Имитация экстрадиции

Первое в нынешнем году заседание суда в Лондоне по делу Закаева начинается в обстановке скучных процедурных дрязг. Ни гневных филиппик в прикремленных газетах, ни охотничьего блеска в глазах официальных лиц. Лицо России ныне выражает юридическую строгость и скорбную настороженность.

Генпрокуратура с человеческим лицом - это не Устинов, а его зам Сергей Фридинский. Он теперь днюет и ночует в британской столице, чуть не ежедневно отчитываясь перед публикой об итогах своих предварительных дискуссий с местной Фемидой. Речь идет о деталях, о сугубых тонкостях, о нюансах в процессуальном законодательстве, о запятых и пробелах. Политику - побоку. На Боу-стрит разворачивается затяжная судебная тяжба, а не громкий скандал, как недавно в Копенгагене. Оттого наш замгенпрокура очень вежлив, озабочен, тих. Он в Лондоне по делу.

С.Кавалев: "И из всех чеченских авторитетных лидеров Масхадов и Закаев - люди наиболее сдержанные и готовые искать мирные пути. А вот наш генералитет и зависимый от генералитета или находящийся под его влиянием наш президент таких путей искать не хотят. И им выгодно не иметь переговорщиков. Им надо, чтобы все ясно видели: переговоры в Чечне вести не с кем. Вот так представляется мне наиболее логичная гипотеза относительно дела Закаева".

При этом Фридинскому, как юристу вполне профессиональному, должно быть, предельно ясна образцовая бесперспективность этого дела. Скупость и недостоверность свидетельских показаний. Полнейшая безнадежность любых стараний "познакомить" Ахмеда Закаева с Мовсаром Бараевым и навесить на масхадовского эмиссара (равно и на самого Масхадова) теракт в "Норд-Осте". Грустный абсурд торжественных наших клятв не подвергать подсудимого в случае его выдачи смертной казни - после того как из российских тюрем в рекордные сроки освободились и Атгериев, и Радуев. Но это вряд ли волнует нашего командированного. Перед ним поставлены иные задачи. Вопреки декларируемым намерениям, это, конечно же, задачи исключительно политического свойства.

Во-первых, как можно дольше продержать Закаева в статусе подозреваемого: это чрезвычайно полезно в дипломатических целях. Ибо долгий, бесконечно долгий юридический процесс должен помочь на совсем других переговорах с западными коллегами, где любые предложения вести в Чечне мирные переговоры будут пока разбиваться о железобетонное: с кем? Уж не с тем ли господином, которого вот уже который месяц судит британский суд? Оттого даже такая мелочь, как распоряжение английского МВД начать процедуру экстрадиции (этого решения до сих пор нет), будет рассматриваться как большая победа Кремля.

Ахмед Закаев

(По поводу первого заседания суда в Лондоне)

Я был готов к такому ходу процесса. Это обычная процедура. Судья подтвердил законность моего задержания и изъятия паспорта. Это, как известно, произошло на основании запроса российской Генпрокуратуры. Что касается пунктов обвинения, которые против меня выдвигаются, то они все те же. То есть настолько несостоятельны, что я даже не хочу их сейчас комментировать. Я только знаю, этими обвинениями Генпрокуратура продемонстрировала всему миру свои подходы к обвинению человека в терроризме, свое понимание борьбы с терроризмом, на деле означающие преследование по политическим мотивам. Печально, что Россия пытается это делать на волне трагедии "Норд-Оста". Мой пример также говорит о том, что сегодня в России опасно говорить о мире, о прекращении войны в Чечне. Вплоть до физического уничтожения. Я уверен, если суд примет решение в пользу России, мое физическое уничтожение будет делом времени.

Во-вторых, лишний раз продемонстрировать суровую, бескомпромиссную твердость в "борьбе с террором": это важно во взаимоотношениях с главным партнером по контртеррористической коалиции - Вашингтоном. В-третьих, после почти неизбежного провала в этом суде использовать некоторое смущение друга Тони в дискуссиях совсем по другим темам, хотя бы о кредитах и новых долгах. Ибо торговля политическими приоритетами, будь то расширение НАТО, Договор по ПРО, Калининград или чеченский терроризм, - это давний, привычный кремлевский стиль. Порой довольно эффективный.

Если называть вещи своими именами, то речь идет об имитации внешнеполитической активности. При дефиците ясно поставленных целей - имитация целеустремленности. При полнейшем отсутствии воли и желания кончать войну в Чечне - имитация гнева и юридической непреклонности. Как в том диалоге Путина с западным журналистом: президента спросили о перспективах кровопролития на Северном Кавказе, а он погрузился в таинства обрезания. Отвечал долго, сбивчиво, с горячностью, покуда полностью не исчерпал тему. Которая не интересовала никого.

Конфликт в Чечне - самый тупиковый из всех, что мы ныне наблюдаем в горячих точках планеты. Страдает от него исключительно Россия, и мукам этим нет конца. Скорого выхода из войны не видно даже в том маловероятном случае, если в Кремле всерьез призадумаются о возобновлении диалога с Масхадовым и Закаевым. Однако упорно судиться с теми, кто уже был и мог бы снова стать вполне вменяемым партнером на переговорах о мире, - верх то ли политической глупости, то ли политического цинизма. И главная беда в том, что вменяемых партнеров нет именно у чеченцев, готовых ныне к любым дискуссиям без предварительных условий. Поскольку наши начальники слишком увлечены проблемой экстрадиции и с такой затаенной страстью вникают в детали и нюансы британского законодательства, что лондонский приговор кажется им куда более важным, чем приговор истории.

Илья Мильштейн, Грани.Ру, 09.01.2003