Годовщина Анны Политковской и нынешняя российская действительность

Елена Маглеванная, для CHECHENPRESS. 13.10.08 г.

На этой неделе была страшная дата – 7 октября, два года со дня гибели от пуль наемного киллера талантливой и главное – в высшей степени порядочной журналистки Анны Политковской. Именно этим она в первую очередь и отличалась от многих своих коллег – порядочностью и неумением лгать. Ибо так уж сложилось, как ни странно, что мало честных людей, а тем более честных журналистов в России – намного меньше, чем даже талантов… А ведь дефицит именно этого качества – честности – острее всего ощущается.

Да, прошло два года. Целых два. Не буду говорить банальных слов о том, как не хватает нам ее острых статей, умения видеть и высвечивать самые темные места в стране, где творятся самые страшные беззакония… Это и так понятно. Тем более что беззакония продолжаются – все в точности, как и писала Анна. Она много писала о судьбах заключенных, особенно чеченской национальности – и за два года, прошедшие со дня ее убийства, эта тема не потеряла актуальности. Я продолжаю следить за судьбами некоторых из фигурантов статей журналистов Чеченпресс – и вижу, что репрессии в отношении них только усиливаются. Например, заключенного Зубайра Зубайраева, находящегося якобы на «излечении» (а на самом деле – в условиях непрерывных пыток и издевательств) в ЛИУ-15 г. Волгограда, после публикации статьи о нем, придравшись к несуществующему нарушению, посадили на 10 дней в карцер. Все попытки международных правозащитников выяснить что-то о его судьбе результата пока не дают, сотрудники колонии, как правило, просто отказываются разговаривать – а ответом на мой звонок вообще была истерика зам. начальника колонии, который стал орать, что Зубайр «абсолютно здоров, здоровее нас с вами, он просто придуряется!». И это – о тяжело больном человеке, который практически не может самостоятельно передвигаться. Как отразятся на его здоровье условия карцера, догадаться несложно.

Еще одного чеченца, о котором я ранее писала – Ислама Бациева – под вымышленным предлогом перевели в БУР (барак усиленного режима), где условия содержания намного тяжелее – хотя и прежде были не легкими, Исламу не разрешали даже молиться. Единственная хорошая новость, которую мне сообщила его жена – что после звонка из-за границы от президента Международного правозащитного Фонда «Марекса» Ларисы Володимеровой ему отдали все письма от родных, которые ранее не отдавали. Но это лишь небольшая уступка, на которую они пошли, возможно, убоявшись международного резонанса – а так его жизнь продолжает постоянно находиться под угрозой.

К политическому заключенному Борису Стомахину на прошлой неделе отказались допустить общественного защитника Владимира Шаклеина. ГУФСИН по собственному произволу отказал во встрече, целью которой было оказание правовой юридической помощи осужденному. Вот что пишет В. А. Шаклеин: «25 сентября, с целью оказания юридической помощи, должна была состояться очередная встреча правозащитника с политзаключенным Борисом Стомахиным, отбывающим наказание в колонии ФГУ ИК-4 в поселке Буреполом Нижнегородской области в ИК-4. Но в свидании с политзаключенным было отказано руководством ФГУ ИК-4 – в категорической форме, под незаконным предлогом: “Нет письменного разрешения начальника ГУФСИН по Нижегородской области – об оказании юридической помощи политзаключенному Борису Стомахину”». Хотя все бумаги, необходимые для того, чтобы разрешили встречу, В. А. Шаклеин предоставил.

Другому политзаключенному – Заурбеку Талхигову (кстати, о нем тоже много писала Анна) продолжают отказывать в медицинской помощи; невзирая на наличие жизненных показаний, его не кладут в больницу – сначала под предлогом отсутствия лекарств, потом, когда стараниями московского Фонда помощи политзаключенным и лично его руководителя Михаила Кригера необходимые лекарства были приобретены – стали говорить, что больница закрыта на ремонт. Чего только не придумают, лишь бы не проводить необходимого лечения, обрекая заключенного на ежедневные невыносимые муки. Как тут не вспомнить страницы из книги Анны Политковской «Путинская Россия», где она пишет о том, как пытают, в том числе и путем непредоставления медпомощи в случае болезни (нередко вызванной страшными побоями и пытками) людей в Чечне, Ингушетии, Дагестане! А после эта практика распространяется и на другие регионы России, куда привозят пленных чеченцев для отбывания «наказания», и мучения их продолжаются и там. Когда пытаешься поговорить с сотрудниками колоний, взывая к остаткам их человечности, как правило, слышишь одно – тебе начинают с многозначительным видом перечислять статьи, по которым сидит человек. Мол, не жалей его, так ему и надо. Оставляя в стороне сам факт того, что недопустимо людей в условиях войны судить по законам мирного времени – в любом случае, человека приговаривают к отбыванию срока, а не к пыткам и истязаниям! Пытки, как известно, во всем цивилизованном мире запрещены.

Если бы Анна была жива, ее слово звучало бы и сегодня. А поскольку ее нет, долг всех нас – понемногу, ибо талантом и мужеством Анны мало кто обладает в полной мере, это был уникальный в этом смысле человек – продолжать ее дело, не давать палачам в погонах и без оных чувствовать себя безнаказанными. Они, как однажды написали мне в письме – «как тараканы, разбегаются от света». И дай нам Бог всем вместе гореть и светить хоть вполовину того, как это умела делать Анна Политковская!