ЧЕЧЕНСКАЯ ВОЙНА. ЧТО МЫ ВСЁ - ТАКИ ЗНАЕМ О НЕЙ ?

Тайное всегда, рано или поздно становится явным.

Третий год на территории Европы идёт страшная и подлая война. Огромная до мозга костей милитаризованная страна, унаследовавшая от своего советского предшественника все сатанинские человеконенавистничские инстинкты, стирает с лица земли маленький кавказский народ, дерзновенно заявивший о своём праве на независимость.

А в это время главы государств, считающихся демократическими, премьер-министры, парламентарии, известные политические деятели спокойно играют с детьми, общаются со своими жёнами... И конечно же чувствуют себя настоящими мужчинами...

Согласны: бывший (а на практике настоящий) глава КГБ во главе ядерной России - очень серьёзно! Но, если бы чеченская проблема как-то задевала сферу собственных интересов этих, так называемых демократических государств, ведь стукнули бы кулаком по столу?! Ещё как стукнули бы! Это тебе не какие-то там абстрактные права человека! Шкурничество? Ещё какое! Как там у Солженицина: "И пусть он не кичится, что он государственный деятель или лауреат, академик или народный артист. Пусть он так и скажет себе: "Я - быдло и трус! Потому что мне - лишь бы сытно и тепло!"

А Москва, тем временем, как все военные преступники, рассчитывает, что "война всё спишет", что всё забудется, перемелется, быльём порастет! Так вот пусть знают в Кремле, что всегда (и через много лет!) найдутся люди, которые вытащат на свет их преступления в этой несправедливейшей для России войне. Вытащат, пообтряхнут и пригвоздят виновных к позорному столбу Истории! Пусть в Кремле ещё раз подойдут к окнам. Какой ясный вид открывается сегодня оттуда на здания Гаагского и Страсбургского судов!

Слабодану Милошевичу тоже никогда не приходило в голову, что когда-нибудь миска казённой похлёбки, переданная ему в урочный час через "кормушку", явится одной из утех его беспросветных тюремных будней...

В марте исполняется вторая годовщина битвы за Комсомольское. Предлагаем читателю несколько уникальных интервью, проливающих свет на те события февраля-марта 2000 г. Автор интервью - НАТАЛЬЯ ЭСТЕМИРОВА (Назраньская приёмная Правозащтиного Центра "Мемориал", Ингушетия).

Р О З А , медсестра медпункта села Комсомольское: "... На поле люди оказались без еды, без тёплой одежды, не имея возможности обогреться. Никто не думал, что придётся провести там столько времени, поэтому не взяли с собой ничего даже еды. Нам повезло ещё, что снега не было.
Началась эпидемия кишечных заболеваний и гриппа, а лекарств доставлять к нам не разрешали. Только одной женщине удалось передать лекарства - от давления, от сердца, от температуры. Она завернула их в тряпьё и сказала, что несёт одежду своей сестре...

Умерла восьмимесячная девочка: простыла на поле. У неё было двустороннее воспаление лёгких...

Умер Гелаев Абдурахман от сердечного приступа. Он увидел, что разделяют женщин и мужчин (между ними встал ряд солдат с оружием), а у него там было несколько сыновей. Он, видимо, испугался за них, и сердце не выдержало. Не дали даже Ясин над ним прочитать.

Родилась девочка и тоже умерла, в тот же вечер.

У меня договоренность была с комендантом насчёт беременных женщин. Он сказал, у кого начнутся схватки, подойти с главой администрации с белым флагом. Моей снохе предстояли сложные роды: она уже переходила положенный срок. Когда начались боли, я еле уговорила коменданта пропустить её и ещё одну беременную женщину. Потом оказалось, что у нашего ребёнка трёхразовое обвитие пуповиной. Как бы он на поле выжил? А комендант сначала не хотел пускать: "Мы же предлагали выпустить женщин и детей. Почему никто не вышел?"А женщины отказались тогда уйти: они поняли, какая судьба ждёт мужчин, если они их покинут.

Не хотели выпускать инвалида с диагнозом "меопатия Дюшена". У него вообще мышц нет, одни кости. Он ни лечь не может, ни перевернуться... Сидеть может только час: боли страшные! Потом из села принесли мёртвого беженца, он от разрыва сердца во время бомбёжки умер, положили рядом с постом. Еле уговорили военных вызвать "скорую", чтобы забрать тело. Потом долго уговаривали вывезти с этим трупом и нашего больного...

Ко мне подошёл Пашаев. У него в селе погибли жена, внучка, брат, двоюродный брат, сам он ранен в руку, и рана никак не заживает. Он спросил меня, куда ему обратиться за помощью: на лечение нет средств, лекарства подорожали, а бесплатно не лечат.

Было много сердечных больных, увеличилась смертность... Мы нуждались в самой разнообразной медицинской помощи, но никто такую помощь даже не предлагал. Нам не помогали ни Красный крест, ни другие организации такого рода.

Среди тех, кого захоронили в Гойском, было очень много неизвестных. Я сама на кладбище была осматривала трупы. Среди них были женщины и дети. Я видела мальчика лет десяти-двенадцати, была девочка из Серноводска. Её забрали родственники. А где те родственники, что ней были - неизвестно. Я четыре дня осматривала трупы. Было пять или шесть женских трупов и два детских..."

М У С А М У Р Т А З А Л И Е В : "... Даже в реке Гой, впадающей в Грозненский пруд лежали трупы животных. Эта река проходит через село Гойское, через Мичурин, через селение Гойты... Её пьёт скот, в ней купаются дети... Я ходил в санэпидемстанции в Грозном, в Урус-Мартане, просил, чтобы реку очистили... МЧС не потрудилось это сделать. До сих пор там лежат дохлые лошади. До этого ещё лежали четыре коровы и телята. Я сам трактором вытащил их и закопал... Село тоже кишело дохлыми животными. О собаках, кошках, овцах я уж не говорю: убрали бы хоть крупный рогатый скот. Одних лошадей было около сотни..."

- Когда осматривают трупы - и боевиков и мирных жителей, то наверняка поверяют и карманы. Деньги находили?

М . М . : "Деньги находили у тех, кто лежал под развалинами. Те, кто лежал где попало, были давно обворованы. Собровцы, омоновцы, простые солдаты - все лазают по карманам у мёртвых.

Много трупов было закопано во дворах. На них натыкались случайно, обычно, когда копали огород. Если замечали небольшой бугор, сразу начинали копать. Мы не всегда могли установить личность убитого: часто в карманах не было ничего - ни документов, ни денег. Бывало его товарищ, хоронивший его, отсылал документы родным, но, во-первых, документы не всегда доходили, а во-вторых, товарищу не всегда удавалось выжить. Были случаи, когда документы находили за сотни метров, на окраине села.

Когда мы находим под развалинами домов вещи, которые могут принадлежать боевикам, мы несём их на кладбище. Там один старик, преклонного возраста хранит всё найденное у себя: кто знает, может быть, по этим вещам кто-нибудь когда-нибудь сможет отыскать своих...

После того, как уехали МЧС мы опознали ещё четверых. Кто-то в разрушенном здании в обломках нашёл их документы, а под развалинами оказались тела. Родственники сразу забрали их. Вообще, родственникам, если мы находим кого-нибудь, сразу сообщается, если только при нём есть документы".

- Сколько примерно было сгоревших людей?

М . М . : "25 февраля, когда я впервые приехал в село (это было до МЧС), я лично видел сгоревших людей в трёх местах. В одном месте - одиннадцать человек, в другом - четыре и в третьем - три. Не знаю каким образом они были сожжены, но там был мужчина, он стоял на коленях, руки у него были сжаты в кулаки, в них он держал голову. Этот человек сгорел полностью, но голова его покоилась на руках, даже в огне он не опустил её на землю..."

- Как Вы думаете в результате чего он сгорел?

М . М . : "Он был сожжён. Они все были сожжены. Я полагаю, их просто облили бензином и подожгли".

- Не могло ли так случиться, что эти люди сгорели в пожаре близлежащих домов?

М . М . : "Нет, нет. Никакого пожара там не было. Там сгорел только госпиталь и те, кто его защищал. Эти же сгоревшие лежали во дворе. Если бы они находились в здании госпиталя, ещё можно было бы предположить, что они сгорели в пожаре. Нет, они были сожжены".

- Кроме Вас ещё кто-нибудь видел этих сожжённых людей?

М . М. : " Со мной был один человек из Серноводска. Его звали Ваха. Фамилии не знаю. Мы искали его братьев. Он договорился с ФСБ, после чего они стали нас сопровождать. 27 февраля мы нашли его двух братьев... Родной его брат скончался в больнице в ту же ночь. Его труп и труп двоюродного брата Ваха увёз домой. Мы с ним вдвоём видели всё это. Ещё несколько человек с нашего села помогали МЧС и тоже видели сожженных. Такие трупы были и в других местах...

Трёх человек, они уже мёртвые были, сожгли в подвале - Пашаеву Зай..., 70-ти лет, её внучку Пашаеву Элизу, 9-ти лет и старика Бексултанова Мусу, ему был 91 год.

Был один мужчина, Сайнди... Нашли его труп, вернее сохранившиеся останки - правую ногу и голову. Рядом с этим лежали его сгоревшие кости. Сын собрал их в одеяло - четыре-пять килограмм и привёз на кладбище. Всё, что осталось от его отца...

А Супьяну пришлось захоронить свою мать вместе с сестрой прямо у себя во дворе. Ему помогали шесть осетинцев и трое русских ребят. Это был 8 марта. Умарова Айна Ахмедовна - так звали его сестру. Ей было тридцать четыре года...

Был ещё старик 93-95 лет. Его нашли не у себя дома, а возле мечети. Он лежал на носилках, кто и как его доставил туда неизвестно. Последний раз 24 февраля его живым видели российские солдаты, они подтвердили это. И вот через три дня этого старика приносят мёртвого с прострелянной головой...

После окончания в Комсомольском боевых действий артобстрелы продолжались, и начались "очистки". Мародёрство! Шли Омон, собрвцы, "юстиции" всякие... Выбирали всё, что попадалось под руку, подчистую! Потом стали вывозить лесоматериал: разбирали крыши домов, полы, выставляли оконные рамы, снимали двери,.. Всё это грузилось на машины и вывозилось в сторону Урус-Мартана...

Мы предъявили претензии Николаю, его все знают, звание у него - генерал-майор. Я пришёл к нему и спросил: "Конец этому мародёрству будет? Вы уже дома разбираете, вывозите материал, может, хватит?" После моих слов он остановил четыре машины. На следующий день я узнал, что машины эти так и не разгрузили.

Я видел, как вывозили мебель - холодильники, кровати, телевизоры, кресла... - полная гружёная машина была. Они не успели накрыть её брезентом, и я всё увидел. Машина подъехала к грузовому вертолёту, и всё добро перекочевало туда. Нас было шесть человек, мы все видели это...

Как-то раз солдаты загнали на блок-пост худосочного телёнка, забили его камнями и кинули на съедение большой чёрной собаке. Она перегрызла ему горло, а они, откинув головы, хохотали во весь голос. Я подошёл к ним: "Неужели вам не стыдно? Неужели не жалко? Неужели не достаточно стольких человеческих жертв?!Теперь вот вы загнали эту несчастную скотину, забили её..."

З О Я (жительница села Гойское): "... Каждый день они приходят, воруют, матерятся, когда проходят мимо. Чем они недовольны, я не знаю. Воруют до последней ложки. К соседям приходят уже в пятый или шестой раз... Вчера приходили:

- Вот мы кафель украли!
- И что, в Россию повезёте?
- Нет, тут продадим.
- А кто вас заставляет красть?
- Старшие наши, "шакалы" вышестоящие...

Они призывников заставляют красть. Хитрые: сами не идут. Приказывают, чтобы доски своровали или ещё что-нибудь. Потом продают через местных жителей в Мартан-Чу или в Урус-Мартане, а покупают "самопал", водку... Призывники жалуются иногда, что командиры и контрактники избивают их...

Военные напиваются и стреляют друг в друга. А потом делают вид, что на них кто-то напал... Вот неделю назад они снесли крайний дом. Их майор, Константин, говорит:

- Знаете, Зоя, мы снесли у вас дом крайний. Оттуда ваши боевики стреляли, со Стопки (это горка там возле ущелья).

- Как же Вам не стыдно обманывать?! Вы же - майор! Там же ваши стоят. Вы же прекрасно знаете: они напиваются и стреляют.

А он - под дурачка: "Ребята, которые на полянке стоят, вы-пи-ва-ют?!.."

6 марта началась сильная перестрелка. Я даже на полу лежала. Приходили ребята русские, контрактники допрашивали меня, кричали: "Почему из села не ушла?! На снайпера похожа!" Избили моего племянника, хотя он ни в чём не участвовал...

Утром приходили боевики, но к тому времени русские уже ушли из села...

6-го вечером, часов около десяти я вышла и видела, как внизу горят дома. Там было столько контрактников-наёмников! Они орали, матерились, жгли всё подряд...

7-го они убили тут дочь и мать Умаровых, а накануне утром ранило одну бабушку. Мы подошли к посту: "Приведите медика!", а они: "Девушки! Это село мы сравняем с землёй: у нас приказ! Вам надо выходить!" Мы стали объяснять, а они: "Ладно! Поднимайтесь к нам и бабку приведите!" В тот день я из села вышла...

Я вошла 16 марта вместе с чеченскими омоновцами. Везде лежали убитые, много убитых, в том числе без головы... И отрубленные головы отдельно... Это было ужасно!.. Я не могу вспоминать!.. Они по трупам ездили... Мы хотели забрать тела родственников и знакомых, а нашли одного Хашимова Ислама с Катаямы. Он несколько дней пролежал среди трупов, не ел, не пил... Мы его выбрали оттуда и унесли...

Трупы были в центре и в ущелье, и в военном госпитале около трёхсот человек, и под развалинами. Они их сжигали, я видела это своими глазами! На улице, в подвалах, везде! Подвалы забрасывали гранатами. На дорогах я видела дымящиеся трупы. Я думаю, что некоторых сожгли живыми... Вчера приходили омоновцы, рассказывали, как сжигали живыми и добивали, как расстреливали, отрубали головы... Парень по имени Саша рассказал, как они "взяли в плен десять человек и добили их, ни одного в живых не оставили..."

В Гойском я видела трупы без головы, без ушей. В моём огороде лежал труп без ушей. На нём был ватник, джинсовые брюки и носки. Он так был изуродован, что мать родная не смогла бы узнать...

По селу было очень много убитых. Карманы у всех были вывернуты, значит деньги искали. Ни у кого не видела я часов, перстней - ничего ценного... Были трупы без головы, без ушей, без рук, без пальцев - не собаки их отгрызли: было видно, что они отрублены чем-то острым... Я не выдержала, стала кричать, ребята меня вывели...
Как раз, когда мы входили в село, начала опять бить артиллерия, хотя по рации предупредили, что идут мирные жители. Было такое впечатление, что они как раз ждали, когда мы войдём...

Всё было заминировано. Мины были на огородах, в домах, на дорогах. Мины эти были поставлены не на боевиков, они были поставлены на чеченцев: русские знали, что сюда возвращаются мирные жители. Погиб наш сосед Джантамиров Магомед, ему было семнадцать лет - пошёл на огород; Баснакаев Лечи, тридцати лет - тоже на огороде; вместе с ним Алханов Ризван ранен в живот и ногу - до сих пор в больнице; 15 и 16 мая погибли двое мальчиков - Далаев Муслим и Картуев, им было по двенадцать лет...

Позднее я нашла тела знакомых боевиков из Зоны и из Херсоноя и их родственников, которые были вместе с ними. Это были совсем мирные люди, они просто, спускаясь с гор, присоединились к боевикам. Одних их русские наверняка задержали бы, избили или убили. Им же разницы нет: хоть ты - мирный, хоть ты - боевик, главное - чеченец.

Солдат из Хабаровска, он до сих пор здесь, каждый раз за вишнями приходит... Рассказывал, что ездил по мёртвым и живым на танке. Такой приказ был... Жаловался, что их голодно кормят. Говорил, всё "налево" идёт за водку - тушёнка, сгущёнка... Всё "Шакалы" распродают...

Недавно задержали Бацилова. Он подошёл к блок-посту регистрироваться, а в это время ему подложили в багажник тротил и потребовали полторы тысячи рублей... А бывало патроны подкладывали...

Сейчас в Комсомольском живут около десяти семей. Правда, детей не привозят..."

Л А Р И С А : "...Я видела, как убивают наших ребят. Там был Абдулгамидов Руслан из Самашек, Асланбек из Пригородного, Ислам из микрорайона. Их расстреляли в лесу. Ещё шестерых повесили. Над ними издевались, избивали... Одному отрезали уши, Руслану: он сопротивлялся. Он был с 1974 года... Танкисты были более человечными. А наёмники... Тела висели недели две, пока не вошла МЧС. Расстрелянные тоже лежали...

МЧС в яму сбрасывала коров и людей. И русских солдат, и наших. Коров клали сверху. Человеческие тела - в мешках. МЧСовцы уверяли, что это, дескать, не наши, а арабы, ваххабиты... Но там и наши были. Мы потом их забрали оттуда - не больше десяти-пятнадцати человек. Последнего забрали 29 марта. Сейчас там уже всё заросло..."

А Д Л А Н (имя вымышленное): "... Там, где стояли войска у предгорья, у Мартан-чу... Там на костре сварили в ведре человеческую голову. Я видел, как старик, который нашёл голову, снимал ведро с костра. Голову принесли на кладбище, и я присутствовал при её захоронении.

Это была отрубленная голова мужчины. Волосы были чёрные, небольшая борода. Опознать человека было невозможно: кожа сползла с лица, мясо отставало от костей... Так и не удалось установить чья это голова. Похоронена она в Мартан-чу. Это было в апреле, после мартовских событий, когда из Комсомольского вывозили убитых ..."

С А О Д А Т : "... 4-го вечером была зачистка, никого не забрали в этот раз... Перед зачисткой они выгнали всех из села, обстреливали с вертолётов и артиллерия ... Вечером часов в шесть нам разрешили вернуться в село. Когда мы зашли в дом, там всё было разграблено. Забрали телевизор, магнитофон, приставку... Шесть зачисток прошло, а на седьмой раз стали грабить. Унесли всё, что попало под руку. Взяли даже женскую обувь...

Стало светать, когда началась перестрелка, наверху в ущелье. Часов в семь я действительно видела боевиков. Они несли раненых, больных, были страшно уставшие.

- Мы не с войной пришли. Дайте нам отдохнуть, мы уйдём...

Показали им пустой дом, чтобы шли туда, а через час опять начался обстрел. Люди выбегали из домов - с детьми, кто раздет, кто босиком. Мы ничего не взяли с собой, как были так и выскочили. Когда стемнело стали гнать в село, уверяли, что никого не тронут, но никто не вошёл... А к девяти вечера по селу снова стала бить артиллерия. Била целую ночь. Люди были в поле, но в селе-то оставались старики, скот...

В поле простояли четверо суток - женщины, дети, старики, скот, кто успел взять... Никаких условий не было. За водой не пускали, за хлебом и дровами не пускали, в туалет не выпускали... Женщины идут за водой, а они стреляют из автоматов и кричат: "Назад! Сука! Б...!" Как мы там все не умерли от холода, от осколков?!.

Я осмотрела много трупов - триста или четыреста. Большинство были изуродованные БТРами: ног нет, рук... Многие без пальцев: отрублены фаланги пальцев... Были с отрезанными головами. Если отрезали у живых, всё было в крови. Нашли сваренную голову в ведре. Были трупы без ушей, некоторые окровавленные. Принесли три мужских ноги, разных; их не снарядом оторвало, а гусенницей танка, это видно было. Мы не всех похоронили тогда. Некоторые остались нетронутыми. Такие же трупы были из ущелья и те, кого засыпало в блиндаже. Те, которые лежали на земле, тоже большинство были изуродованы.

У тех, кто под землёй остался, сохранились деньги, документы, вещи ценные... Значит МЧС мёртвых не обирала. Обобраны были только те, к которым федералы имели доступ до МЧС. У этих ничего не осталось...

Наши знакомые нашли своих родных. У одного были отрезаны голова и ухо, у живого. Это был товарищ моего брата. Он был взят в плен и был в Чернокозово, а нашли его в Комсомольском. И Асланбека Ахмадова нашли. Его показывали по телевизору, как находящегося в Чернокозово. Родители кинулись туда, а его в упор застрелили в затылок тут. И Нальгиева нашли.

А брата моего добили. Тело выбросили у Гази-юрта. Там мы его и похоронили. А был он в Чернокозово. У Гази-юрта нашли Арсана Дудаева и похоронили там..."

А Д А М А В Д А Е В, глава администрации Комсомольского района: "Мы стояли у блок-поста между селом и федералами. Шесть с половиной тысяч человек вместе с беженцами. Женщины, дети, старики - под дождём и снегом четверо суток!..

В ночь на 5-ое нас начали обстреливать вертолёты, а по селу били снайперы. Из села не смогли выйти семьи Пашаевых, Умаровых, Ильясовых, Вериковых, Гацаевых. Погибли под бомбами старушка Пашаева Зайнаб..., её внучка 9 лет, Ризван - 85-ти лет, Малика Умарова - 80-ти лет, её дочка Айна - 24-х лет, беженец из Грозного, старик под 90 лет. Тело старика Башаева ещё не нащли. Он мог остаться под завалами или его могли закопать сами федералы. Трупы Малики с дочерью и старика с Грозного тоже пока не найдены... Всего убитых с 4-го по 9-го марта - четырнадцать человек. Это те, кто остался в селе. А другим повезло: они оказались недалеко от военных и побежали к ним...

Гуцаева Мовлади избили до полусмерти и Ильсова Мусу - ни за что. За то, что - чеченцы, за то, что существуют на земле... Сын Малики Умаровой Супьян убитую сестру свою Айну затащил в подвал и поднимался к Макаевым. Его увидели и хотели расстрелять. Леча Макаев, старик спас их всех - Гуцаева, Умарова Супьяна, Ильясова Мусу. Он спас уговорами через солдата, у которого вроде бы где-то в Казахстане родители были знакомы с какими-то его родственниками. Чудо их спасло..."

Были случаи, когда боевики хотели сдаться, а их расстреляли?

А . А . : "Боевики, которые проникли к нам в село, их было очень мало, пришли, чтобы сдаться. Все они были убиты. Когда они вышли сдаваться, по ним открыли огонь. Это было с 5 по 9 марта. У нас есть списки тех, кому всё-таки удалось сдаться, но судьба их неизвестна. Родственники всё ищут их и не могут найти. А те, кого привезли в Урус-Мартан, сто восемьдесят человек, были выкуплены родственниками. От до 200-500 долларов платили; смотря ещё на здоровье: за раненых - по 200-300 долларов ...

В Комсомольском военные действия завершились к 10 марта, но обстрелы по ночам не прекращались. А днём военные растаскивали всё, что осталось. Уводили живой скот, уносили ковры, телевизоры, мебель, всё ценное, что было. С марта в Урус-Мартане работает телевидение, но мы ни разу не слышали, чтобы кто-нибудь из российских солдат был как-то наказан...

Люди с 11-12 марта толпами возвращались домой, но доходили только до первого блок-поста: дальше их не пускали. Возвращавшиеся были в основном матери, разыскивающие своих сыновей. А в селе, по рассказам, было около пятисот человек убитых. Они разлагались, а МЧС начало работать только с 29 числа, т.е. через 19 дней после окончания боёв! Женщинам говорили: "Идёт зачистка, по завершению начнём пускать!.." Но мы-то видели, как к каждому дому подъезжало БМП, и загружали всё, что можно было забрать...

А уцелевшие дома были сожжены... У меня была собака, и когда я вернулся, я нашёл своего пса сожжённым прямо в комнате...

Нас пустили в село следующими за МЧС, они вывозили трупы. По рассказам офицера, были трупы, связанные колючей проволокой. Он утверждал, что это были сдавшиеся...

Когда мы зашли в село, мы находили совсем свежие трупы. Откуда они взялись, ведь никаких боёв три недели не было? У одного старика сын сидел в Чернокозово, это отец точно знал. А тело его было найдено в Комсомольском. Он был застрелен в упор...

В ущелье нашли женщину без головы, левого плеча и руки. Я привёз её с Алхазурова и похоронил на кладбище.

Всего было шестьдесят семь мирных жителей, спустившихся с гор, выжило двадцать человек..."

А вот что сказал Владимир Путин, в одном из своих выступлений в то время: "Чеченцы должны понимать, что они - не побеждённый народ, а освобождённый..."

Владимир Крыловский, Нью Йорк - Москва.
Виктория Пупко, Бостон.