Магомед победит войну! (Чеченский дневник) Главы 9 и 10

14.11.2010

Отдел писем

   
Обращение к читателям!

Уважаемые читатели! В течении последнего времени мы ожидали, что возобновится публикация глав книги чеченского журналиста и защитника Родины Мусоста Алдамова «Магомед победит войну», которая остановилась 12 ноября 2003 года. Мы были бы чрезвычайно благодарны тем, кто располагая хоть какими-то сведениями, сообщил бы нам о дальнейшей участи автора. Редакция

Глава 9

Я прошел в сад за домом, чтобы покурить. Чуть позже подошел и Магомед. Я знаю, что Магомед терпеть не может дым табака, слышал, как он строго запретил своим воинам курить. Но, несмотря на это, он будет стоять около меня, не показывая свое отношение к моей вредной привычке, – это его воспитание. Я бросил сигарету и спросил его о тенях в окнах соседних домов:
- Я заметил, как за нами наблюдают из окон соседних домов. Ты не боишься, что могут донести о твоем присутствии в селе? Тогда же, не дай Бог, могут блокировать село десантом.
- Не беспокойся, не донесут. Это вам внушили враги. Я же тебе рассказывал, как ФСБ «стукачей» вербует, и как они работают на нас. Любое продвижение бронетехники или появление подозрительных лиц в окрестностях, мы узнаем сразу же. Как ты говоришь, «тени в окнах» - это обычное явление во всех населенных пунктах Чечни. Это защитная реакция людей на действия «эскадронов смерти», которые, появляясь в селах, или убивают, или похищают людей. Население организовалось и объединилось перед опасностью. Появление в селе машины с незнакомыми людьми настораживает всех, до единого человека. Пока не станет ясно, кто они и зачем приехали, их будут сопровождать тысячи глаз. Местная «милиция» состоит из моих бойцов и несет полную ответственность за обеспечение безопасности односельчан. Здесь же несколько раз происходили настоящие, боевые столкновения между «эскадронами смерти» и моими бойцами, то есть «милицией». В одном из таких столкновений были уничтожены до двух десятков сотрудников ГРУ, которые приехали убивать спящих людей. То же самое происходило и в других населенных пунктах. Когда-то «всесильные» «эскадроны смерти» сейчас не лезут так нагло, как раньше, в какое попало село, они везде получили по морде. Они убивают там, где нет согласия между людьми, и не организовались для самообороны. В одно время, по приказу штаба, мы на них организовывали ночные засады по дорогам, ведущим в населенные пункты. Мы, как бы, поменялись ролями – стали эскадронами смерти для них. Одномесячный итог широкомасштабной операции против «эскадронов смерти», под кодовым названием - «охота на шакалов», по данным штаба: 574 уничтоженных ГРУшников. У нас есть еще заготовки, иншаллахI, мы скоро сведем, на нет их действия.

Ну а, что касается блокирования нас в селе, теоретически, все возможно, - говорит Магомед, хотя практически трудно это осуществить. Мы сейчас не те, что удирали с тобой год назад в соседнее село. Защиту этой местности я организовал таким образом, что, если даже и высадят десант, он окажется меж двух огней и будет уничтожен. Мы имеем большой опыт боя с десантниками. Мои бойцы участвовали во всех крупных операциях планируемых штабом. Пять мобильных групп по пять человек способны проникнуть в любую точку Чечни. Позавчера мы вернулись с Юго-Восточного фронта, где проводили довольно удачные операции совместно с войсками этого фронта. На этой неделе планируем операции на Юго-Западном фронте. Часто участвуем в боях на центральном фронте, где идут наиболее интенсивные боевые действия. Когда у меня спрашивают, к какому фронту я отношусь, то отвечаю: - Мой фронт – Чечня.

Мы еще выполняем спецпоручения главнокомандующего. Как только поступит спецкоманда, я должен уничтожить Кафырова. Нам поручают самые опасные операции, где нужны ловкость, дерзость и сообразительность.

Любая из моих мобильных «пятерок» способна самостоятельно вести диверсионные, боевые действия без дополнительной помощи. Знание психологии и тактики противника, мобильность с использованием рельефа местности, неординарные тактические ходы дают нам большое преимущество в ходе столкновения.

Чтобы блокировать нас, враг должен провести крупномасштабную, боевую операцию с участием почти всех родов войск. На это нужно время, обученный, трезвый командный состав, согласованность действий командиров и подчиненных, чего, к нашему счастью, у них нет. Во-первых, мы максимум 2-3 дня проводим в одном месте, и пока они раскачаются, если даже получат информацию о нашем местонахождении, то подготовить что-то, напоминающую боевую операцию у них не бывает времени. Самое большее, что они могут организовать, это авиационный налет и артобстрел, эффективность которого, при их известной анекдотической меткости, равна нулю.

Во-вторых, оккупационные генералы безвылазно прячутся и пьянствуют в Ханкальских укрытиях. Они не имеют представление о реальной военной ситуации в Чечне. Почему-то бункеры, где они прячутся, окутаны маскировочными сетями, как будто наши войска имеют авиацию. Это наверное, чтобы население России лицезрело в каких опасных военных условиях, не щадя своих больших животов, несут ратное бремя в Чечне путинские толстозадые генералы.

В-третьих, каждый из этих генералов мнит себя стратегом и об их согласованных действиях говорить не стоит. А подчиненные, которые должны исполнять их команды, не те бесправные солдаты, плача идущие под пули, а контрактники-отморозки, которые приехали не «за Путина» умирать, а грабить население. Их стихия - «зачистки с грабежом» тихого населенного пункта, где поблизости нет чеченских бойцов. Да и сами российские командиры остерегаются своего «воинства». Это не армия, а банда, вооруженная современным оружием. Вот, к примеру, весной этого года в район нашей дислокации нанесли артиллерийский и бомбовый удары. Затем «вертушками» «обкатали» местность. Никто из моих бойцов, правда, не пострадал. Было понятно, что нас обнаружили, и это есть элементы спланированной операции противника и скоро сюда подойдет пехота врага. Бойцы чеченской армии обычно покидают место обстрела, об этом знают и оккупанты. Но я решил изменить тактику. Быстро обсудили план, и каждый боец знал, что делать, действуя по вариантам складывающейся обстановки. Мы быстро сосредоточились по периферии места обстрела и замаскировались. Примерно, через четыре часа заметили три отряда оккупантов, приближающиеся с трех сторон, к еще дымящему от бомбового удара участку. Все знали, что ни в коем случае нельзя стрелять без команды, если они нас до этого не обнаружат. Я догадывался, что русские пойдут посмотреть на результат артобстрела и бомбежки.

Мы их пропустили до участка, куда были нанесены удары, где все три отряда встретились. Надо иметь железные нервы, чтобы не нажать на курок, когда видишь в 5-6 метрах от себя своего заклятого врага. Но, ребята выдержали. Враги, уверенные в том, что наших бойцов в поблизости нет, вели себя так беспечно, что устроили шумный привал. То, что было дальше трудно назвать боем. Это было жестокое уничтожение. Мы расстреливали их почти в упор. Парализованные страхом, они не понимали что происходит, откуда мы ведем огонь. Забыв о своем оружии и не пытаясь сопротивляться, они бегали по кругу и падали, сраженные пулями. Честное слово, когда прошел азарт боя, я не почувствовал в душе ликования. Это было слишком жестоко! Я глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от нахлынувшей грусти, как мой взгляд поймал молодое надломленное деревце чинары, пробитое пулей. «Нет, - сказал я себе громко, - это не мы в брянских лесах, а они были в лесу моей родной Чечни!» Ребята услышав мой монолог засмеялись.

«Что-то командир наш о брянских лесах заговорил, не уж-то задумал на Брянщину податься?» - шутят они.
А неугомонный «тринадцатый», прозванный такой кличкой за упорство в споре, говорит:
- Вообще-то, это интересно, командир! Сейчас же модно: - кто в Грузию, кто в Ингушетию, а мы махнем на Брянск! Я согласен!
- Это осенняя мода, подождем до осени», - сказал я, чувствуя, как улучшается настроение от беззаботных шуток ребят.

83 трупа насчитали мы на этом небольшом участке. Правда, как мне доложили ребята, по их мнению, среди убитых нет человека, который по возрасту мог быть солдатом срочной службы. Они все были наемниками. Документов мы у них, естественно, не обнаружили, забрали нашейные жетоны с номерами, чтобы представить штабу. Главной нашей задачей было - забрать трофейное оружие и отвезти его в надежное место. Если бы ты видел, какое современное оружие и спецсредства мы у них обнаружили. Современные винтовки с оптическими прицелами, «винторезы», оптические приборы ночного видения, многоразовые огнеметы и т.п.

В штабе не могли поверить, что мы без единой потери среди бойцов, провели четыре довольно крупных операций. Мне было не по себе, когда Главнокомандующий вооруженными силами Ичкерии Аслан Масхадов на совещании обратил внимание именитых командиров на мою тактику ведения боя. Он отметил, что в моих действиях против врага есть три элемента, которые не хватают даже опытным командирам. Это гибкая нетрадиционная тактика, хладнокровие и дерзость. Командиры переглянулись между собой, изображая на лицах гримасу удивления. Большинство из них еще не были знакомы со мной, хотя я их знал в лицо, видел по телевизору до войны. Это была одна из моих первых встреч с командирами фронтов и направлений. Мне было неловко, я стеснялся поднять глаза. И один из них говорит:
- Делахьа к1ант, ма во вуьссикха хьо х1окху тхан къежбеллачу кортошт1е. Тхайл даккхий т1емлой дуьненчохь хуьлийла а дац бохуш дIатарделла Iаш ма дара тхо. Аслан, суна-м кIордийна хIара гIуллакх, итт шарахь Бойсхара сий лардеш ву бохуш ведда лили со, хIинца къанвеллачу хенахь хIокхо дийриг де боху ахь, мичахь карий хьуна хIара шоллагIваьлла Бойсхар?»
Все рассмеялись. Я смотрел на говорящего, худощавого и небольшого роста с короткой бородой командира и старался понять смысл шутки. Он на меня смотрел доброй улыбкой. Хотя тяжелые военные годы несколько изменило его лицо, но я узнал в нем Магомеда из Беноя, министра обороны, которого часто видел по телевизору до войны.

- Мохьмад, хьо сих малохьа, б1ешарахь волуш махуьлу Бойсахарх терниг а, замана хIума маду иза», - улыбается Аслан.
- Со-м дера Iадда а Iийра ма вара, Шемална муха хетар ду те хIара аьлла бахара ас-м. Цхьа бIаьрг лазийчахьана, ша хилла ваьлла кху бIешеран Бойсахар ву бохуш Iаш ма ву иза? ХIара дIахазахь, белахь а, бацахь а беноша шена дуьхьал лелош пал ма бу и аьлла, суна дегбаам бийра ма бу цо, - смеется Магомед.
- Цхьа хIума дай вай, Мохьмад? Т1ом чекхбаьлча хIакхаьршанна тIехь йисана меженаш ягар а йина, кIеззиг меженаш йиссанарг Бойсахар кхайкхор вай. Шу реза дуй? - спрашивает Докка Умаров, командующий Юго-Западным фронтом. Это вызвало дружный смех. Потом Докка, обращаясь к Магомеду, говорит:
- Магомед, бери пример, видишь, какого командира я воспитал, - и указывает на меня.
- Слушай новоявленный Бойсхар, скажи, только честно, - говорит Магомед, обращаясь ко мне, - ты знаешь этого человека? - и указывает на Докку.
- Что это за беноевские вопросы ты задаешь, Магомед, как он может не знать меня, если он мой родственник и воспитанник? - опережает меня Докка и смеется.
А обращаясь ко мне говорит:
- Ну, скажи ему, что это так!
- Да, он мой родственник и я его знаю…, - сказал я.
- Ну, убедился? Учись у моего ученика азбуке боя! - смеется Докка.
- Хотя мы и родственники, но ты не взял меня в свой отряд, сказав, что я еще ребенок, - ответил я Докке.
- Тоже мне - воспитатель! – ухмыляется Магомед Беноевский.
- Ну, ты, родственник, ну и колючий же ты. Сам подумай, если бы я взял тебя в свой отряд, то какого командира потеряла бы Чечня? В моих войсках, что ни боец – сам генерал, и ты бы затерялся в этом избытке военных талантов. Поэтому я специально от тебя отказался, чтобы дать тебе расти самостоятельно, как таланту. Ты не упрекать меня должен, а благодарить, - заключил Докка.
- Ну да, конечно, ты же у нас Дока-прорицатель, чуть ли не из Девкар-Эвла, - с шутливой иронией заметил Магомед Беноевский.

Трудно было не заметить, как Магомед горд, что он является одним из тех, кто сегодня ведет войну против оккупантов. Особенно он рад тому, что стал в один ряд с нашими знаменитыми воинами-командирами. Он не кичился этим. Он этим искренне гордился.

Уже вечерело. Магомед виновато спросил, не надоело ли мне его разговор, и предложил вернуться в дом, где, возможно, заждались нас его отец с гостем.

Глава 10

После вечернего намаза в доме отца Магомеда собралось около десятка пожилых и молодых людей. Всем было интересно услышать о том, что происходит за пределами Чечни и, как люди там реагируют на эту войну. Я смотрел на них и думал: какая тяга к коллективному общению, они пришли, несмотря на очевидную опасность, чтобы услышать и обсудить новости. Я знал с прошлой поездки, как люди боятся собраться вместе в ночное время, да и дневное время тоже. Тогда, помню: когда мы с Магомедом, после наших приключений, вернулись домой, два или три человека из соседей зашли к нам, беспокойно озираясь на окна, и, прислушиваясь к каждому шороху на улице, посидели минут пять и ушли. Но сейчас, наблюдая за ними, я с удивлением заметил, что не вижу тех «масок» отрешенности на их лицах и того волнения в их поведении, которое наблюдал год назад. «В чем же дело? – задавал я себе вопрос, - может быть, эти люди устали психологически и свыклись с такой жизнью и уже ни на что не реагируют?» Но их живой интерес к новостям и к тому, что происходит в Чечне, исключало это. Мне показалось, что люди перестали бояться, и у них появилась какая-то внутренняя уверенность в себе.

Мне вспомнился рассказ одного узника «Чернокозово»: «Меня били, унижали до такой степени, что уже был готов психологически признаться себе в том, что я – неполноценный человек и то, что со мной происходит – закономерность. Однажды меня вывели из камеры, избивая дубинкой, как обычно, повели по коридору в комнату пыток. Я шел послушно, подчиняясь ударам, как животное. На пороге этой страшной комнаты я вдруг развернулся и бросился на сопровождающего меня палача кулаками. На его лице я увидел страх, и он дико заорал, зазывая на помощь других палачей. Я, избивая, старался схватить его за горло, но он вырвался из моих рук и побежал навстречу спешащим ему на помощь палачам, а я за ним.
Когда я пришел в сознание, лежа на полу камеры, я вспомнил это и громко расхохотался. Мои сокамерники были уверены, что я схожу с ума. Я, полуживой, который не мог пошевелить руками и ногами, с телом, на котором не было живого места, хохотал оттого, что понял, что я сильнее моих палачей! С тех пор, хоть рви они меня на куски, я чувствовал свое моральное превосходство над их трусливыми душонками. Это чувство и давало мне силы выстоять».

Мне кажется, что подобное произошло и с психикой этих людей. Как говорил Магомед, здесь с ночными «визитерами» происходили кровопролитные столкновения, после чего «эскадроны смерти» обходят это село. Эти люди, увидев трупы ночных «визитеров», почувствовали, что они могут противостоять врагу, объединившись. Что у них есть защита. Безусловно, это заслуга Магомеда. Несмотря на свою мальчишеский возраст, он сумел вселить людям уверенность. Я посмотрел на Магомеда. Он скромно сидел на низком стуле у дверей и внимательно слушал разговор старших.

Немного поговорив о жизни за рубежом, разговор перешел на внутричеченскую тему. Я не услышал от них ни одно слово о так называемом мировом сообществе. Раньше можно было встретить таких наивных людей, уверенных в том, что мировое сообщество не имеет права не реагировать на геноцид народа. Сегодня их нет, разве что обезумевшие от горя женщины, ищущие своих исчезнувших после похищения российскими бандами детей. Упоминание о демократических странах и институтах защиты прав человека, в том числе и ООН, у чеченцев вызывает снисходительную усмешку. Они как бы сочувствуют им, уверенные в их бессилии и, считая их слабее себя. Такую тенденцию я заметил тогда, год назад, разговаривая с Магомедом, но сейчас это стало национальным мнением.
Наших политиков за рубежом они откровенно жалеют, считают их наивными людьми. К своему удивлению, я узнал, что многие знакомы с «обусловленной независимостью» предложенной министерством иностранных дел ЧРИ. Это наши бойцы распространили ее, после одобрения Президентом Асланом Масхадовым. Редко, кто возражает против этого предложения, но сомневаются в воле Европы. «Если бы программу поддержала Америка, - говорят они, - то это стало бы реальностью. Надежды на Европу и ООН нет, они, бедные, сами нуждаются в нашей помощи». «Такое снисходительно-унизительное сочувствие людей, находящихся в тяжелейших условиях, истинная оценка мировому сообществу в лице ООН», - думал я, слушая их разговор.

Седобородый старик, который вернулся, чтобы услышать о жизни за рубежом, все спрашивал, не отрываясь от событий в Чечне.
- Что говорят там о нашем «мулле» и других, которые бросились к «трону царя?», - спросил он.
Я сказал, что все понимают, что они – марионетки и мало кто ими интересуется.
- Похоже, умные люди там живут, - говорит старик, - вот меня они чуть не запутали. Думаю, что здесь потерял Малик? У него вроде бы все есть. Или Джабраилов? Я не верю, что они озабочены судьбой своего народа, а то не тянули бы нас обратно в Россию. Теряюсь в догадках, никак не могу понять их».
Молодой человек начал ему объяснять, что они невольники, которым указано приехать сюда и, пользуясь ненавистью народа к «свинье-кафырову» и оккупантам, создать у людей иллюзию, что они своим участием в фарсе смогут изменить что-то. Это обман, чтобы привлечь людей к фарсу.
- Я вроде бы это понимаю, - говорит старик, - а куда они пойдут потом, после того, как нашкодят? Вот я слышу, как они говорят, каждый клянется «биться» до конца. Этот таракан-милиционер из Москвы распоясался до того, что говорит, мол, его только пуля остановит. Неужели они такие пустозвоны? Солидные ведь люди.
- По информации нашего штаба, - вмешался в разговор Магомед, - в Москве уже назначен «президентом» Ахмад- Хьакха. Остальные должны организовывать свои группы «избирателей» и имитировать борьбу с ним, чтобы создать видимость «выборов». Сайдулаев и Джабраилов агитируют наших бойцов, чтобы мы участвовали в их охранах и вооруженных группировках. Мы подозреваем, что это они готовят провокацию по указанию спецслужб, чтобы в случае провала фарса столкнуть их с бандой кафырова и объявить на весь мир о начале гражданской войны в Чечне. Тогда оккупанты в качестве «миротворцев», не боясь последствий, начнут убивать мирных людей, списывая их на нас. Мы предупредили их, если они пойдут на это, то мы найдем их, где бы, они не были.
- Вот проклятие! – говорит старик. – До чего люди забыли Бога! Сколько не живи в этом мире, не перестаешь удивляться подлости человеческой. Слава Аллаху, что мы все смертные и должны держать ответ перед Всевышним! Вот там нам всем укажут на свое место, и эти холуи безбожников будут гореть, синим пламенем, как факелы! Вот сегодня был я на похоронах в соседнем селе, где хоронили трех молодых людей. Родственники не хотят говорить правду об их смерти. Говорят, что погибли при автокатастрофе. Но потому, как приходят на траур люди в военной форме, понятно, что их убили наши воины, когда лезли с оккупантами в горы. Пришли какие-то чины русских оккупантов и пьяный дебил начинает говорить родственникам, что их сыновья отдали жизнь за Россию, и перечисляет, какие вознаграждения получат их родители: деньги, кресты. Бедные родители не очень-то понимают, что он говорит. Местный мулла юлой крутится вокруг оккупантов, улыбается, благодарит их за щедрость. Когда ушли оккупанты, мулла призвал всех к вниманию и говорит:
- Вы только что видели, как русские добры к нам и нашим шахидам. Эти проклятые ваххабиты и другие враги нашей религии, убивают их и нас. Киши-Хьаьжа завещал нам жить в дружбе с русскими, не воевать против них. А сегодня его великий мюрид Ахьмад-Хьаьжа возглавил борьбу против врагов религии, и русские нам в этом помогают. Поэтому попросим Киши-Хьаьжа помочь ему и нам. Попросим его принять своих верных мюридов, погибших в джихаде! Он поднял руки для до1а, за ним последовали немногие. Кто-то делал вид, что исполняет ритуал, а кто-то, откровенно проигнорировав его призыв, просто отвернувшись. Постепенно тезет опустел. Остались только родственники, да и мы, несколько стариков. Брат одного из погибшего, крикнул уходящим людям с просьбой вернуться на минуту, и, обращаясь к мулле, сказал:
- Прости за мою грубость, но ты ведешь себя как клоун. Не нужны мне твои митинги, это траур. Я прошу тебя не обслуживать наш тезет, я сам похороню своего брата. Неправда, что он погиб в джихаде, я его не смог остановить. Он погиб в горах, воюя против мусульман. Это вы его убили, я с вас возьму его кровь, а тем ее прощаю. Я буду просить Аллаха о прощении его грехов. Ты ученый старый человек, где ты читал, чтобы Киши-Хьаьжа завещал нам жить в дружбе с завоевателями? Вы обманываете людей! Он был мюридом Ташу-Хьаьжа, и сам воевал против русских завоевателей! КГБ и вы, продажные твари, приписали ему то, что он никогда не говорил. А скажи мне достопочтенный, если он так любил завоевателей и настраивал людей быть холуями оккупантов, тогда за что его выслали в Калугу? Его заморили голодом. Он писал письма своей жене с просьбой прислать деньги на питание. Если ты и вправду не знаешь об этом, то попроси у своих хозяев ФСБ разрешение покопаться в архивах НКВД во Владикавказе. Там хранятся его письма, которые к адресатам не попали. Вот тогда ты узнаешь, что он никуда не исчез, а умер голодной смертью, и его зарыли в землю. А сказки о его чудесном исчезновении придуманы НКВД, чтобы нагло придти к его мюридам, как сегодня и обманывать нас как идиотов, натравливая друг на друга. Как тебе не стыдно говорить о Кафырове, как о его мюриде?! Ты думаешь, что Кафыров не знает, как НКВД заморил голодом Киши-Хьаьжа? Твой Ахьмад-Хьакха – мюрид сатаны и можешь передать ему это от меня! Запомни, достопочтенный, если бы Киши-Хьаьжа был таким, как Ахьмад-Хьакха, то завоеватели назначили бы его «президентом», а не заморили бы голодом. А сейчас, я прошу тебя уйти. Потом он обратился к людям:
- Я знаю, что вы все хорошо знали моего брата. Мне нет необходимости о нем вам говорить. Он предстал перед Аллахом, и ответит за свои грехи. Я буду просить Аллаха о спасении его души, это мой кровный долг. Прошу вас сказать, если он кому-то был должен и не вернул долг, или незаслуженно кого-то обидел, я всегда готов возместить вам нанесенный им ущерб. Я вам бесконечно благодарен за то, что вы пришли и выразили соболезнование, ваш долг на этом закончен, а сейчас можете уйти.
Никто, кроме муллы, не ушел. Лицо муллы было белее савана, он потерял дар речи. Люди понимали, какого мужества стоит этот разговор и какую опасность это ему представляет. Поэтому люди были благодарны ему за опасную, тяжелую, но откровенную правду. На лицах его родственников была тревога, но никто не посмел ему возразить даже старшие из родственников. Было, похоже, что они в глубине души были согласны с ним. После похорон, когда с кладбища разошлись люди, я подошел к брату погибшего и от души обнял его. Я спросил его, простит ли ему Кадыров за те слова? Он посмотрел на меня красными от бессонницы и слез глазами и сказал:
- Не знаю как он, но я и тысячи, таких как я, потерявших братьев, с той и с этой стороны, этого ему никогда не простят. Это он должен бояться нас. Он же откровенно натравливает людей друг на друга. И муллы продажные, занимаются этим же. Если мы им позволим обманывать себя цитатами НКВД, якобы, высказанные устазами, то мы будем купаться в собственной крови. Этого и добивается Ахьмад-Хьакха. Чечня еще не видела такого алчного безбожника. Мы должны остановить этого оборотня. Иначе мы зайдем далеко. Я мюрид Киши-Хьаьжи, я с сегодняшнего дня буду мстить за него и за брата, оккупантам и Кафырову. Эту сатану кто-то должен остановить! Там же я слышал, что в Гудермесе, произошло, что-то подобное, муллу, говорят, выгнали с траура. Видимо, тоже митинговал. Вот так везде, сеют раздоры, добиваются разногласий на почве религии.
Как-то волна шельмования вахабизма пошла на убыль, сейчас взялись за устазов. Мюридов Ташу-Хаджи откровенно игнорируют, называя его чуть ли не виновником убийства чеченцев во времена имама Шамиля. Даже оккупанты, говорят, взорвали его зиярт. При этом откровенно говорили, что он был бандитом, потому что воевал против России, мол, поклоняйтесь другим святым. Скоро начнут шельмовать и других. С беноевским тейпом, к которому, якобы, принадлежит Кадыров, ничего не вышло. Бенойцы не дали себя обмануть, их подавляющее большинство отвергло его. Планы русских провалились. Сейчас решили найти ему поддержку через продажных мулл. Объектами обмана назначены мюриды Киши-Хьаьжи, учитывая, что Кадыров называет себя, его «мюридом». Как сказал брат погибшего, он - мюрид сатаны. Но Киши-Хажинцы пока этого не понимают. Они пока не понимают, что восхваление Кунта-Хьаъжи Кафыровым, это спланированная провокация ФСБ для разъединения чеченцев. Они искренне верят, что он почитает их устаза. Я не могу понять, почему у нас так много идиотов. Столько лет мы воюем с Россией, и каждый раз нас обманывают на одном и том же. Пора бы и поумнеть! – заключил старик и потом спросил
Магомеда:
- Я слышал, что ты распорядился вывесить плакат в центре села с изображением Ахьмад-Хьакхи. Никак не могу понять, для чего это.
- Когда, проходя мимо, ты видишь его портрет, что ты делаешь? – спрашивает у него Магомед.
- Плюю, проклинаю и ругаю его отборным матом! – смеется старик.
- Вот этого я и добиваюсь! – улыбается Магомед. – Но мало кто читает то, что мы туда вписали, каждый плюет и проклинает его и проходит мимо. Правда, мы нескольких партизан «поймали» восьми и девятилетних братьев, которые хотели сорвать плакат. Когда не дотянулись до плаката, старший посадил на свои плечи младшего брата и прилагал жуткие усилия, чтобы его поднять. За этим занятием мы их и застали. Хотели их припугнуть, но не на тех нарвались. Братья упорно клялись, что не оставят «свинью» на своем заборе. Тогда ребята объяснили им, для чего его вывесили. С тех пор братьев часто видно с ватагой ребят, плюющих и проклинающих «свинью» на плакате.
- Остаг1фируллах1! – удивляется старик. – Кто мог догадаться?!

 (Продолжение следует)

Мусост Алдамов – независимый журналист