Совесть чекиста и честь лакея

Петр Ткалич. CHECHENPRESS. Отдел публикаций и СМИ. 21.01.09 г.

Чеченпресс продолжает публикацию дневников Петра Ткалича.

12 января. «Муж в могиле, сын в тюрьме. Помолитесь обо мне». Слова, насквозь пропитанные горем. Хотя могила – это как сказать. Это неизбежность. Все мы там будем. Только одни уйдут в свой срок. А другие…. Для других есть помощники. Или для этих других созданы все условия, что бы они загнулись гораздо раньше своего срока.

Про тюрьму конкретно – не знаю, не сидел. Но, тем не менее, я прожил в тюрьме почти шестьдесят лет. Я говорю о своей родине, об СССР, о России, как угодно её называйте. Но это для меня тюрьма. Да не только для меня. Что? У меня совсем нет совести, так говорить про свою родину?

Вы с вопросом про совесть к чекистам обратитесь. Помните определение чекистам, которое им дал железный Дровосек? Пардон, пардон! Не железный Дровосек, а железный Феликс. Не помните? Я тоже не помню. Но там говорилось что-то о руках. Судя по всему, они холодные и липкие. Что-то о голове. Если сейчас смотреть на чекиста, которого я считаю главным, на его скошенный лобик, то, судя по этому, Феликс указывал на заниженную кубатуру черепа чекистов. И ещё Феликс говорил что-то о сердце чекистов. А о совести у чекистов он НИЧЕГО не говорил. Значит, они без неё успешно обходятся. Тогда почему с вопросом о совести никто не обращается к чекистам? Им, что, можно? Кстати, у железного Дровосека был один-единственный недостаток. Если кто-то помнит: у него не было сердца.

Итак: я о своей родине говорю как о тюрьме. Всю жизнь я в ней проработал за бесплатно. Если точнее – за похлёбку. Всю жизнь надо мной была куча надсмотрщиков-дармоедов. Всю жизнь мне говорили, что я должен делать, что смотреть, что читать. Даже как мне одеваться. Не обязательно в тюремную полосочку, но желательно во всё темное. Начиная с трусов. Друзей мне тоже подбирали (своего мнения у меня нет): чернокожих людоедов, Фиделя Кастро, Че Гевару. Сейчас эти тюремщики решили, что дружить я почему-то должен с Уго Чавесом, Ахмадинежадом, Кадыровым. Почему придурки при власти решили, что и им будет спокойнее и мне в камере удобней, если я с этих видных политических деятелей буду брать пример, и гордиться знакомством с ними? Почему, в конце концов, я по команде вертухаев должен грызть глотку чеченцам, грузинам, украинцам и другим сокамерникам? Почему за меня решили, что я всю жизнь должен ненавидеть американцев и Запад?

Да должен, должен! Чего душой кривить? Должен. Как и любой гражданин России, любящий родину и выполняющий свои обязанности согласно Конституции. Конституция – это такая книга, на которую каждый из наших президентов, вначале, ложит свою руку, а потом, как бы это сказать, ложит на неё…. Короче, подтирает свой зад этой Конституцией. Потому, что вертухаям, на зоне, закон не писан. Они живут по понятиям. А понятия, отдельно каждый из них, понимает по-своему: у них же сила, власть, оружие и деньги. Конституция только для меня остаётся конституцией (по части обязанностей).

Получается, что по закону должен жить только я. Тут уже не может быть никакой альтернативы. А законы у нас пишут суровые и глупые. Какие вертухаи – таковы и законы. Но известно, что строгость и непоследовательность законов компенсируется их неисполнением. Поэтому я, в любом случае, всегда являюсь постоянным нарушителем законов. И всегда есть, за что меня наказать. И всегда я виноватый. И из карцера меня можно не выпускать.

Может это всё преувеличиваю? Может моя родина вовсе не тюрьма с надсмотрщиками-паразитами? Тогда почему жизнь вокруг такая невыносимая? Ну, хорошо, хорошо! Это не тюрьма! Беру свои слова обратно. Погорячился. Но, кто же я, при такой жизни? Скорее всего – заложник. Да это определение, наверное, больше подходит для характеристики той жизни, которой я живу. Это меня травили газом в Норд-осте. И бдительно хранили тайну антидота. Засекреченное химическое вещество, для чекистов-вертухаев (ах, да, я же не в тюрьме; тогда просто – для чекистов) гораздо ценнее, чем жизнь семисот человек.

Это моих детей сожгли в Беслане из танков и огнемётов защитники родины, выполняя приказ. Обгорелые трупики, кровавые мальчики ни кому не снятся? Почему-то я уверен, что нет. Оказывается, у нас существуют не только показательное вручение наград обслуживающей интеллигенции, но награждают так же «в тихушку», за особые подвиги перед родиной. Наверняка, после операции в Беслане кто-то получил повышение, кто-то ордена. Я так думаю, что операция была проведена блестящее, поскольку виноватых и наказанных не было – значит всё прошло хорошо. А если хорошо, то, значит, ордена на грудь и звездочки на погоны.

Могу только предположить, кому в голову пришла это гениальная идея. Суть заключается в том, что бы нас, обычных заложников своей родины, расстреливать вместе с террористами, которые захватили нас как заложников. Они (террористы) думали, что вертухаи выполнят любые  их требования. Не на тех напали! Может, это где-то, и у кого-то человеческая жизнь ценится превыше всего. У нас не так. Вертухаям, с липкими руками (от крови, или оттого, что к ним, от природы, всё липнет?), проще пожертвовать несколькими сотнями жизней своих ради того, что бы «замочить» тех нескольких человек, которых нам преподнесли как террористов. А на деле, эти мнимые террористы, такие же несчастные заложники в нашем государстве.

Но кого эти сантименты трогают? По приказу замочили всех. И тех заложников, которые вышли из повиновения – «террористов»; и тех которые под руку «террористам» попались. Стоило проделать этот фокус несколько раз (мочи своих, что б чужие боялись), и теперь в заложники никто, никого не берёт. Потому что у нас, у настоящих заложников родины, должен быть один хозяин. И он не потерпит, что бы ему ставил кто-то условия. Что бы там не говорили, сердца у железного Дровосека, всё-таки, не было! Несколько сот погибших заложников у «вертухая»!? Так тех, которые осталось в живых, их пока можно миллионами считать! Ещё можно взрывать и взрывать для собственных провокаций дома с дорогими россиянами.

«Муж в могиле, сын в тюрьме. Помолитесь обо мне». А кто молиться будет? Нет, ну как – кто? По телевизору показывают: сколько народу в церквах за свечку держатся. Тут один, рожей старался за интеллигента сойти, прямо так и сказал с экрана: «Одни называют себя страной восходящего солнца, другие великим рейхом, и только мы называем себя святая Русь!». Впечатляет: как мы себя называем! Сказал бы этот святой, да эти слова, в те времена, когда наш чекист-полковник ещё лейтенантом не был!

Конечно, всяко бывало с венценосными особами. Где-то и им головы рубили. Чего греха таить? Но только на святой Руси казнили помазанника Божьего и его жену. И дочерей. И больного сына. Что их сортировать, что ли: мужчины – женщины, взрослые – дети, больные – здоровые? Так фашисты в концлагерях поступали. На святой Руси всё проще – всех под корень! И челядь ихнюю, на всякий случай, постреляли. Но даже в этой жуткой истории есть один момент, который обходит сознание обывателя. Расстреляли вместе с царской семьёй врача, повара, слугу. К удивлению, среди погибших не оказалось священника. Попа – по-простому.

Что семья святых страстотерпцев не нуждалась в священнике? Как-то обходилась? Без повара не могла обойтись, а без попа могла? Или не один священник, на святой Руси, не захотел разделить участь царской семьи? Как оно было? Зато сейчас мы, на скорую руку, раздали кесарю кесарево, чекистам чекистово, и начали неистово возводить храмы. Но даже библейскому Давиду Бог сказал: «Ты пролил много крови и вёл большие войны; ты не должен строить дома имени Моему». Оказывается, Божьи храмы строят чистыми руками. А мы, вначале, церкви рушили, вели братоубийственные войны, зато сейчас называем себя святой Русью: вспомнили исторические корни, церкви строим. Теперь, из туалета, не помыв руки, хватаемся за свечку в храме, потом – на работу, в кабинет на Старой площади.

«Помолитесь обо мне». А кто молиться будет в государстве, где церковь не покаялась перед народом, и народ не покаялся перед церковью? Или ни кто не грешен перед Богом за пролитую кровь, за порушенные храмы? Не кому каяться? Тогда, значит, скоро всё повторится. Что-то я совсем запутался. Какое же настоящее ИМЯ РОССИИ? Зеки, в самой большой тюрьме? Заложники, у кровавого режима?

А может, Пушкину было дано заглянуть в самое наше сердце, и благословить Россию словами:

Паситесь мирные народы.
Вас не разбудит чести клич!
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.

Ну, вот! Хорошо быть признанным гением. А я тут голову ломаю: почему же так тяжко? Куда мы идём? И кто, вообще, мы? Заключённые? Или заложники? Какое имя России? А по определению Пушкина, похоже, что мы стадо. Очень похоже. Поэтому, мы себя одновременно и заключёнными и заложниками чувствуем. Очередная проблема стада в том, что в пастухи мы себе выбрали бывшего надсмотрщика – чекиста. Как говорят наши братья украинцы: «Бачили очи шо покупали!».

Ещё один момент: слово «родина» я здесь писал с маленькой буквы. Это не грамматическая ошибка. Мягко говоря – это от отсутствия любви и уважения. А если честно: я ненавижу ТАКУЮ родину. Знаю, что это грех. Помолитесь обо мне. Но, кажется, я не одинок. Вот кусочек чужого письма:

«Я много лет мечтала съездить в Париж. Все было готово для недельного тура: нужная сумма, чемодан на колесиках, кипятильник с европереходником, выучено 500 французских слов и выражений.  А потом я узнала об отравлении Литвиненко. В интернете прочитала о новых российских законах, по которым теперь разрешается уничтожать людей, ПОДОЗРЕВАЕМЫХ в терроризме, а президент вполне законно может посылать за границу спецназ  для бессудных казней - опять же под предлогом борьбы с террористической угрозой. А избиения, пытки и убийства заключенных в России - как оказалось - это обыденность и привычная работа охранников в тюрьмах и колониях. Теперь в Париж не хочу и вообще никуда не хочу, потому что я стыжусь своей родины. Вот когда наша страна станет достойной уважения - можно и мир повидать. Ну вот как бы я сейчас прилетела во Францию, а таможенники посмотрели бы на мой загранпаспорт: «А, Россия, страна людей без гордости и совести, терпеливых рабов...»