Искусство мимикрии

CHECHENPRESS, Отдел публикаций и СМИ, 04.11.2009 г.

Согласно одной из теорий, многое в нашем поведении можно объяснить животным когда-то прошлым. Я с ней не согласен. Мне кажется, что ученые, которые ее выдвинули, незаслуженно обидели наших меньших братьев. К примеру, жестокость у них – лишь следствие голода. Будучи сытым, даже лев похож на большую кошку - ленивый и неагрессивный. К нему во время сафари подъезжают на машинах и снимают. Конечно, не допуская резких движений и не особо докучая. Пусть звериный, но это – царь! А с ними, с царями, необходима особая деликатность.

Или крокодил. На чеченский язык его название переводится как "саьрмак", то есть дракон. Этот самый "дракон", раз наевшись от пуза, потом отдыхает почти целый месяц. Плавает где-нибудь в воде или, выбравшись на берег, греется на солнышке, не испытывая желания разодрать кого-то еще на части. Если не маячить без нужды перед носом, а наблюдать со стороны, то не посчастливится увидеть и его мощной пасти. Разве что во время зевка…

Убивать без впрыска желудочного сока в желудок эволюция научила только человека. И здесь, как мне кажется, дарвиновская теория показала свою несостоятельность, потерпела полный крах. Ведь получается, что люди, научившиеся логически мыслить, набравшиеся знаний и, вроде бы, понимания того, что такое добро и что есть зло, ничуть не очеловечились. Наоборот, стали еще большими зверьми. Вся наша история - это одна сплошная и немотивированная естественной потребностью жестокость. Внутри одного вида, кстати, что сродни каннибализму – весьма редкому в животном мире явлению.

Вообще, это интересное занятие - соотносить звериные инстинкты и повадки с человеческим поведением. К примеру, мимикрия – умение подстраиваться под окружающую среду. Неплохое, между прочим, эволюционное приобретение. Благодаря нему многие животные и насекомые дожили до наших дней. Если бы не способность хамелеона менять цвет в соответствии с тем местом, где он находится в какую-то конкретную минуту – на ветке, земле или еще где-то, то мы бы, скорее всего, знали его только в окаменелом виде. Этому ровеснику динозавров нечего противопоставить своим врагам. Природа не наделила его ни рогами, ни клыками, ни хотя бы окостенелыми отростками вдоль пресмыкающегося туловища. Выстреливающий, словно пуля, язык опасен букашкам, да и то не всем. Поэтому застыть и слиться со средой, а если обнаружили, засиять, как неоновая лампа, всякими неприятными цветами – единственное его спасение.

Хотя человеку до хамелеона еще далеко, некоторых успехов в мимикрии он все же достиг. Взять, к примеру, политиков. Они всегда говорят то, чего ждут от них простые люди. Но действуют исходя из собственных предпочтений, часто – выгоды. Искусством обмана неплохо теперь владеют и в Чечне.

Несколько лет назад в республике появился свой собственный уполномоченный по правам человека. До него существовало так называемое специальное представительство президента России по обеспечению прав и свобод человека и гражданина. Несмотря на свое внушительное и длинное название, оно оказалось не в состоянии помочь пострадавшим. Сначала его возглавлял Владимир Каламанов, потом Абдул-Хаким Султыгов. Их больше волновал имидж российских военных. Они часто выезжали в Европу и, рассказывая про творимые террористами ужасы, блюли государственные интересы. Сотрудники их представительства в это время собирали заявления исключительно у пострадавших от действий федералов. Им, кстати, никогда не отказывали. Наоборот, заверяли, что обязательно помогут, но только, мол, придется немного подождать. Обрадованные данными обещаниями, люди уходили к себе домой. Проходило время, и они возвращались за результатами. Но им снова чего-то говорили и отправляли назад. И так обычно по несколько раз. Представительство президента России мы называли между собой "губкой". Словно губка, оно выжимало из людей последнюю надежду на справедливость, энергию и желание еще куда-то обращаться.

Именно поэтому поначалу я не испытывал никаких иллюзий и по поводу водруженного на его место института уполномоченного по правам человека. Но какая-то надежда была. Надежда на то, что придут новые люди, которые, не будучи связаны напрямую с преступлениями первых лет войны, захотят улучшить ситуацию в республике. Да и первые, иногда более резкие, чем у нашего "Мемориала", заявления внушали оптимизм. Некоторые из них отпечатались в памяти. К примеру, то, что касалось семи тысяч пропавших бесследно жителей Чечни. Мы называли меньшую цифру – три тысячи, основываясь на имевшихся у нас сообщениях родственников и лишь осторожно намекая, что жертв должно быть в два, а то и в три раза больше. Или, скажем, заявление аппарата уполномоченного по правам человека, которое касалось осужденных чеченских женщин. Мы и не мечтали, что кто-то из представителей федеральных органов власти (а сегодняшняя чеченская власть – это составная часть российской властной вертикали) озаботится когда-нибудь их судьбой. Реакция же на досрочное освобождение полковника Юрия Буданова и вовсе почти обезоружила. Не буду говорить за своих коллег, но мне тогда показалось, что с уполномоченным и его людьми можно и даже нужно сотрудничать.

Все-таки они чеченцы, размышлял я тогда, и им тоже небезразлична судьба соотечественников. И потом, есть же что-то общее, что и в условиях войны, религиозного раздрая, размежевания по политическим мотивам и пристрастиям, должно привязать нас друг к другу. Неважно, вдалбливал я себе голову, кто ты: сторонник независимости или нахождения республики в составе России. Главное, чтобы общими усилиями сломали систему, при которой чеченцев можно безнаказанно убивать и избегать при этом судебного преследования.

И потом, в своих заявлениях и обращениях и уполномоченный, и его аппарат часто опирались на факты, собранные нами и помещенные на нашем же веб-сайте. Мне представлялось, что это уже заявка на сотрудничество, как бы протянутая для этого рука.

Но все оказалось фикцией, своего рода мимикрией. По-настоящему уполномоченный со своими людьми так ничем больше и не занялся. Ни местами массовых захоронений, о которых тоже много раз заявлял, ни теми же осужденными женщинами, ни Юрием Будановым. Ушли в песок, испарились так, будто их не было вовсе, и другие инициативы. В частности, о переводе осужденных и содержащихся в лагерях в различных уголках России ребят-чеченцев поближе к родному краю...

Впрочем, одна задача все же была решена: некогда многочисленные и независимые чеченские правозащитные организации выстроились теперь в одну провластную и управляемую шеренгу. Как некогда и мне, их представителям захотелось поверить резким речам и заявлениям, а потом они сами не заметили, как оказались в обойме со спутанными намертво ногами и руками. Из этой обоймы теперь выстреливают в сторону других - тех, кто сохранил независимость и продолжает говорить о преступлениях в Чечне. В сторону "Мемориала", к примеру. Наш сайт, с которого, между прочим, бралась информация для большей части упомянутых выше "резких заявлений", вдруг неожиданно стал почти что вражеским, а вся наша деятельность – направленной на подрыв России.

…Мимикрия у животных – это своего рода защитная реакция организма. У человека же мимикрия почти всегда обман, и за ним, как правило, следует агрессия. Ну вот как в последнем описанном случае.

Усам Байсаев, Prague Watchdog