Зона бедствия – Польша

Надежда Банчик, для CHECHENPRESS. 22.08.08 г.

Моё новое интернетовское знакомство – Бурак Озтас, работающий по программе УВКБ ООН в Польше. (Сам Бурак – гражданин Турции, но его предки – чеченцы, бежавшие в Турцию еще во время Кавказской войны XIX века). О нынешнем положении в Чечении он много узнал из общения с Абубакаром Магомадовым (членом чеченского парламента в изгнании). Общаемся на языке международного общения – на английском.

Для начала, Бурак переслал мне несколько чрезвычайно тревожных сообщений из польских газет.

После принятия в мае 2008 поправок к закону о беженцах, Польша стала легче, чем раньше, давать чеченцам статус беженца. Он дает право на вольное проживание и работу в стране. Но после предоставления такого статуса беженская семья должна не позже чем через 3 месяца покинуть лагерь беженцев. Искать себе жилье и работу самостоятельно. Иными словами, «вольность существования» превращается из права в обязанность.

Но выполнить эту обязанность – нелегко, мягко говоря. В Польше поднялась волна неприязни к «чужакам».

- Вы думаете, я не пыталась найти работу в Белостоке? Много раз! Но если ты не полька, - до свидания. Так – каждый раз, куда бы я ни обращалась. Предоставить снимать квартиру чеченской семье? Никто не хочет. К нам относятся как к непрошенным гостям, - жалуется  корреспонденту газеты Gazeta Wyborcza чеченка, так и не нашедшая пристанища.

Эта же статья приводит мнение чиновников: «о какой интеграции беженцев можно говорить, если они не хотят выйти из лагеря, не хотят работать», - говорил в передаче телевидения Белостока Рафал Рогаля из Управления по делам беженцев в Варшаве.  (см. полностью, на польском):

- Мы бы отремонтировали им квартиры, оплачивали бы счета, только дали бы нам крышу над головой, - приводит мольбы чеченцев другая газета, описавшая положение чеченцев в Люблине.

- Мы приехали сюда не ради заработков, а только ради безопасности. К нам относятся хуже, чем к животным. Остаемся без крыши над головой. Поляки не хотят нам сдавать квартиры, нелегко и устроиться на работу. Уже несколько десятков человек очутились на улице.

В статье рассказывается, как пять чеченских матерей с детьми приютили в Доме (общежитии) для одиноких матерей – заполнили все остававшиеся свободными комнаты (у этих чеченок – по пять или шесть малолетних детей). Но мужья этих чеченок вынуждены ночевать под открытым небом или скитаться по вокзалам.

Правда, в первой из статей приводится информация о том, где чеченцы могут получить некоторую помощь. Агата Форыс из Хельсинского Фонда прав человека сообщает, что беженцы могут обратиться в отделы помощи семьям, где им могут выделить около 1000 злотых в месяц, в зависимости от количества детей.

В комментариях читателей к этим статьям - довольно доброжелательная реакция: «Этим людям можно помочь. Каждый из нас может прийти к ним, обратившись в Люблинский Центр волонтерства, и помочь кто чем может, если не материально, то хотя бы морально».

«Часто дети беженцев, как и их родители, держатся обособленно и плохо знакомы с поляками. В то же время, чеченцы – очень симпатичные, открытые люди. Дружелюбное отношение, совместные игры детей, компания – для них чрезвычайно важные акты поддержки, благодаря которым они бы почувствовали себя здесь своими, а не чужими».

Это – как раз то, чем занимается Бурак Озтас: учит польских ребятишек, сызмальства, сочувственно относиться к бедам беженцев.

- Мы разыгрываем с младшими школьниками нечто вроде ролевых игр в дочки-матери и представляем, воображаем, как война разбивает семьи. Я могу сказать очень четко: после таких игр дети понимают, кто такие беженцы, и загораются желанием сделать что-то хорошее для них, - рассказал мне Бурак.

- И они делают это?

- В основном, приносят игрушки для своих сверстников-беженцев. А также – приводят своих пап и мам, и я им рассказываю правду о Чечении и провожу параллели в истории чеченцев и поляков. И они потом подписывают петиции правительству, выходят на демонстрации... Я также опрашиваю местную молодежь о том, что они думают о принятой их правительством программе интеграции беженцев и как ее лучше осуществить.

- Бурак, не видно никакого улучшения положения беженцев в Польше?

- За 10 месяцев, что я здесь работаю, - никакого.

В заключение, Бурак снова прислал мне ссылку на местную газету. В лагере для беженцев в городе Леонов под Люблином разразилась эпидемия инфекционной желтухи, причем большинство больных - дети.

«С марта 2008, с первого случая, заболели более 40 детей. Это потому, что обитатели лагеря, в основном чеченцы, живут в крайне тяжелых санитарных условиях, не моются, и болезнь стремительно распространяется», - говорит директор санэпидстанции Люблина Павел Поличкевич. По его словам, в больнице сейчас – с желтухой около 20 детей, «а у взрослых этого заболевания не замечено».

Он и некоторые официальные лица добиваются вакцинации беженцев. В министерстве внутренних дел Польши им дважды отказали без предупреждения; предполагают, что по причине дороговизны вакцин (в аптеке она стоит около 150 злотых за штуку; в лагере – 140 детей и 127 взрослых обитателей, в основном, из Чечении). Кажется, на сей раз, после вмешательства прессы, прививками таки обеспечат. А пока санэпидстанция ввела карантин лагеря: никого не впускают и не выпускают. Карантин будет продолжаться не менее 50 дней.

- Бурак, но ведь чеченцы очень чистоплотны – почему же вспыхнула эпидемия?

- Конечно, мы же знаем, насколько чеченцы аккуратны и чистоплотны. Они, конечно, убирают свои комнаты. Но не нашедшие себе кров и работу вынуждены полулегально или даже нелегально возвращаться в лагерь и жить в переполненных комнатах, по нескольку семей, в скученности и тесноте. Пробираться в лагерь выселенным приходится через окна – на входе охрана не пускает. На кухне – толкотня и антисанитария, дети бегают по коридорам, а родители не всегда успевают следить за их санитарным состоянием... Отсюда и болезни, и эпидемии, - всё от неустроенности, покинутости, отверженности.

От полнейшего нежелания никого из присвоивших себе право делить народы мира на тех, кого нужно защитить, и тех, кого можно бросить на умирание – добавлю я.