто теперь не знает, где похищенный Имран, ВСЕ силовые и военные структуры Урус-Мартановского и всех иных районов, а также соответствующие республиканские ведомства заявили, что не забирали... Джанбековы написали заявления во все прокуратуры и всем главам администраций - от Ясаева, главы Урус-Мартановского района, и Ахмата Кадырова, руководителя Чечни, до Путина. Письма, жалобы, петиции, заявления... Все оказалось бессмысленным. Ясаев заявил, что он "ничего не сможет", Кадыров традиционно не любит Урус-Мартановский район, как не лояльный Грозному, о чем прямо заявляет по местному телевидению, и поэтому бесполезно просить за урус-мартановского парня... А Путин? Похищение молодого чеченца силами военнослужащих - то, на что в Москве реагировать вообще не принято. Вроде это и не люди, которых украли. Вроде так и положено...

Во всем мире матери живут надеждами: это их жизненное кредо, на котором стоит планета. Если ребенок болен - надеждами, что будет обязательно здоров. Если оступился - что выправится. Если пропал - что найдется. Такова и Зайнап.

- Люди говорят, если через 5-7 дней не выбросили труп, значит, хорошо... - передает Зайнап один из устойчивых мифов сегодняшней Чечни. - Значит, он выдержал пытки первых дней и его отправили в Ханкалу. Он - крепкий. Только мне снится, что он стоять не может, били сильно... Таких, как мы, родителей, сегодня много по Чечне. Сотни, тысячи... Мы часто теперь стоим до комендантского часа на Ханкалинском повороте - оттуда дорога прямо к военной базе.

- Зачем вы там стоите? Что ожидаете?

- Информацию о своих. Иногда оттуда, от офицеров, подъезжают к нам посредники, объявляют цену на тех, кто еще содержится... Или кто уже мертв - на трупы.

Так проходят световые дни Зайнап и Адлана Джанбековых. А по ночам родители Имрана перебирают, как ночами то же самое делают в тысячах других чеченских бессонных домов, пытаясь понять: что они сами сделали не так, в чем не угодили федералам, в чем мог быть виновен их сын?..

Джанбековы находят лишь одно: Имран хорошо знал турецкий язык, два года отучился в стамбульском колледже. И может быть, кто-то донес об этом.

- Но знать язык - хорошо?.. Это - достоинство.

- У вас - да. Но не у нас. Федералы могли подумать, что в Турции он набрался чего-то плохого, - объясняют родители. - Когда я поняла про турецкий язык Имрана, то везде, куда хожу на его поиски, стала объяснять, что тогда в Турцию наших ребят отправляли учиться по решению российского правительства! Сам вице-премьер Лобов курировал этот обмен! И Имран, ему было лет 15-16 тогда, не может сейчас за это отвечать! Но нам некому это рассказать. Никто ни слушает. Сколько ни перебираю жизнь сына, ничего больше опасного не нахожу. Я в этом уверена, потому что он все время был при нас.

КАКОВЫ ПРАВИЛА ИГРЫ?

...Наступает вечер и в другом гойтинском доме. Сюда недавно "выдали" труп тоже похищенного военными человека. А говорим мы с 20-летним Саламбеком, племянником погибшего, - о том, что делать дальше, о смысле всего происходящего, о том, что думают об этом молодые чеченцы...

Жизнь приучила его молчать. Всегда и при любых обстоятельствах. И он немногословен, как многолетний заключенный концлагеря.

- Что сегодня вообще делать молодежи в Гойтах? Кроме как прятаться от федералов? Ведь не последний вопрос... Не могут же в самом деле 18-25-летние парни три года подряд, изо дня в день, сидеть дома, чтобы только все знали, что они не воевали?..

Вот ответ Саламбека:

- Что нам делать? Помирать.

Надеетесь, Саламбек в силу возраста смеется? Ерничает? Иронизирует?..

Ничего подобного. Молодые тут вообще редко смеются - отвыкли, вон сколько свежих могил на гойтинском кладбище. Столько же похоронных процессий, которые должен посетить. Саламбек совершенно серьезен: на его бесстрастном малоподвижном лице - гримаса мучительной безысходности, хотя крупные глаза над широкими застывшими скулами смотрят упрямо и с укором.

Большинство выживших к этому моменту людей в Чечне чувствуют сегодня отчаяние - полное, кромешное, как пасмурная беззвездная ночь. Это и есть главный результат тотального правового беспредела, примененного к населению в ходе войны. Из села выходить - опасно для жизни, заберут, по селу гулять - опасно для жизни, заберут... Молодых эта федеральная метла вычищает ежесуточно. Урус-Мартан навестить - тем более нельзя. По пути, на дороге, полно блокпостов, и каждый может стать самым последним в жизни - примеров чему тьма. Да и в самом Урус-Мартане повелось хватать всех без разбору, и нет никаких гарантий, что сможешь объяснить, почему ты не дома сидел, а очутился в собственном своем райцентре. Если, конечно, раньше не скончаешься под пытками "на третьем этаже". Так в районе называют райотдел ФСБ - он располагается на третьем этаже здания военной комендатуры.

А в самих Гойтах? До войны тут жили примерно 40 тысяч человек, теперь же - не более 15. Все, кто только мог, уехали, спасая детей. А для оставшихся тут нет ничего, кроме известного чеченского набора: набегов федералов, ночных "зачисток", мародерства, утренних обсуждений, кого "взяли" на этот раз и что при этом прихватили, регулярных похорон да рассказов, кого как пытали из тех, кто выжил, и кого в каком виде возвратили трупом... Ни библиотеки, ни кинотеатра, хотя здание и сохранилось.

- Когда у вас крутили кино в последний раз?

- Когда я еще был маленьким. До первой войны.

...Измученная мама Имрана Джанбекова с остатками былой решительности, еще поддерживающими ритм ее опустошенного горем сердца, выплескивает:

- Россия делает нас быдлом. Почему? Россия гонит нашу молодежь в объятия тех, кто первым придет и скажет: "Будь с нами". Почему?

- Не знаю так же, как и вы.

- Я даже думаю теперь так: пусть бы "бородатые" палками били нас за водку. Палка - все равно лучше, чем убивать... Мы хотим понимать: кто из нас вам не нравится? И по каким признакам? За что конкретно нас полагается пытать? За что конкретно приказано убивать? Похищать? Сейчас же - ничего непонятно, и уничтожают просто всех подряд: и того, кто был с ваххабитами, и того, кто был против них. А больше других - "серединных", кто был ни с кем. Как наш Имран.

Ответить нечего. Потому что "Чечня времен Путина" - это годы молчания о главном или одинокие вопли страдающих граждан, которые тут же утопают в песнях и оргиях тех, кто делает вид, до какой степени им все это нравится.

Новая газета, 20 мая 2002 г.