Магомед победит войну! (Чеченский дневник) Глава 15

26.11.2010

Отдел писем

   
Обращение к читателям!

Уважаемые читатели! В течении последнего времени мы ожидали, что возобновится публикация глав книги чеченского журналиста и защитника Родины Мусоста Алдамова «Магомед победит войну», которая остановилась 12 ноября 2003 года. Мы были бы чрезвычайно благодарны тем, кто располагая хоть какими-то сведениями, сообщил бы нам о дальнейшей участи автора. Редакция

Глава 15

В селе Илсхан-Юрт есть несколько семьей, которые, если бы проклятия людей в их адрес превращались бы в капли воды, наверняка были бы унесены бурными потоками воды.

Я старался понять, чем вызвано такое отношение, не принимая за абсолютную правду то, что о них говорят односельчане. Везде, во многих населенных пунктах, как убедился сам – не редкость презрительное отношение односельчан к какому-то конкретному человеку за пособничество оккупантам, но чтобы говорили такое о целых семьях я, честно говоря, слышал впервые. Не знаю, может быть, это и своего рода особенность этого села, но здесь люди очень основательны в выборе объекта своих проклятий. Сами илсхан-юртовцы объяснили мне это просто: если предатель один из членов семьи, тогда есть конкретное имя подонка, но если предатель – глава семьи, то тогда вся семья в ответе.
- Жить в этом селе им не дадут никогда. Если оккупанты и Кафыров считают иначе, то им придется всех нас уничтожить, - говорят они.
Учитывая географическое расположение села Илсхан-Юрт, – близость к Гудермесу и Курчалою, которые более или менее подконтрольны оккупантам и их приспешникам, и связь с ними основной дорогой, казалось бы люди не должны иметь радикальную позицию по отношению к оккупантам. К своему удивлению, я заметил, что здесь дело обстоит наоборот.

По-моему здесь на специфику психологии людей влияет ряд факторов. Тот факт, что здесь расположена одна из дорогих для многих чеченцев святынь – зиярт устаза, которого погубила Россия. Это имеет немаловажное значение и накладывает отпечаток в сознании чеченцев, что никакой пропагандой не возможно стереть из сознания людей всем известный исторический факт. И никто не в состоянии переубедить верующих, искренне почитающих своего устаза Киши-Хьажи, что русские оккупанты не враги. Это не удается, несмотря на титанический труд ФСБ с использованием продажных мулл и богоотступника Кадырова.

Мне они рассказывали о зверствах оккупантов в этом селе. Рассказали, как илсхан-юртовцы всем селом шли на верную смерть, когда оккупанты убили и сожгли на блокпосту односельчан, возвращавшихся с базара, предварительно ограбив их. Они убеждены, что тогда их село одержала важную психологическую победу над оккупантами, заставив сбежать их с этого места.

Как нигде здесь сохранилась молодежь. Это объясняют тем, что у оккупантов есть установка сверху, относительно нескольких населенных пунктов, к жителям которых не рекомендовано усердие в зверствах. В их число входит и Илсхан-Юрт. Муллы и стукачи ФСБ по секрету рассказывают об этом односельчанам.
- Как же не поддержать Путина и Кадырова, проявившие к нам такое уважение? – вопрошают они на малейшее возражение.
Есть в этом селе и свои «милиционеры», которые видят свой долг в защите села от оккупантов. Они рассказывали о недавних боях в Автурах. Все так называемые комендантские роты населенных пунктов Чечни были срочно подняты по тревоге.
- Истеричные вопли по рации Рамзана, - щенка кафырова, не оставлял никаких сомнений в том, что произошло что-то очень серьезное, - говорят они. – Рамзан вопил как последняя потаскуха, его каждое слово заканчивалось недостойными для мужчины выражениями. Мы смеялись, гадая, что же произошло? Думали, что завалили Ахьмад-Хьакха. Приехал из Курчалоя представитель, и объявили сбор и приказали срочно в боевом порядке прибыть в Курчалой под командование Идриса Гаибова. Мы, как всегда, говорим о своих проблемах: «мало оружия», «люди на выезде», «нет транспорта», «зарплаты маленькие» и тому подобное. Он был в бешенстве и ушел, угрожая наказать саботажников. Через час прислали машину и личную просьбу Гаибова, чтобы мы приехали. Прибыли мы в Курчалой, а там все наши марионетки, чуть ли не плача просят нас не губить их, а поехать в Автуры. При этом предлагают на выбор любое оружие и неограниченные боеприпасы. Клятвенно заверяют нас, что выплатят за эту операцию большие суммы денег.
Мы решили поехать, но каждый из нас знал, что он ни в коем случае не будет участвовать в столкновениях с воинами Чеченской Армии или в «зачистке» населенного пункта. С большими задержками мы, в конце-то концов, доехали до Автуров. Лесные массивы с горной стороны Автуров интенсивно обстреливались артиллерией. Безостановочно бомбили самолеты, сменяя друг друга. Вокруг стоял невообразимый грохот.

В районе «пилорамы» собралось около двух сотен «милиционеров» с разных концов Чечни. В центре этой кучки нервно бегали с одного конца в другую Рамзан и за ним, как тень Сулим - похититель людей и работорговец. Щенок Кафырова, что-то орал, не переставая. Когда мы приблизились, то услышали проклятья, угрозы в адрес чеченских бойцов и ту же нецензурную брань, что слышали по рации весь день. Только тогда мы узнали, что здесь уничтожены около 30 человек из гудермесской банды.

Наш «главный командир» Гаибов Идрис шел впереди нашей группы, состоящей примерно из двух десятков «милиционеров», которых он собрал с большим трудом. Приказав нам остановиться, он чуть ли не бегом приблизился к Рамзану.
- Рамзан, - кричит он, - что случилось?! Я вот собрал людей и мы готовы выполнить твой приказ!
Кафыровский щенок с размаху влепил тому пощечину.
- Хьай нанна иштана-вуьштана хиларг, хьо х1инцалц тенгахь яра, борша йоцу х1ума?! – истерично кричал Рамзан, вытаскивая пистолет «Стечкин». Нам казалось, что он, Идрис, сейчас минимум как оплеухой ответит тому. Да куда там! Он стал перед щенком на колени и просит:
- Рамзан, расстреляй меня! Я виноват перед тобой!
Тфу, дальше смотреть на это было противно. Мы отошли в сторону и расспросили у местных зевак:
- Что здесь произошло?
Оказывается, банда из Гудермеса проводила адресную «зачистку» в селе. Пока там проходила «зачистка» с разных сторон подъехали две легковые автомашины, из которых вышли две группы по пять человек в масках и заняли дорогу, через которую должны покинуть село бесчинствующая в селе банда. Банда, ничего не подозревая, подъехала к военным в масках, видимо, принимая тех за ГРУшников. Один из военных в маске, выходит им навстречу и властно командует:
- Старшего ко мне, всем выйти из машин и представить удостоверения на проверку.
Старший хотел возразить, но властный голос скомандовал:
- Отставить разговоры, командир! Выполняй приказ!
Бандиты нехотя вылезли из машин, собрались в кучку, передавая удостоверения старшему.
- Аллах1у Акбар! Т1еяхита! - властным голосом скомандовал «ГРУшник», падая и на ходу стреляя в кучу бандитов.
Две-три минуты и все было закончено. «ГРУшники» собрали оружие уничтоженных бандитов и погрузили в свои машины. В багажниках бандитских автомобилей нашли трех связанных подростков. Когда их вытащили и развязали, тот, который командовал расстрелом, сказал им:
- Вы свободны, можете вернуться домой!
Те попросили разрешить им поехать с ними.
- Если мы останемся, нас убьют, и скажут, что вы устроили засаду, чтобы спасти нас, - сказали они.
- А разве это не так? – спросил командир, серьезным голосом.
Ребята замялись, не находя ответа.
- Ладно, - сказал он, - было бы глупо вас оставить в селе. Поедем, найдем для вас дело!

Так они и уехали. А то, что там воевали несколько дней против Чеченской Армии, то этот бред придумали русские. Тем более арабов там, о которых кричали русские, и в помине не было. Мы незаметно, на попутных машинах, приехали домой, оставив их там «воевать». Потом они «нашли» «протез Басаева» и убитых «боевиков». Это было до того противно слушать, даже в исполнении этих клоунов. Позже мы узнали, что Рамзан Кафыров и Идрис Гаибов вновь сдружились. Говорят, что их дружба укрепила молодая, то ли сестра, то ли близкая родственница Идриса. Тьфу, бессовестные животные, назвать их чеченцами язык не повернется».

Я находился под впечатлением этого рассказа, когда услышал разговор между майртупчанином и моим родственником. Майртупчанин спросил:
- Тебе никого не напоминает этот «командир с властным голосом?»
Позже я спросил у Магомеда об этом. Магомед ответил:
- Нет, уверяю вас, это не наш «милиционер». В нашей Армии много талантливых воинов и командиров. Я знаю, кто этой операцией командовал, но пока не хочу называть его имени.
Мы ехали в Гудермес. Мне никогда не нравился этот город. Он такой же неуютный как раньше, хотя и прошло около пяти лет с тех пор, как я последний раз побывал здесь. На улицах больше оккупантов, чем жителей. На фоне свиных рыл, иногда замечаешь шакалов, облаченных в камуфляж. Я специально показал своим попутчикам одного из них и попросил назвать животное, которого он напоминает своим видом. Майртупчанин и мой родственник назвал его шакалом, а наш шофер сказал, что он больше напоминает гиену. На мой взгляд, они были правы. На мой вопрос:
- А где они прятались до сих пор? – шофер ответил шуткой: - Волкам не до них, вот и вылезли.
Когда я увидел работающие кафе, мне вдруг захотелось зайти, попить кофе, посидеть и послушать о чем люди там говорят. Об этом я сказал своим попутчикам. Родственник хохочет:
- Неужели Мусост ты так ничего и не понял? - Нельзя здесь так себя вести. Забудь о Европе. Это Чечня! Эти кафе для оккупантов. Ни один нормальный человек туда не заходит, кроме пьяниц и кафыровских подонков, потому что мужчина не в состоянии выдержать унизительное отношение к себе со стороны оккупантов, постоянных клиентов этих кафе. Поэтому мужчины чеченцы туда заходят, чтобы их расстрелять или взорвать. Так как мы оружия с собой не взяли, придется посещение кафе пока отложить.
Я не ответил на замечание родственника. Он оглянулся, посмотрел на меня, как бы спрашивая, не обиделся ли я. Но мне было не до этого. Мое внимания отвлекло знакомое лицо.
- Посмотри, кто это такие, – попросил я шофера, указывая рукой на разношерстую кучку людей у машин, перед красочно оформленным кафе. Шофер замедлил ход, и я внимательно рассмотрел их. Да, это лицо мне знакомо, но не мог вспомнить, где я его видел.
Это была смешанная компания. Я безошибочно определил розовые, поросячьего цвета лица оккупантов. Так называемые чеченцы, как на подбор были с усиками и чернявые. Я еще подумал, что стоило бы большого труда нарочно собрать вместе столь невзрачных чеченцев.
- Я их знаю, - говорит шофер, - это Кафыровские бенойцы в компании с оккупантами. С утра выпили, чтобы дружбу крепить. Видимо, оккупанты, - гости из Москвы, это по их холеным рожам можно догадаться. Те из них, кто здесь остается, быстро в лесных хрюшек превращается. Вот этот с животом, как у беременной женщины, какой-то министр по каким-то продуктам, а тот, высокий, носатый, - видел, по телевизору выступает, - представляется министром по здоровью. Запомни его имя – Шахид. Вот этот, худой, как ходячий труп, кажется бизнесмен, которому еще место не досталось, но потому как он ошивается в компании «министров», похоже кем-то его назначат.

Этого мне было достаточно, чтобы вспомнить 1998 год. Банда Ямадаева напала на «ваххабитов». Провокация была оплачено из госбанка Дагестана по команде из Москвы. Я тогда беседовал с людьми, которые имели отношение к перевозке денег из Дагестана, и которые лично вручили банковские мешки с деньгами Ямадаеву и Кадырову. Это была провокация, попытка Москвы начать в Чечне гражданскую войну. Слава Богу, тогда обошлось – чеченцы не пошли на поводу у провокаторов. Немалая заслуга в этом Президента Чеченской Республики Ичкерия А.Масхадова.
Все те дни я искал племянника, сына своей сестры, который ушел воевать против Ямадаева, в Гудермес. Сестра сходила с ума и просила меня его найти. Я на свой страх и риск поехал в Гудермес, где шли столкновения, и в первую очередь зашел в больницу, куда доставляли раненых. В коридоре лежали несколько раненых тел, в агонии. Никто на них не обращал внимания. Врачи и медсестра проходили мимо, как будто эти были не люди. Пораженный и возмущенный их бездушием, я изъявил желание поговорить с главным врачом больницы. Вот этот врач, которого мы только что видели, помню, тогда он представился, как «Мусса», подходит ко мне и спрашивает:
- Что случилось? Что тебя не устраивает?
Я говорю:
- Ты знаешь, что настоящие врачи не делят раненых на своих и врагов?
- Отвези их туда, где есть врачи-демократы! – с ехидной улыбкой отвечает он.
- Тогда я их отвезу к вашему министру! – сказал я, сдерживая свой гнев.
Он изменился в лице, смягчил свой голос и говорит:
- Странные вы люди, пошутить с вами нельзя, так сразу - «к министру». Много раненых людей, рук не хватает. Сейчас возьмем их в палаты. Не беспокойся, все сделаем.

Пришла с носилками медсестра, брезгливо крутились вокруг них, не решаясь дотронуться до их испачканной кровью одежды. Я подошел, поднял каждого на носилки, весь испачкался в крови, но занес в палату. Прошло время, никто к ним не подходит, а ребята бредят, чувствую, что их состояние ухудшается с каждой минутой. Я позвал медсестру, даю ей четыреста долларов и говорю:
- Милая, они мне никто. Я ищу своего родственника и наткнулся на этих ребят, которых вы бросили умирать. Подумай, у них то же есть матери и сестра. Если в тебе осталось хоть капля человечности помоги им, прошу тебя.
Она широко открытыми глазами смотрела то на меня, то на раненых умирающих ребят, и на ее глаза навернулись слезы. Мне показалось, что она только сейчас посмотрела на них осознанно, как на людей.
- Конечно, конечно, помогу… какой позор! – вырвалось у нее, она медленно потянула мне деньги обратно. – Я и так все сделаю, что в моих силах. Бог мой, мы постепенно перестаем быть людьми!
Она позвала еще одну медсестру на подмогу и быстро наладила бутылки с растворами в вену каждому из раненых. Она пригласила врача. В палату зашел небольшого роста коренастый мужчина в халате. Я по лицу определил, что он не чеченец. Он посмотрел раненых и говорит:
- Без переливания крови их не спасти. Срочно нужна кровь!
В это время заходит главный врач, недовольным взглядом обводит всех и обращается к врачу:
- Там более тяжелые раненые, чем здесь, занялся бы им.
- Если мы не перельем кровь, эти ребята погибнут, - говорит врач, как будто не понял то, что он сказал.
- Кто им даст кровь? – зло уставился он на врача.
- Я дам им кровь, берите у меня! - сказал я.
- И я тоже! – сказала медсестра, которая обещала мне им помочь.
Главный врач развернулся и вышел, ни сказав, ни слова. Медсестра и врач колдовали над больными и назвали группы крови раненых. Получалось, что я могу помочь только одному. Тогда они мне подсказали, как найти кровь и нейтрализовать главного врача. Все это мне обошлось в две тысячи долларов. Мы купили кровь у тех, кто брал кровь у доноров. Когда я главному врачу передавал пятьсот долларов, заметил, как у него дрожали руки.
- Я с удовольствием готов оказать помощь, вот Ямадаев запретил нам их лечить. И люди недовольны, когда мы ваххабитам оказываем помощь, - говорит он, положив деньги в карман. - Да и никто им кровь не даст.
Я быстро вышел из его кабинета, чтобы не видеть его противную рожу, по которой чесался мой сжатый до боли в пальцах кулак.
Врач колдовал над ранеными, медсестра смотрела на меня с улыбкой. Я понял, что она довольна состоянием ребят. На железках висели объемистые бутылки с красной живительной жидкостью и через трубку, соединяющие их с венами раненых, видны были падающие красные капли крови, монотонно отсчитывающие секунды между жизнью и смертью. Я чувствовал, просто был уверен, в том, что каждая капля крови, падающая в вену раненого, отдаляет его от пропасти небытия, которая недавно казалось неминуемой. Наблюдая за этим, я серьезно пожалел, что не выбрал профессию врача.
Голос врача, которого мне представила медсестра, как анестезиолога-реаниматолога, прервал мои романтические размышления.
- Этим двоим нужны серьезные операции, - было бы хорошо, если ты смог договориться, об их перевозке в 9 горбольницу г. Грозного на нашей машине в сопровождении медперсонала. Я предложил им, чтобы они начали этот разговор с главным врачом.
- А я возьму на себя все расходы, - высказал я свое предложение.
Врач согласился начать переговоры.
Вечером раненых мы повезли в город на машине «Скорой помощи» в сопровождении доброй медсестры, которая настояла на том, чтобы поехала она. Ребята выжили. Но никто не знает, с какими трудностями мы: добрая медсестра, врач-анестезиолог и я, спасли их жизни. Это осталось для всех моей маленькой тайной, которой я иногда горжусь, когда бывает моменты недовольства собой. Это как бы компенсирует мое самолюбие, доля которой в той или другой степени есть у каждого человека.

Медсестра наотрез отказалась брать деньги за свои труды. Это вселило в меня уверенность, что таких странных как я, среди чеченцев немало. Сейчас я подумал, как плохо, что я не посетил их позже, соучастников моего человеческого поступка. Нет, я их не забывал, мне просто было некогда. Я торопился жить!
На третий день поисков я нашел племянника и привел его к сестре. На этом закончился тот этап моей жизни. Если бы не сегодняшняя «встреча» с бывшим главным врачом из Гудермеса, то вряд ли бы кому-нибудь, я об этом рассказал. Я подумал, осуществи я тогда свою угрозу, был ли он сегодня «министром» в компании оккупантов? Помню, когда мы ехали с ранеными в Грозный, я спросил у медсестры:
- Стоит ли жаловаться министру на главного врача?
- Наш министр за такой поступок не будет церемониться ни с кем, хотя главный врач и его человек. Я уверена, что Умар Ханбиев несмотря на это, выкинет его к чертовой матери.

Я, сейчас вспоминая это, чувствовал свою непосредственную вину в том, что этот подонок хорохорится в компании оккупантов в роли чеченского «министра».
Наш шофер делал попытки попасть на какую-то улицу в городе, но каждый раз наткнувшись на препятствия, вновь возвращался на главную улицу. Он сказал, что хотел показать мне стройки Кадырова и его зятьев. Улица полностью была перерыта рвами и перекрыта бетонными плитами. Он объяснил это тем, что у кафыровых неописуемый патологический страх от движущих машин. Боятся, как бы шахиды их не взорвали, поэтому к своим домам машин не подпускают.
Когда он понял, что не сможет попасть на ту улицу, то решил выехать на трассу, чтобы добраться до селения Ойсхар, а там, если свернуть направо, то легко можно доехать до Хоси-юрта, села Кафырова. Куда мы и пытаемся попасть со вчерашнего дня.

(Запись обрывается 12 ноября 2003 года)

Мусост АЛДАМОВ, независимый журналист.
Редакция текста – Майрбек Тарамов.