Внутренний Хлестаков

Петр Ткалич. CHECHENPRESS. Отдел публикаций и СМИ. 11.04.09 г.

Чеченпресс продолжает публикацию дневников Петра Ткалича.

4   апреля.  К нам едет ревизор! Как, собственно, едет? Никто, никуда не едет. Просто общественности, к месту, напомнили о «Ревизоре». Даже не о «Ревизоре», а о Тарасе Бульбе. И даже не к месту, а ко времени: 200 лет со дня рождения Гоголя. Опять же, если честно разобраться, то общественности, на Гоголя…. Нет не так: если честно разобраться, то Гоголь нам, как и многое другое, глубоко безразличен. Не уверяйте меня, говоря, что вчера собрались тесной компанией и, между первым и вторым пузырём, говорили о «Мёртвых душах».
 
О Гоголе мы вспомнили, как всегда, при достаточно уважительном поводе. Появилось желание, кстати, это или некстати, опять у кого-то что-то отнять, и при этом потерпевшему плюнуть в душу. Из-за этого мы, на юбилей Гоголя, объявили его русским. По национальности (пусть хохлы помучаются!). А Тараса Бульбу русским по духу. Почему Тарас Бульба нам пришёлся по душе? Ну, как? Сына своего, на войне, за идею убил! За идею – нам это очень близко. На войне, как на войне!

Тут главное – не заострять внимание для себя, что идеи разные бывают. В одном государстве война началась из-за принципиального спора: с какого конца чистить яйцо? С тупого или с острого? А поскольку мы народ принципиальный и идейный, то подобные отношения, между отцом и сыном, должны служить наглядным примером в деле патриотического воспитания. Вот, к примеру: вчера это ещё был для нас братский народ, а сегодня – это уже наши враги. Или: дома, с утра, он мне ещё был отцом, а в обед – он в колонне несогласных, или пенсионеров, протестующих против монетизации. Ну, тогда, не дрогнувшей сыновней рукой, по башке ему резиновой дубинкой! Готовность убить ближнего (по-моему, даже в Библии это слово встречается: «ближнего») – вот, что понравилось нашему искажённому сознанию, в произведении ни в чём неповинного Гоголя.

Так что Тарас Бульба это, несомненно, русский человек. По духу. В качестве  наглядного пособия такие герои нам необходимы. Только пусть хохлы нос не задирают. Есть и у нас похожие герои. Например: Иван Грозный. А сам Гоголь, вне всяких сомнений, русский по национальности. Тут нечего спорить. По-другому быть не может. И Шота Руставели русский. И Иисус Христос был русским. Да как в стране победившего православия, с многовековыми корнями и национальными традициями,  могут покланяться кому-то (чему-то) не русскому??? По-моему, так все евреи, прославившие себя, были русские.

Но вернёмся к «Ревизору». В этой комедии ирония судьбы заключается вовсе не в том, что какой-то проходимец удачно всех обманул, выдав себя за ревизора. Вот, что пишет сам Николай Васильевич, недовольный такой примитивной трактовкой комедии: «Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу». Так в чём же дело? Обижая автора, никто не обратил внимания на то, что волею Гоголя, безвинного Хлестакова ревизором «назначили»! И назначили ревизором сами окружающие. А у него в голове даже мыслей таких не было. Он и не пытался в этом захудалом городишке кого-то вводить в заблуждение. Ходил голодный, заглядывал в чужие пустые тарелки.

Что подтверждает эту версию? Хлестаков сам рассказал красноречиво об этом, когда его «понесло», как Остапа Бендера. Только Хлестаков расскажет об этом иносказательно, применительно не к данному городишке, в котором он застрял, а как об эпизоде из его жизни в Петербурге.

«Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате; хотел отказаться, но думаю: дойдёт до государя, ну да и послужной список тоже… «Извольте, господа, я принимаю должность… только у меня: ни, ни, ни!.. Сюда нужно смотреть! И слушать, что я говорю! Уж у меня ухо востро! Уж я… если что, мочить всех буду в сортире!»

Бедный Хлестаков! Доверили дураку хрустальную волшебную палочку. Но надолго ли она ему? Потому что, даже Гоголь так описывает своего героя, которого с кем-то спутали: «Молодой человек, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, –  один из тех людей, которых в канцелярии называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его неожиданно.  «О! Я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! Я не посмотрю ни на кого… Кто меня обидит, тот трёх дней не проживёт! Я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде!».

Последние слова, лично мне, непонятны. Как он может быть везде, везде, если телевизоров в ту пору ещё не было? Но, наверное, даже в этом проявляется прозорливость русского Гоголя. Так о чём хотел сказать Николай Васильевич, проскользнувшим мимо сознания зрителей фактом, что первоначально Хлестаков намеренно никого не вводил в заблуждение? Что у него, попросту, на это мозгов бы не хватило? Гоголь, явно, пытался  сделать акцент на том, что Хлестакова «назначили» на должность ревизора; и именно те, кто впоследствии очень и очень пострадали от собственного скудоумия.

Что было за этой попыткой со стороны Гоголя? Ирония над великим и могучим русским народом? Скрытая насмешка? Или констатация факта о безнадёжности ситуации? «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» Но, по-своему, у комедии счастливый конец: Хлестаков благополучно скрывается. Он вовсе не ревизор. И, слава Богу, не директор департамента. А могли ли, в России, такого «назначить» к власти? Гоголь, со смехом (комедия же!), утверждает, что у нас всё возможно.

Когда я смотрю на заключительную, немую сцену комедии, где действующие лица замерли в различных позах, мне вспоминаются кадры из кино-фотохроники. Там так же запечатлен советский народ, но только в очередном экстазе, перед очередным вождём. И чем же всегда заканчивался этот экстаз для народа? «Он докушал огурец / И закончил с мукою: / «Оказался наш отец / Не отцом, а сукою». А сколько сил было потрачено на очередного ревизора? Сколько эмоций? А он, с завидным постоянством, оказывается не отцом нации, не национальным лидером, а каким-то Хлестаковым, дорвавшимся до власти.

У нас в деревне была одна ненормальная, её всегда к извращенцам тянуло. Наутро она плакала, ругалась, божилась, что это в последний раз. Но потом опять ложилась, под очередного залётного ревизора, в отчаянной надежде, что теперь всё будет по-другому.

Говорят, Гоголь сжёг ту часть «Мёртвых душ», где он пытался описать, что Россия может жить хорошо. Но, видимо, ни фантазии, ни таланта у него на такую картину не хватило. Образ Вия он мог представить. А Россию, с человеческим лицом – нет. Но ничего! Пройдёт этот юбилей, и про уроки Гоголя опять забудут на сто лет. До следующего юбилея. Только не уверяйте меня, что вчера собрались тесной компанией и говорили о «Мёртвых душах».