Чувство госбезопасности

Кажется, это было вчера, а призадумаешься, поскребешь в затылке, глянешь в календарь, эпоха прошла. Иные интерьеры, подернутые дымкой памяти, уже и вспоминаются с трудом. Какой-нибудь Моссовет, куда можно было зайти просто по журналистскому удостоверению. А Дом правительства? А Кремль? Заказал себе пропуск у знакомого депутата или советника – и гуляй без сопровождения. Исполняй свой профессиональный долг.

Ужасное было время, что говорить.

Лихолетье безбрежной свободы. Годы тотальной анархии, злоупотребления так называемой свободой слова и несоблюдения элементарных норм госбезопасности. Доходило до того, что и в кремлевский туалет в ожидании интервью страшно сказать с кем ходили, не спросив разрешения у сотрудника ФСО. Курили там, если ожидание затягивалось. А ведь могли и бомбу подложить, и микрофон в сливной бачок встроить, и рукомойник унести.

Сегодня, слава тандему, все под контролем. Никаких буфетов ни в Кремле, ни в Белом доме, а только полицейский чай с сушками, если национальный лидер задерживается, как обычно, часа на три. В сортир – под конвоем, с примкнутыми штыками, шаг вправо, шаг влево – расстрел с лишением аккредитации. А с января позапрошлого года госбезопасность широко шагнула и за пределы Кремля, запретив профессиональную кино- и фотосъемку на Красной площади и в Александровском саду. С тех пор остановить мгновенье можно было только мыльницей, а что сверх того – с разрешения комеданта и по заявке, поданной не позднее чем за десять суток до проведения "работ".

Это было разумно. Длинную кинокамеру легко перепутать с гранатометом, оптический элемент – с оптическим прицелом. К счастью, после появления приказа №14 Федеральной службы охраны РФ "О внесении изменений в Правила посещения Московского Кремля" этот риск был практически сведен к нулю.

Но вот чем штатский человек отличается от человека в штатском? Чем президент Медведев отличается от президента Путина? Он не понимает элементарных основ теории и практики повседневной государствообразующей бдительности. Какой-то, понимаете, блогер, перехватив гаранта в горах, просит его отменить запрет ФСО – и президент с ним соглашается. Исправлю, говорит, эти глупости. А потом, буквально две недели спустя, объявляется,  что уже и документы подготовлены, и того гляди они вступят в силу.

Все это может очень плохо кончиться. Я ведь помню: сперва гласность ввели, затем цензуру отменили, а потом и памятник железному Феликсу сбросили с корабля современности, и часы коммунизма свое отбили, и нерушимый Союз распался. То есть сначала разрешат репортерам безнаказанно фотографировать Минина и Пожарского, после журналистов расконвоируют в Кремле, а там и... Воображение рисует самые жуткие картины. Разрешенный митинг на Триумфальной. Неторопливая беседа с Борисом Немцовым в прямом эфире на Первом телеканале. Бесконтрольные президентские выборы в 2012 году – как на какой-нибудь Украине, прости господи, когда чуть не сутки после второго тура изнываешь в неведении, не понимая, кто победил.

А ведь так хочется определенности. Четкой телевизионной картинки, дисциплинированности в глазах соотечественников, решеток на окнах. Тут нельзя снимать, там нельзя ходить, а здесь надо, задержав дыхание, одним духом выпалить на морозе заранее разученную фразу. Это сильно облегчает жизнь, Дмитрий Анатольевич, а вы ее осложняете, полемизируя со своей охраной и с предшественником. Утрата чувства госбезопасности может дорого обойтись стране, но еще не поздно остановиться.   

Илья Мильштейн
Svobodanews