Магия "правильной" крови

Сергей Глигашвили, специально для Prague Watchdog

Статья Андрея Солдатова в "Ежедневном Журнале" вызвала у меня смешанные чувства. Я сам не слишком хорошо разбираюсь в структурах управления силовыми службами в Чечне и потому всегда с интересом читаю то, что пишут об этом эксперты. Вне всяких сомнений, Солдатов - в высшей степени информированный специалист в этой области, поэтому любой его текст помогает лучше понять происходящее в республике. Однако в части выводов мне его статья показалась повторением стереотипных опасений, которые в силу набранной инерции и ложного политеса привычно штампует либеральное сообщество.

Напомню в двух словах, о чем речь. В статье подробно описана успешная операция, проведенная Рамзаном Кадыровым, по перехвату управления над "последней значимой федеральной структурой в республике" - Оперативным штабом (ОШ). Это координирующий центр, под руководством которого в Чечне должны осуществляться все силовые операции. С 2001 года ОШ (ранее РОШ) подчинялся Федеральной службе безопасности, в 2003 для того, чтобы придать контртеррористической операции характер чисто полицейского мероприятия, ОШ передали под контроль МВД. В статье Солдатова множество деталей, все желающие могут с ними ознакомиться, я же продвинусь сразу в конец истории, поскольку сама история не связана с моими размышлениями. Отмена режима КТО послужила для Рамзана Кадырова своего рода сигналом для приведения в действие плана по захвату управления над ОШ. Единственное, что требовалось для этого – поставить на должность руководителя штаба лояльного Кадырову силовика. В результате президент Дмитрий Медведев одобрил или даже просто санкционировал возвращение руководства над ОШ Национальному антитеррористическому комитету, подчиняющемуся ФСБ, а главой штаба стал Александр Сулимов, глава УФСБ по Чеченской Республике. Из контекста статьи следует, что Сулимов - человек подконтрольный Кадырову. Перехват власти состоялся.

К каким выводам приходит Андрей Солдатов? Он с видимым сожалением отмечает, что федеральный центр теряет последние рычаги влияния на силовую политику Кадырова. Именно в этой части текста кажется, что автор механически следует некритично усвоенному ритуалу, который предлагает читателю совершенно непозволительный угол зрения на чеченские события. Я не обвиняю Солдатова; идеологические элементы, вмонтированные в стандартный ассортимент аналитического инструментария, могут и не опознаваться как нечто неприемлемое с точки зрения морали. "Системный сепаратизм" Кадырова, которым пугают политологи и эксперты российское общество, уже давно приобрел статус полноценного термина, используемого в определенном и всеми негласно принятом значении. Речь идет о том, что концентрация Кадыровым всей власти в республике неизбежно ведет к автономизации Чечни, которая в свою очередь угрожает территориальной целостности российского государства. Дескать, Кадыров сумел полностью выйти из-под контроля Кремля и вот-вот создаст фактически отдельную государственную систему, лишь формально связанную с Россией.

Здесь и появляются сомнения в чистоте подхода и желании аналитиков различать сущности с точки зрения ценности человеческой жизни - критерия, который либеральным лагерем по умолчанию признается приоритетным. Ведь в этом как раз и заключался смысл "чеченизации" - делегировать чеченцам репрессивные функции, принадлежавшие ранее российским силовым структурам. И на начальных этапах республика была и сегодня остается непроницаемой для российского законодательства. Но в разное время по-разному. Сейчас, как будто не было либеральной критики в адрес военных и спецслужб в начале второй военной кампании, принято думать, что в ту пору, когда за войну отвечали федеральные ведомства, произвол носил системный характер и способствовал приумножению государственного блага. Когда же за дело взялись сами чеченцы, профессия палача утратила свою "государственническое" предназначение, "лобное место" отдали на откуп дикарям и закоренелым садистам. Такая чудовищная метаморфоза.

При всем желании, я не в состоянии припомнить случая, когда бы руководство ОШ поднималось на защиту жертв убийств и похищений, пыталось ограничить применение пыток, гуманизировать сложившуюся практику смертоубийства?! Напротив, меня не покидает уверенность, что механизм кровавого произвола закладывался и совершенствовался именно под непосредственным руководством ФСБ. Разве высокопоставленный сотрудник этого славного ведомства Аркадий Еделев в должности главы "самой значимой федеральной структуры" в Чечне помог предотвратить убийства правозащитников или расследовать дела об исчезновениях людей и бессудных казнях?! Совсем нет. Не секрет, что ФСБ и чеченская милиция использует одни и те же методы, ничуть не поменявшиеся с начала второй, а то и первой войны. Единственное, что каждое следующее поколение палачей вне зависимости от ведомственной и национальной принадлежности несколько меняет профиль работы, согласуя его с новыми задачами: если не получается одержать победу над подпольем, принимается понятное решение распространить репрессии на более широкий круг людей – родственников и сочувствующих. И так до бесконечности.

Опасение у добровольных помощников российской власти, видимо, вызывает тот факт, что Кадыров убивает людей, чтобы укрепить режим личной власти, а не ради приумножения силы и величия государства российского . Но ведь нормальному человеку должно быть абсолютно "до лампочки" – "нужные" или "ненужные", "полезные" или "вредные" для России убийства будут совершаться в Чечне и под чьим руководством. Власть Кадырова ничуть не лучше и не хуже власти ФСБ или любого другого российского ведомства, поскольку на ее укрепление работает все тот же конвейер смерти. И защита интересов государства не поможет будущим адвокатам добиться смягчения обвинительного заключения. Оцениваются не цели, а методы, пролитая кровь, а не благие намерения. Российское государство, борющееся за свою целостность, и провинциальная диктатура Кадырова не отличаются друг от друга, если смотреть на них глазами жертвы - люди и в том, и в другом случае получаются одинаково мертвыми и примерно с одним рисунком увечий. И совершенно неважно, как там делится власть, и кто из преступников лелеет мечты о независимой, вольной жизни.

Мне интересно читать Солдатова, он точно знает, о чем пишет, когда анализирует действия силовых структур. Но, наверно, этим анализом и стоило бы ограничиться. Когда он и другие эксперты либерального лагеря вдруг начинают говорить о государственных интересах, получается, что они страстно желают сохранить за федеральным центром функции контроля за всем тем кошмаром, который происходит в Чечне. При этом тот факт, что федеральный центр сам является и источником, и главным хранителем произвола, уходит на задний план.

А вот если ужас производится неким Кадыровым, ради его личной власти, а не во имя государственного блага, такое положение вещей считается в высшей степени некрасивым.