РУССКАЯ МАФИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК

Преступность неизбежно будет расти, если правоохранительные органы и дальше будут активно "влезать" в бизнес, преследовать журналистов и устранять конкурентов власти. Антон Трофимов

"Сотни тысяч преступников разгуливают по стране, и среди них более семи тысяч убийц", - такой вердикт вынес Владимир Путин на коллегии Генпрокуратуры. Глава государства отметил, что в России усилилась организованная преступность, выросло количество особо тяжких преступлений и каждое второе не раскрыто. Впрочем, Владимира Устинова подобные президентские оценки не смущают. Задаваясь вопросом, адекватны ли усилия вверенного ему ведомства обстановке, Устинов хоть и делает отрицательный вывод, но "исправиться" обещает весьма своеобразно. Генпрокуратура фактически собирается бросить все свои силы на надзор - проверять внешнеэкономические договоры субъектов Федерации, активнее вмешиваться в процесс подготовки нормативных актов в регионах, отслеживать вывоз за границу валютных средств, организовать проверку сведений о приобретении российскими гражданами недвижимости за границей. А то, что именно такая деятельность Генпрокуратуры востребована государством, Владимир Устинов объясняет почти философски, хотя и предельно прозрачно, многообещающе: "У нас много любителей ссылаться на опыт западных демократий. Но Россия - не Запад. И отношения "государство и конкретный человек", "власть и гражданин" еще долго будут строиться по традиционным отечественным меркам". С таким пониманием собственных функций борьба с преступностью, естественно, отходит на второй план.

Каждый год в России происходит 3 миллиона преступлений. И каждый год милицейские статистики в очередной раз беспристрастно отмечают: удельный вес тяжких преступлений и преступлений против личности, а также серьезных экономических преступлений опять вырос. На сегодняшний день доля такого рода преступлений - порядка 45%. И это явно не предел: по прогнозам, ждать изменения этой неприятной тенденции не приходится.

На днях один из высших судебных чиновников страны во всеуслышание похвалился: дескать, в последнее время резко выросло число приговоров по уголовным делам и число осужденных по ним! Да тут не радоваться, тут огорчаться надо: если растет число приговоров, значит, растет и число дел, значит, растет преступность. Ведь с увеличением числа дошедших до суда дел растет и число не дошедших: это соотношение, как утверждают эксперты самого МВД, остается неизменным.

Но удивляет не это: с точки зрения криминологов, ситуация объяснима и понятна. Удивляет равнодушие, с которым власть относится к этой кошмарной статистике, приводящей в ужас каждого простого россиянина. У этого равнодушия может быть два объяснения. Одно - пугающее своей знакомостью: привыкшему жить в страхе перед бандитами человеку куда проще привить мысль о необходимости "железной руки". А другое - самое простое и, видимо, наиболее верное: задачи, которые сегодня власть ставит перед правоохранительной системой - не борьба с преступностью, а обслуживание интересов самой власти.

Судите сами. Сколько претензий - обоснованных или надуманных - было к министру внутренних дел Владимиру Рушайло! Сняли, поставили нового и - ничего. Преступность как росла, так и растет. Больше того: катастрофически увеличилось число уголовных дел по "бандитским" статьям УК, от торговли наркотиками до вымогательств и убийств, в которых фигурируют действующие милиционеры. Да и наивно было бы полагать, что смена министра способна исправить ситуацию. Любому здравомыслящему человеку совершенно очевидно, что проблема - не в слабости руководства, а в самой системе правоохранительных органов и спецслужб.

В любой стране главное, на что обращают внимание при приеме человека на работу в полицию, или спецслужбу, или иные подобные структуры, - система приоритетов кандидата. Если она не устраивает - человеку вежливо указывают на дверь. В сегодняшней России на дверь придется указать всей Системе: у нее полностью сменились приоритеты.

Вместо борьбы с преступностью - стремление выжить самим, причем с наименьшими потерями, а желательно - с прибылью. Сделать же это можно одним способом: стать наемным работником, заняться политическим сыском без отрыва от производства. И тогда враг номер один - не тот, кто Уголовный кодекс не чтит (в этом, кстати сказать, все прошлые и нынешние криминальные авторитеты клялись), а тот, кто по правилам нанимателя играть не хочет. И тогда ничего удивительного нет в том, что уголовными делами олигархов занимаются следственные спецбригады по полторы сотни человек, а расследованием убийства Влада Листьева или Александра Меня - в лучшем случае десяток следователей. И тогда ничего удивительного нет в том, что в прокуратуре с пристрастием рассматривают проходную заметку, глубокомысленно рассуждая о ее возможных противоречиях закону о СМИ или тому же УК, а в делах Александра Никитина или Григория Пасько встречаются откровенные подлоги и фальшивки.

Сегодня даже перестал быть модным вопрос: "А у тебя какая крыша - бандитская или?.." Крыша у всех нас сегодня одна. И как всякая "крыша", она живет "по понятиям". Только понятия тоже сменились: теперь их диктуют не фиксатые мужики с синими от наколок руками, а интеллигентного вида люди в костюмах-тройках, больше похожих на униформу. Которые давно поняли и теперь пытаются объяснить другим, что лучше договариваться об "отстежке" и "разводке рамсов" не с бандитами, а с ними - людьми, действующими "на законных основаниях". Законных, надо думать, в том смысле, что в случае необходимости на любую, даже самую дикую их акцию найдется если не постановление суда, то санкция прокурора.

Все эти теоретические построения можно легко проиллюстрировать всем известными примерами из дней сегодняшних. Угнали у эстрадной звезды джип - через два дня уже и банда накрыта: они-то у нас давно в разработке были, да вот, мерзавцы, все только на простых смертных охотились! А там и сговорчивый житель Ингушетии отыскался, с которым удалось "договориться": ты нам джип вернешь, а мы тебя добросовестным приобретателем сделаем. И ведь вот что примечательно: понятие такое в юриспруденции действительно есть, и уголовной ответственности такой человек действительно не подлежит. Только ведь вездеход за 90 тысяч долларов - это, простите, не "Жигули"-шестерка, которыми за тридцать лет всю страну завалили! Но тогда почему с этим "добросовестным приобретателем" надо "договариваться" (как велят "понятия"), а не хватать и не сажать - хотя бы на время, чтобы не успел предупредить подельников?

Житель Ингушетии на "Мерседесе" - человек маленький, с ним "договориться" можно. А вот Евгений Киселев на "Ренджровере" - человек большой, публичный. С ним и разговор совсем другой - как с несговорчивым коммерсантом. Сначала - напоказ работающая "наружка" на шести машинах сразу (у нас прежде такой чести даже самые авторитетные авторитеты и супершпионы не удостаивались!), потом - "позвольте, а машина-то на балансе телекомпании, вернуть надобно". То есть - все по классическому сценарию начала девяностых годов под названием "Развод лоха на бабки". А чего стоят тщательно спланированные "утечки" о давнишних грешках той или иной жертвы наемного убийцы: дескать, криминальное прошлое о себе напоминает! Где же, простите, были эти знатоки, когда Костя Осетин получал пост директора одной из крупнейших гостиниц Москвы? Или все-таки одно с другим никак не связано?

Но то, что сегодня творят многие представители правоохранительных органов и структур, - тоже не причина, а следствие. Согласно исследованиям иностранных криминологов, проведенным по заказу крупных транснациональных корпораций, пожелавших инвестировать в российскую экономику солидные суммы, структура реальной российской власти больше всего соответствует понятию мафии. Только в отличие от импортных коллег никто из современных российских мафиози не делал первоначального капитала на нелегальном спиртном или строительных подрядах.

Они его вообще ни на чем не делали - просто вовремя сумели понять, что каждый российский бандит со временем придет на поклон к власти. И не с пустыми руками, а в долю звать. Вот тут-то и сгодится, скажем, задумавшему передел информационного рынка политику - бизнесмен с замаранной репутацией. Или новая игрушка - финансовая разведка. Неизвестно, кому в руки попадут добытые ею "разведданные" и не случится ли с ними то же, что с банковскими счетами Киселева, Чубайса или Сосковца: нате, смотрите, на что они деньги народные потратили! Тогда и банковская тайна не помешала, а для финансовой разведки ее вовсе не существует - особенно после банковской реформы.

"Родственники с Лубянки", "друзья детства", "земляки", "проверенные сотрудники" - вот это, по мнению иностранных экспертов, и есть настоящая русская мафия. Потому что мафия - это когда супруг высшего судейского чиновника столичного мегаполиса работает в самой влиятельной спецслужбе и "крышует" скандально известную торговлю мебелью. А дочь этого самого чиновника ходит в помощниках у влиятельного столичного бизнесмена, и совершенно очевидно, что у этого бизнесмена - очень широкие возможности для решения своих коммерческих вопросов через судебную систему. Вот классическая модель мафии: бизнес-спецслужба-судебная система - и все в одних семейных руках; а вовсе не та горстка эмигрантов, что таскает в Бельгию и Испанию недалеких украинских дивчин и делит на сферы влияния русские кварталы в Бруклине.

Именно и только такой ситуацией в нашей стране можно объяснить унизительные для всех нас слова представителя одной очень известной западной корпорации, вынужденной открыть бизнес в России только для того, чтобы не отдать этот рынок конкурентам (другие, не стесненные такими условиями, давно свернули его). В его сознании наша страна стоит в одном ряду с Бразилией, которую он считает признанным лидером с точки зрения коррупции и преступности. Впрочем, у патриотов и тут есть повод для гордости: скоро мы бразильцев по этому показателю наверняка обгоним.

Независимая газета, 12 февраля 2002 г.