Мы говорим «нет» чеченцам

Кристоф Болтанский, (перевод Инопресса.ру), 08.03.08 г.

Философ считал, что заручился гарантиями Николя Саркози в отношении своих протеже. Но, сначала приоткрыв дверь чеченским беженцам, Франция ее вновь захлопнула

Андре Глюксман разъярен, возмущен, как если бы его обманули. «Я скажу об этом Саркози, когда дозвонюсь до него, – заявляет он. – Это возмутительно, это совершенно противоречит тому, что он обещал и делал до сих пор!» Какова причина гнева? Ограничения, введенные правительством, чтобы приостановить поток чеченских беженцев – а это его навязчивая идея, его великая борьба. Философ осуждает «дискриминационные» меры, «закрытие границ», хуже того – равнение на позорную Россию. «Москва не хочет, чтобы чеченцы уезжали. Участие в этой блокаде не делает чести Франции». Для него это достаточный повод для разрыва. «Знаете, – предупреждает он, – я ведь не давал никаких обетов». Разве не он так яро поддержал Николя Саркози год назад, отчасти как раз из-за этой, не дающей ему покоя, трагедии? Напомним слова тогда еще кандидата от «Союза за народное движение»: «250 тысяч убитых – это не пустяк». Он разъярен, ведь он верил, что добился от президента гарантий для своих протеже, признания «исключительности чеченского случая», привилегированного отношения к ним из-за жестокостей, совершенных в этой стране размером с носовой платок.

Когда что-то его волнует, бывший маоист умеет быть убедительным. Он уже обращался со своим делом к министру внутренних дел Николя Саркози. Он вернулся к нему во время президентской кампании и после победы Саркози. Успешно. Несмотря на очень строгую иммиграционную политику и высылку незаконных иммигрантов, Франция демонстрирует снисходительность к чеченцам. «Мы договорились рассматривать их как беженцев от преследования и войны, а не от бедности», – говорит Андре Глюксман. Он постоянно заступался за тех, кого собирались выслать из страны. «Иногда я снимал их с трапа самолета», – говорит он. «Мы многих спасли совсем недавно», – рассказывает его жена Франсуаз. Если он не пишет префектам, то обращается в высшие инстанции. «У меня есть возможность связаться с теми, кто займется этим вопросом в Елисейском дворце». С кем именно? Он предпочитает не называть имен.

Он требует, чтобы абсолютно всем чеченцам предоставляли право получить политическое убежище во Франции. «Они могут и не получить убежище, все зависит от конкретного случая, но я хочу, чтобы у них, по крайней мере, был шанс». Однако по условиям положения ЕС, называемого «Дублин-2», кандидат на получение убежища должен подавать документы в первой стране после пересечения границы ЕС. Этот принцип создает трудности на пути в Европу для кандидатов на получение убежища. Чеченцы, прибывающие во Францию, чаще всего попадают в ЕС через Польшу или Словакию. Они могут быть «дублинизированы» или «отправлены обратно» в эти пограничные страны, не имеющие традиции приема иммигрантов и очень редко предоставляющие статус беженца.

По требованию Глюксмана было решено сделать исключение для «выходцев из Чечни».10 июля 2007 года новый министр иммиграции, интеграции и национальной идентичности Брис Ортефе поспешил известить об этом ошеломленных префектов. «Я ясно дал понять, что отправка в Польшу в соответствии с дублинским регламентом нежелательна на этом этапе, и следует в качестве исключения выдавать временный вид на жительство, позволяющий этим людям подать заявку на предоставление убежища», – подтвердил министр два месяца спустя в своем письме к ассоциации Forum Refugies. Такое нарушение общеевропейских правил вызвало зубовный скрежет в администрации.

Осенью эта новость распространилась по чеченской диаспоре. Аслан с женой и семью детьми уже три года ожидал решения о предоставлении вида на жительство в одном из перевалочных центров для беженцев в Варшаве. «В этом лагере было очень опасно, чеченцы часто сводили между собой счеты. Все было сломано, даже в столовой, – рассказывает он. – Мы приехали во Францию, как только узнали, что к нам не станут применять дублинское правило». Он купил билет в Стамбул с пересадкой в Париже. Это хорошо известная хитрость всех нелегальных иммигрантов. Они выбирают пункт назначения, для въезда в который не требуется виза, с остановкой в пути. В конце ноября Аслан с семьей прибыл в аэропорт Руасси. «На выходе из самолета полицейские крикнули нам: «Стамбул или убежище?» – вспоминает он со смехом. Я сказал: «Убежище». Они ответили: «Нет проблем».

«Проблемы» начались чуть погодя. С середины декабря ситуация повторялась, как ритуал. Каждый день 30-40 чеченцев прибывали рейсом Air France AF 2623 в 15:10 из Киева. Пассажиры, следовавшие транзитом в Рабат, каждый раз просили разрешения остаться во Франции. Их размещали в специальной зоне аэропорта, охраняемой Воздушной и пограничной полицией (PAF), – так называемой зоне ожидания принятия решения, или Zapi III. Что-то вроде сборного пункта на период вынесения решения о предоставлении временного разрешения на пребывание на французской территории. Здание, рассчитанное на 163 места, было переполнено. «Их было так много, что нам пришлось открыть дополнительную зону ожидания», – объясняет полицейский.

Воздушная полиция в срочном порядке 26 декабря реквизировала зал ожидания B33, а 10 января – салон Air France. Поначалу здесь не было ни кроватей, ни душей. Беженцы спали на железных скамейках или прямо на холодном полу, постоянно вдыхая запах керосина, исходивший от расположенной совсем рядом взлетно-посадочной полосы. У них не было доступа к телефону, чтобы позвонить адвокату. «Первые 36 часов нам не давали ни пить, ни есть. Даже детям», – говорит чеченка Седа, прибывшая в Руасси в Рождество. Четыре дня ей ничего не было известно о муже, находившемся в другой части аэропорта. «Мне некого было спросить. Переводчика не было».

Французское правительство испугалось. Полный назад! Оно направило в Киев представителей PAF, которым было поручено разоблачить сеть нелегальной миграции. Было решено также ограничить доступ во французские аэропорты. Но правительство столкнулось с одной дилеммой. У чеченцев российское гражданство. Как не дать им совершить посадку во Франции, не вызвав недовольство Москвы и не помешав остальным российским гражданам? В указе от 1 февраля было введено положение о транзитной аэропортовой визе для «россиян, прибывающих из аэропортов, расположенных на Украине, в Молдавии, Турции или Египте». Впервые в Европе. Такая консульская мера ударяет по населению и щадит саму страну. «Мы говорим «нет» чеченцам, и «да» друзьям Путина, направляющимся в Куршевель!» – возмущается Андре Глюксман, который тем более раздосадован, что под этим документом стоит подпись его давнего единомышленника Бернара Кушнера, ныне занимающего пост министра иностранных дел.

При взгляде на цифры такая паника кажется необоснованной. В конце декабря в Руасси прилетели всего 1200 чеченцев. И такая картина показалась брешью в крепости Франции. Все мосты один за другим сжигаются. Брис Ортефе не ограничивается заявлением об отмене всех приказов о проявлении снисходительности. Службы демонстрируют невиданную ранее жесткость. «Чеченцам все труднее попасть на французскую территорию, все труднее получить статус беженца, хотя еще год назад их просьбы практически всегда удовлетворялись. С политической точки зрения это полное лицемерие», – восклицает адвокат Элен Гакон, возглавляющая Ассоциацию помощи иностранцам на границе. Сегодня в Руасси не прилетает почти ни одного чеченца. Одних поместили в центры для беженцев, других выслали в Польшу или на Украину. Родителей одного известного оппозиционера чуть было не отправили в Москву. «Теперь полицейские отлавливают их на выходе из школы. Золотое время глюксмановской благосклонности закончилось», – иронизирует другой интеллектуал, тоже интересующийся чеченским вопросом.

Мальдика в отчаянии. Ее 22-летнего сына Тимура по указу префекта отправили на границу. Она боится, что ей грозит то же самое. В Грозном ее муж был активистом правозащитной организации «Коалиция». Он исчез в 2005 году, и жена подозревает, что его убили по приказу ФСБ. «Он посещал одну тюрьму. Он позвонил мне и сказал: «Я иду домой». Больше я его не видела». Ее 6-летняя дочь онемела после милицейского обыска у них дома. 25 марта 2007 года после очередных угроз Мальдика вместе с четырьмя детьми бежала в Польшу. Они прожили 9 месяцев в одном варшавском центре. «Я не чувствовала там себя в безопасности. Там было 40 тыс. чеченцев, и в коридоре запросто можно было столкнуться с врагом». Она видела даже двух преследовавших ее агентов ФСБ. Тогда она и услышала, что «Саркози не высылает чеченцев». Она отправила Тимура во Францию на грузовике 18 декабря, а через месяц приехала сама. Ее сына вызвали в префектуру, после чего задержали и поместили в центр в Винсене. «Судья сказал мне, что я подлежу «дублинизации», – рассказывает юноша. – Я ничего не понял». Его задерживали девять дней, но однажды утром освободили. Он не знает почему. «Может быть, за него вступился кто-то вроде Глюксмана?» – предполагает Аннабелла Оранж. Руководительница комитета «Чечня» уже не знает, что отвечать на все чаще задаваемые вопросы беженцев. «Они спрашивают нас, почему такому-то выдали бумаги, а им нет? Как объяснить им, что осенью вас еще ждали, а теперь не ждут?»