|
 Будановщина
в ежедневном режиме
"Никакой суд ни по каким преступлениям
в Чечне нашему начальству не грозит"
Предложение немецкого парламентария Рудольфа Биндига создать
Международный трибунал по Чечне не сотрясло Россию. Ни строгих
отповедей из уст Ястржембского, ни протестов из МИДа, ни даже
матерной брани из Думы по этому поводу мы не услышали. Отметился
один Рогозин, обозвавший депутата бундестага "оголтелым
недругом России", но тема не получила развития. Новость
обсуждается в газетах - в официальной политической жизни ее
нет.
На первый взгляд странно. Заседание юридического комитета
ПАСЕ состоялось, и речь немецкого политика прозвучала там
довольно внятно. Биндиг, который вместе с лордом Джаддом является
содокладчиком по Чечне и бывал в Грозном, подготовил проект
резолюции, где отмечено, что правозащитные инициативы Совета
Европы и ОБСЕ не привели к улучшению ситуации на Кавказе.
Виновата в том, подчеркивается в документе, российская власть,
которая не предоставляет полноценной информации, препятствуя
европейцам в осуществлении их законных полномочий. В связи
с чем и предлагается учредить трибунал по делам о преступлениях
против человечности и военных. По гаагскому образцу. В Гааге,
если кто запамятовал, занимаются как раз массовыми убийствами
и судят целую группу лиц, среди которых выделяется седоволосый
мужчина с хорошей осанкой и взором презрительным - Слободан
Милошевич. Бывший президент страны.
Иными словами, аналогии напрашиваются весьма грубые и неполиткорректные.
Только представить: на скамье подсудимых сидит страшно сказать
кто, и над ним из прокурорского кресла глумится не любимая
у нас в народе Карла дель Понте. К тому же, если встать на
точку зрения оголтелых недругов, нельзя не признать, что в
Косове и в Чечне происходили/происходят одни и те же события.
Описываемые как минимум в тех статьях международных законов,
где говорится про этнические чистки, если не про геноцид.
А Кремлю хоть бы что - молчит. Словно на дворе не март 2003-го,
а март 2000-го, когда РФ собирались исключать из ПАСЕ и приходилось
в срочном порядке затевать дело Буданова, чтобы доказать свою
приверженность правозащитной идеологии; словно не было ни
11 сентября, ни всемирной контртеррористической операции,
ни карнавального разрыва думской делегации с лордом Джаддом.
Складывается впечатление, что мы до сих пор боремся за право
голоса на сессиях Парламентской ассамблеи Совета Европы.
Это впечатление ложное. Следует сразу отметить, что никакой
суд ни по каким преступлениям ни в какой Чечне нашему начальству
не грозит. И дело здесь не только в том, что у Милошевича
не было ядерных бомб, а у нас их даже больше, чем требуется,
чтобы в корне пресечь любые разговоры о трибунале, - хотя
отчасти и в этом тоже. Дело в том, что учреждение Международного
суда - событие в мировой практике раритетное, связанное с
таким количеством юридических и бюрократических тонкостей,
что до сих пор, кроме Нюрнбергского трибунала, Международного
трибунала по Руанде и Гаагского, ни один такой суд не работал,
хотя преступлений против человечности за отчетный период было
совершено предостаточно. Вспомним хотя бы, что такой трибунал
подлежит утверждению на Совете Безопасности ООН, где у Москвы
имеется право вето, и все становится на свои места. Инициатива
герра Биндига и примкнувших к нему парламентариев из юридического
комитета ПАСЕ обречена на провал. Это был романтический порыв
с негодными юридическими средствами. Безвредное упражнение
в русофобии, как сказал бы Рогозин. Реванш за бессильные попытки
помешать чеченскому народу выразить свое мнение на референдуме...
Выражаясь человеческим языком, трибунал по Чечне надолго откладывается.
К сожалению.
Пожалуй, в референдуме - разгадка всего сюжета. Реванш не
реванш, но если вчитаться в текст обреченной резолюции, то
становится понятно: в Европе с давних уже пор и всерьез озабочены
тем, что творится у нас в Чечне. Заявление Биндига - вне всякого
сомнения, попытка оказать давление на российские власти и
одновременно напоминание о том, что терпение депутатов ПАСЕ
не беспредельно. Ладно, референдум, бог с вами, ваше внутреннее
дело, а вот будановщина в ежедневном режиме - это, извините,
и наше дело тоже, если Москва дорожит своим членством в Совете
Европы. В той ситуации, когда Россия, азартно подсчитывая
цены на нефть до, во время и сразу после иракской войны, успешно
дружит с Берлином и Парижем против Вашингтона и с Вашингтоном
- против "старой Европы", отдельные парламентарии
(показательно, что Рудольф Биндиг - немец) вспоминают о базовых
демократических ценностях и отказываются играть по новым,
но уже утомительным контртеррористическим правилам. Они делают
вид, что мир еще не сошел с ума и преступление против человечности,
кто бы его и когда ни совершил, подлежит суду трибунала. Это
язык, от которого и мы (и американцы) давно отвыкли. Это язык
нормы, к которой рано или поздно, свергнув посредством точечного
бомбометания последнего диктатора и замочив в сортире непокорный
народ, придется возвращаться. Герр Биндиг просто опередил
время. На много лет или десятилетий - время и покажет.
Что же касается Москвы, то для нее скорый референдум, где
российские войска проголосуют за чеченскую конституцию, -
важный повод для сдержанности. По правилам нашей игры, расписанной
на ближайший месяц, в республике имеют место неуклонная стабилизация
и рост уровня доверия простых чеченцев к непростым тонкостям
конституционного порядка. Из Грозного выводятся войска, приостановлены
тотальные зачистки, отменены бомбежки, выкопаны и спрятаны
за ближайшим кустом блокпосты, Буданов со своим делом отправлен
с глаз долой на доследование, Ястржембский с Сурковым, посетив
Чечню, выразили недовольство отсутствием флагов и плакатов
под небом голубым - все хорошо. И в этой обстановке бесконечного
милосердия просто нелепо было бы отвлекаться на какого-то
немца, который желает искать в наших стройных рядах Милошевича,
Караджича и Младича. Пройдет референдум - вот тогда и поговорим.
Илья Мильштейн,
Новое время №11
|
